Книга Не вспомню - Джессика Броуди

– Но ведь совершенно очевидно, – замечаю я, – что кто-то другой нашел способ выделить ген надлежащим образом. Потому что я теперь здесь. А еще Дзен. И Рио.

– Верно, – соглашается она. – И этим список не ограничивается.

Я сразу понимаю, кого она имеет в виду.

Тех людей, что схватили Дзена.

При мысли о них у меня сжимаются кулаки. Я до скрежета стискиваю зубы.

Естественно, от Максер не укрывается моя реакция, и она понимающе кивает.

– Агенты службы безопасности «Диотеха». Не знающие милосердия бывшие военные, которых Аликстер охотно нанимает для охраны своих интересов. Это, вероятно, единственные люди во всем «Диотехе», которые вызывают еще больше ненависти и отвращения, чем он сам. И если они здесь, значит, в «Диотехе» подобрали верный код для гена трансессии.

Понурив голову, она затем шепчет:

– И да поможет нам всем Господь.

– Это все моя вина, – тоже перехожу на шепот я.

Но Максер в ответ лишь беззвучно смеется:

– Здесь нет никакой твоей вины, Сейра. Все значительно серьезнее, чем преследование тебя одной.

– Но сейчас-то они явились сюда за мной! – начинаю сердиться я. – Потому что я попыталась сбежать. Если бы не я, они, вероятно, так и не узнали бы, что трансессию можно успешно осуществить. И последовать за мной.

Но затем внезапная мысль заставляет меня остановиться и посмотреть на свою руку с черной полосой.

– Вот ведь странность! – недоумеваю я. – Дзен определенно сказал, что отследить меня они способны только в радиусе двух миль.

Максер кивает.

– Дзен прав, – признает она. – Мы с тобой оказались в том времени, когда они действительно ограничены всего двумя милями. Но спустя сто лет в распоряжении «Диотеха» уже будет целая система спутников слежения, способная обнаружить тебя в любой точке планеты. Однако до вывода этих спутников на орбиту еще должно пройти почти столетие. А это значит, что, пока ты здесь, в этой эпохе, или в любой другой до создания спутников-шпионов, их возможности найти тебя крайне ограниченны.

Я в раздумье сдвигаю брови.

– Но у них же есть способ определить, в какой именно год я перенеслась?

– Вовсе нет, – с видом знатока снова улыбается Максер. – В том-то и заключалась изумительная по красоте основа вашего плана. Вам бы никогда не удалось скрыться от преследователей, если бы вы переместились только в пространстве. Они разыскали бы вас повсюду. Но время… Оно так обширно, так безгранично, что найти кого-то в нем практически невозможно. Как только вы исчезаете в прошлом, все кончено. Вас не достать. Никакая технология не поможет.

– Но тогда как же они отследили меня здесь? – спрашиваю я.

– Точно так же, как это сделал Дзен, – отвечает она.

Я в отчаянии качаю головой, чувствуя, что снова перестаю соображать.

– Пойми, даже если кто-то пропадает в прошлом, ему следует соблюдать предельную осторожность. А в противном случае всегда остаются следы.

– Какие следы?

Максер разворачивает к себе свой ноутбук и начинает выстукивать что-то на клавиатуре. Несколько секунд спустя она снова крутит его, чтобы я могла увидеть монитор. С него на меня смотрит до боли знакомая фотография.

Моя фотография.

Та самая, которую я впервые увидела в теленовостях, когда лежала на больничной койке. А потом в кафе, не далее как сегодня. Тот снимок, с помощью которого зрителей убеждали звонить, если им известно, кто я такая. И позже – где я нахожусь.

– Я все еще не до конца уяснила, – говорю я. – Каким образом это фото может стать следом?

– Любая публичная запись, газетный или телевизионный репортаж, ссылка в Интернете или даже чат в Фейсбуке скачивается на один из мощных серверов, где хранится неограниченно долго. Все, что нужно, – это правильные критерии для поиска, и найти можно кого угодно. Где угодно. В любое время.

– Вы хотите сказать, что эту фотографию они смогли обнаружить в Интернете сто лет спустя, и именно так узнали, где я нахожусь?

– По всей вероятности, да. – Максер в задумчивости подергивает себя за мочку уха. – Но мы можем запросто убедиться в этом. Когда ты впервые увидела здесь Дзена?

Воспоминание мгновенно возвращается ко мне. Размытые черты его лица, которые я вижу сквозь пелену затуманенного лекарствами сознания. Но я все еще словно чувствую тепло прикосновения его руки к моей.

– Он пришел ко мне прямо в больничную палату, – отвечаю я, лелея воспоминание в памяти.

– И, как я догадываюсь, – продолжает Максер, – это случилось сразу же после того, как по телевизору показали твой снимок и сообщили, в какую именно больницу тебя поместили, верно?

– Да! – спешу подтвердить я. – Именно так все и было!

– Видишь, – говорит она. – Самой надежной возможностью для него найти тебя было точно попасть в то место, которое назвали в новостях, и именно в то время, когда ты там оказалась. Опоздай он на минуту, и был риск уже не застать тебя.

– Но Дзен отправился в тысяча шестьсот девятый год. Так он сказал мне. Как он мог в то время смотреть новости? Никакого телевидения не существовало и в помине.

– Он пробыл там совсем недолго, – объясняет Максер. – Как только обнаружил твое отсутствие, он вернулся в «Диотех», чтобы отыскать тебя. А когда выяснилось, что тебя нет и там, он провел два месяца в непрерывных поисках. Он понятия не имел, где ты оказалась. Тебя могло занести куда угодно. А поскольку твое настоящее имя не фигурировало в новостях, так как не было никому известно, то, чтобы найти тебя, потребовались поистине титанические усилия. Он сканировал цифровые архивы целыми днями напролет, пытаясь обнаружить хотя бы кого-то, кто по описанию походил бы на тебя. И однажды удача ему улыбнулась. Он откопал сообщение о крушении самолета, в котором выжила только шестнадцатилетняя девушка со странными фиолетовыми глазами. Это и привело его прямиком к тебе.

Все еще в полном недоумении, я воспроизвожу в памяти сцену в больнице, пытаясь найти подтверждение правдивости версии, изложенной Максер.

Кияна настаивает, чтобы я выключила телевизор и отдохнула, но я отказываюсь. Тогда она вводит мне снотворное и удаляется.

Обстановка комнаты начинает расплываться перед моими глазами.

Потом я вижу кого-то в дверях. Чей-то силуэт. Он двигается в мою сторону. Быстро. Даже поспешно.

– Ты слышишь меня? Пожалуйста, открой глаза!

Он прикасается к моей руке, а я борюсь с одолевающим меня сном.

– Пожалуйста, проснись, – доносится словно издали голос. И звуки его все глуше.

Я с трудом различаю молодого человека, хотя его лицо в каких-то дюймах от моего. Оно то ясно проступает, то превращается в едва различимое пятно.