Книга Чистильщик - Лев Пучков

Увы – ораторское искусство успеха не возымело. Борец молнией метнулся мне в ноги, ухватил за бедра железным кольцом, резко приподнял и мотанул вбок, заваливая на пол.

Вопреки ожиданию нападавшего, я не стал сопротивляться – наоборот, расслабился и плюхнулся, как мешок с трухой. От неожиданности борец подался вперед и ослабил захват.

То, что происходило далее, мой рассудок только успевал фиксировать: мышление выключилось, и заработали автоматизмы старой потрепанной боевой машины, ключевым понятием которой является коротенькое слово «УБЕЙ!».

Подхватив борца под мышки, я с размаху вогнал его башкой в железную дверь, от чего она гулко завибрировала басом, образуя чистую квинту с последним криком бедолаги.

Упершись руками в пол позади головы, я выгнулся дугой и обеими ногами швырнул обмякшее тело борца на стоящих чуть поодаль картежников, которые, приняв на грудь драгоценный груз, попятились к шконкам. Резво выпрыгнув в стойку, я бросился за борцом и с разбегу запихал комплект из двух мужиков, поддерживающих обмякшее тело, в проем между шконками, пока смешавшиеся здоровяки не догадались бросить сотоварища и перейти к активной обороне.

Уцепившись за стойки, я стремительно навалил на уголовников все, что навернулось под руку на верхних ярусах шконок: два увесистых матраца, подушки и постельные принадлежности, которых, как утверждал сволочь корпусной, тут вроде бы не должно быть.

Получилась бесформенная куча, на которую я и запрыгнул, вцепившись руками в кроватные дужки, и принялся все это интенсивно пинать с большой амплитудой, злобно приговаривая:

– Вот вам гостинцы, суки! Вот вам опущение, п…дюки недоношенные! – и в таком духе что-то еще.

Секунд сорок спустя куча мала перестала шевелиться. Потрепанная боевая машина выключилась, и заработало рациональное мышление.

– А не чересчур ли? – запоздало пробормотал я и от бросил матрацы.

Троица пребывала не в самом лучшем виде: борец не подавал признаков жизни, качок еле слышно стонал, скрючившись в эмбриональном положении, и только здоровый от рождения, держась руками за голову, членораздельно просил прекратить экзекуцию.

– То-то же, уроды! – резюмировал я и, зверовато взвыв, с разбегу долбанул ногой по двери.

Любопытство через глазок моментально прекратилось – по коридору забухали удаляющиеся шаги.

– А сейчас переходим к репетиции, – мрачно сообщил я. – Драматическое произведение камерного типа: утро в совхозе. Или в колхозе – в деревне, одним словом… – Углядев на быстро оплывающем лице здорового от рождения некоторую заинтересованность, я пояснил: – В этой самой деревне утром, на зорьке, начинают орать петухи – хором. И в связи с этим спать никак невозможно – все встают и принимаются за работу. Доступно?

Похоже, эта перспектива здоровому от рождения совсем не приглянулась: он живо полез под шконку, пряча зад и выставляя наружу ноги. Угостив его смачным пинком, я погрозил пальцем и сказал:

– Спокойно, кочет! У меня нет охоты мараться о ваши грязные задницы. Я тебе даю минуту на размышление, а потом буду кастрировать подручными средствами. Кто дал команду меня опустить?

– Фуля тут размышлять, – здоровый от рождения выбрался из-под шконки. – Это Пахом приказал тебя отпедерастить.

– Вор, что ли? – удивился я. – И чего я ему-то сделал?!

– Вор, вор, – подтвердил здоровый и хмыкнул: – И не обязательно, чтобы ты че-то ему сделал. Кто-то из братвы попросил – вот всех делов-то… Ну, допустим, Витя-Протас…

– Ага, – я поскреб щетину на щеке и сожалеюще покрутил головой: – Значит, таки походатайствовал Витек. Ну-ну… Однако не удалось сие мероприятие!

— Ну, ниче, – ободрил меня здоровый от рождения, – ты все равно труп. На зону зайдешь – один фуй опустят, по этапу уже опустят – и отдельная камера не поможет! Ты лучше сразу вскройся – там, за шконкой, самопальное перышко затарено, – здоровый мотнул головой, показывая, где это самое перышко затарено. – А то обидно – такого резвого пацана – опустят… Гы-гы… Лучше, братан, умереть мужиком, чем жить петухом, – это я те точно говорю!

– Ну-ну. – Я тяжело посмотрел на советчика, подошел к двери, и, привалившись к ней спиной, начал колотить по железу пяткой, выкрикивая угрозы, адресованные городской администрации, персоналу СИЗО и всей местной братве.

Из соседних камер начали кричать, требуя прекратить, и вскоре поднялся тотальный гвалт. Я с любопытством прислушался к шуму – теперь было не разобрать, кто устроил такое веселое времяпрепровождение.

– Придется переводить на место, уроды, – пробормотал я. – Куда вы, на хер, денетесь…

Вдруг шум разом стих: в коридоре послышалась дробь бегущих ног, причем мягко этак переступали, словно бегущие были одеты в кроссовки или кеды.

– Довыепывался, идиот, – резюмировал здоровый от рождения и опять полез под шконку. – Ныряй под вторую – это спецназ позвали.

– Что за спецназ? – удивился я. – Откуда в СИЗО спецназ?

– Это уиновский спецназ, – пояснил здоровый и потащил на себя матрац. – Как раз для таких крутых и буйных, как ты. Щас увидишь и почувствуешь!

У меня нехорошо сжалось сердце. Спецназ нарушителям порядка никогда ничего путного не сулил.

– Здесь? – раздалось с той стороны двери.

– Тута, тута – бушует, скотина, весь корпус переполошил, падла! – ответил голос пшеничноусого корпусного.

– Давай! – коротко приказал кто-то.

Дверь со скрежетом распахнулась. На пороге возникли крепкие парни в камуфляже с масками на лицах и резиновыми дубинками в руках. Тот, что стоял спереди, держал под мышкой на изготовку нунчаки из гестолита, окольцованные медными ободками.

«Как врежет – череп напополам», – профессионально определил я и грустно опустил голову, поднимая руки вверх. Слова оправдания были неуместны.

– Во как? – удивился тот, что с нунчаками. – Ну-ну… так, парни, не трогать его, – обратился он к остальным и кивнул мне: – Выходи.

Я послушно вышел в коридор, на всякий случай держа руки поднятыми. Корпусной злобно глянул на меня и сказал:

– Это он, он – тот самый! Он тута…

– Заткнись, чмо, – флегматично посоветовал старший группы. – Закрывай камеру, пошли в дежурку.

– Да ты че, паря! – возмущенно вскинулся корпусной. – Да я тебе… я буду жаловаться…

– Делай, что командир говорит, – один из пятнистых схватил корпусного за рукав и внушительно встряхнул его. – Чего непонятно?

Бурча под нос невнятные угрозы, корпусной запер дверь и валкой трусцой направился к выходу. Спустя три минуты вся наша компания оказалась в помещении ДПНСИ. Здесь нунчакообладатель снял маску, и я с удивлением узнал в нем своего школьного приятеля Ловцова по кличке Муля-младший.

– Муля? А ты как тут?

– А что? Я ничего. – Муля смущенно почесал затылок. – Работа как работа… Я вообще-то подрывником – просто щас дежурю.. Вот… Ты лучше скажи, чего там у вас получилось?