Книга Сезон костей - Саманта Шеннон

Нашира не сводила с меня зеленых, цвета абсента глаз. Интересно, кем она сегодня подпиталась?

– У тебя кровь.

Среди столовых приборов лежала салфетка, продетая в толстое золотое кольцо. Я промокнула ею разбитую губу, испачкав белоснежный лен. Затем аккуратно свернула, пряча пятно, и положила на колени.

– По-моему, ты напугана, – заметила Нашира.

– Вовсе нет.

Хотя стоило бы. На самом деле я боялась Наширы. Здесь всё и вся подчинялось ей. Ее имя шептали во мраке, она решала, кому жить, а кому умереть. Падшие ангелы витали вокруг, не оставляя хозяйку ни на секунду.

Повисло гнетущее молчание. Я не знала, куда смотреть, но вдруг краем глаза заметила в центре стола стеклянный колпак, где на изящной подставке лежал давно увядший цветок. Лепестки поблекли; понять, что это за вид, не было ни малейшей возможности. И зачем хранить такие вещи на виду? Впрочем, в этом и заключалась сущность Наширы – она любила окружать себя мертвецами.

От наследной правительницы не ускользнул мой интерес.

– Кое-что безопасней держать мертвым. Согласна?

– Да.

Я как завороженная смотрела на цветок. Неужели?.. Словно в подтверждение моей догадки шестое чувство вдруг затрепетало.

Взгляд Наширы скользнул вверх. Над окном тянулась лепнина, изображающая человеческие лики. Штук пятьдесят, не меньше. С ближайшей стены на меня из-под полуопущенных век взирала женщина. Умиротворенное лицо, на губах застыла мягкая улыбка.

Внезапно к горлу подкатила тошнота. Ну конечно, это «Незнакомка из Сены», знаменитая посмертная маска, чья копия висела в логове у Джекса. Он говорил, что Незнакомку считали образцом женственности и красоты. В девятнадцатом веке вся богема сходила по ней с ума. Помню, Элиза в итоге заставила его завесить маску, на всякий случай.

Я медленно осмотрела комнату. Все лики на стенах были слепками, снятыми с покойников. О господи! Выходит, Нашира коллекционирует не только души мертвых, но и их лица.

Себ! Это не его ли маска там, под потолком? С трудом я опустила взгляд, но желудок тревожно сжался.

– Ты бледная, – спокойно произнесла Нашира. – Не заболела?

– Нет… все в порядке.

– Вот и хорошо. Обидно, если сойдешь с дистанции в самый решающий момент. – Не сводя с меня глаз, Нашира постучала пальцем по лезвию ножа. – Мой особый отряд «алых» прибудет с минуты на минуту, а пока хотелось бы поговорить с тобой по душам.

Забавно. Неужели она искренне считает, что у нее есть душа?

– Принц-консорт уведомил меня о твоих успехах. Однако, как ни старался он раскрыть твой дар, тебе не удалось подчинить чужой лабиринт. Ты даже не осилила лабиринт зверя. Это правда?

Значит, страж ей не сказал.

– Да.

– Печально, – совсем не огорчилась Нашира. – С другой стороны, ты пережила схватку с эмитом и даже ранила чудовище. Поэтому Арктур верит, что у тебя все шансы получить алую тунику.

Я растерялась, не зная, что ответить. Выходит, страж умолчал и про оленя, и про бабочку. Но от намерения сделать меня «алой» по-прежнему не отказался. Какую игру он затеял на сей раз?

– Что-то ты притихла, – с подозрением заметила Нашира. – Разительный контраст с твоим поведением на собрании.

– Мне запретили говорить без позволения.

– Считай, запрет снят.

Так и подмывало сказать, куда ей стоит засунуть свои запреты. Но если страж безропотно терпел мое хамство, то с Наширой этот номер не пройдет. Ее рука по-прежнему сжимала нож, а взгляд следил за каждым моим движением. Нет, лучше не рисковать.

– Приятно, что принц-консорт счел меня достойной алой туники. Я очень старалась не ударить в грязь лицом на испытаниях.

– Нисколько не сомневаюсь. Но не будем расслабляться. – Нашира откинулась на спинку кресла. – У меня к тебе пара вопросов перед церемонией посвящения.

– Церемония посвящения?

– Да. Поздравляю, номер сорок. Ты принята в «алые». Скоро познакомишься со своими единомышленниками, все они крайне мне преданы. Даже больше, чем своим кураторам, – многозначительно добавила она.

В висках стучала кровь. Теперь я «алая». Собирательница костей. Меня приняли в высший эшелон Шиола I, в доверенный круг наследной правительницы.

– Хочу поговорить с тобой об Арктуре. – Нашира уставилась на пламя в камине. – Ведь вы с ним делите кров.

– У меня своя комната, на втором этаже, – поспешила уточнить я.

– И ты выходишь оттуда по его просьбе?

– Только на тренировку.

– А просто так? Ну, посидеть, поболтать?

– Какой резон ему со мной болтать? Что такого интересного он может от меня услышать?

– Хороший вопрос, – усмехнулась Нашира.

Я прикусила язык. Она точно не в курсе истинного положения вещей.

– Думаю, ты тщательно обыскала его покои. Нашла что-нибудь необычное?

– Только непонятные экстракты растений.

– Может, цветов?

Получив в ответ кивок, Нашира взяла со стола антикварную, выцветшую от времени брошку в форме цветка, виденного мною на крышке шкатулки.

– Встречала такой символ в башне Основателей?

– Нет.

– Уверена?

– Абсолютно. – С огромным усилием воли мне удалось выдержать пристальный взгляд собеседницы.

За спиной хлопнула дверь, и в комнате возник отряд «алых» в сопровождении незнакомого рефаита.

– Добро пожаловать, друзья мои, – радушно поприветствовала их Нашира. – Прошу, садитесь.

Рефаит прижал к груди ладонь и спешно покинул зал.

Я покосилась на вновь прибывших. Двадцать собирателей, все сытые и ухоженные. В первых рядах шагали ветераны Девятнадцатого Сезона, среди них Кэтрин и пресловутые близнецы. Замыкал шествие Карл, тщательно причесанный, в новенькой униформе. При виде меня его глаза расширились от удивления пополам с упреком. Наверное, не ожидал встретить «розовую тунику» за столом наследной правительницы.

Собиратели расселись. Карлу досталось единственное свободное кресло – напротив меня. Неподалеку устроился Дэвид, у него на затылке красовалась свежая рана, заклеенная узкими полосками пластыря. Заметив посмертные маски, Дэвид изумленно поднял брови.

– Дорогие друзья, рада видеть вас всех в добром здравии. Благодаря вашим усилиям на этой неделе не случилось ни одной массовой атаки эмитов. – Нашира поочередно оглядела каждого из расположившихся за столом. – Однако мы не должны забывать об угрозе, нависшей над нами. Враг не знает жалости, запереть его в пределах загробного мира невозможно из-за порога, и вы – единственные, кто стоит между охотником и добычей.