Книга Большая игра. Война СССР в Афганистане - Грегори Фейфер

Группа «А» также занималась охраной инженеров-газовщиков и рабочих. Чтобы помешать моджахедам взорвать трубопроводы и обеспечить охрану персонала, ремонтировавшего их, несколько офицеров КГБ вылетели в указанные места для обеспечения безопасности периметра. Другие подразделения часто участвовали в «зачистках» — операциях по поиску мятежников в окрестных кишлаков. Как и многие другие советские военнослужащие, Калита считал эту работу наиболее опасной, особенно в брошенных деревнях, где прежде всего следовало ожидать неожиданных нападений. Присутствие женщин и детей означало, что здесь можно передохнуть свободно. Но проезжая через такие кишлаки, где не видно было признаков жизни, БТРы обычно увеличивали скорость до максимума.

Недоверие Калиты к афганцам усилилось после знакомства с одним солдатом афганской правительственной армии, которого некогда похитила местная группировка моджахедов и насильно заставила сражаться против советских войск… пока его командир сам не перешел на сторону новой власти и не начал сотрудничать с Афганской армией. В итоге Калита пришел к убеждению, что для большинства афганцев подобные сделки с переходом из одного лагеря в другой были обычным делом.[87]Чтобы выжить и избежать страданий, единственным спасением было предательство, так как любая верность длится до тех пор, пока это позволяет избежать ужасов повседневной жизни. Повсеместная жестокость ужасала порой даже закаленных солдат. Прибыв однажды на место боя сразу же после его окончания, Калита увидел советского солдата, с которого моджахеды целиком содрали кожу. Он сидел под деревом, закутанный в полотнище, причем был еще жив…

Пытаясь помешать таким актам жестокости, афганское МВД — Царандой — также применяло жестокие наказания, возможно, из-за того, что в его собственных рядах все более ширилось кумовство, создавая ощущение безопасности и безнаказанности. Калите пришлось как-то раз остановить группу офицеров царандоя, когда они особенно усердно допрашивали одного молодого паренька и уже собирались отрезать ему ухо. Отчасти желая обезопасить пленников от жестокости афганских властей, служащие группы «А» по возможности забирали захваченных ими пленных с собой. Сами же «альфовцы» гордились своим относительно терпимым отношением к местным жителям. По словам Калиты, это было главной причиной, почему их группа КГБ за свою первую двухмесячную командировку не потеряла ни одного человека.

Калита считал, что навязывать свою версию модернизации Афганистану с его совершенно чуждой культурой было ошибкой Кремля. Он признавал, что моджахеды сражались против иностранных захватчиков и могли бы продолжать войну до тех пор, пока те не покинули бы их страну. В то время, как советские солдаты сражались чтобы выжить, моджахеды воевали за свою веру. Он признавал за повстанцами их бережное отношение к оружию и другие боевые навыки, выработанные без того тщательного процесса отбора и подготовки, через который прошел он сам и его сослуживцы из спецназа КГБ.

IV

Александр Руцкой служил военным летчиком в составе советской 40-й армии. Сын офицера-танкиста с юга Курской области, он в возрасте 31 года стал полковником, а в 1985 году ему было поручено подготовить три эскадрильи — в основном из молодых лейтенантов — для полетов на новом самолете-штурмовике Су-25.[88]Две эскадрильи этих самолетов дислоцировались на авиабазе Баграм, третья — в Кандагаре.

Несколькими десятилетиями ранее, Никита Хрущев сосредоточил все усилия авиаконструкторов на создании стратегических бомбардировщиков и сверхзвуковых истребителей, тогда как разработки штурмовиков не велись. Появление Су-25 незадолго до начала войны в Афганистане стало прорывом в этой области. Штурмовики, осуществлявшие непосредственную поддержку сухопутных войск с воздуха, сыграли решающую роль еще во Второй мировой войне, когда советские летчики оказывали жизненно важную помощь наземным частям Красной Армии в боях против вермахта. Руцкому нравились эти новые самолеты. Низковысотный Су-25, получивший прозвище «Грач», был вооружен спаренной 30-мм пушкой, а на десяти пилонах под крыльями мог нести несколько тысяч фунтов оружия, включая тысячефунтовый запас кассетных бомб РБК[89]и ракеты — от 57-ми до 330-ми миллиметровых. В дополнение к хорошему вооружению и броне, а также отличным аэродинамическим качествам для поддержки наземных сил, самолет был еще и очень надежным.

Сам Руцкой — плотный, усатый, с преждевременной сединой, придававшей ему еще более солидности, пользовался уважением среди офицеров-сослуживцев за независимость и открытость в своих суждениях. Эти качества шли ему скорее на пользу, чем во вред, как обычно бывает. Теперь ему было поручено разработать тактику максимального использования новых штурмовиков в условиях песчаных бурь и в других погодных условиях, которые могут встречаться в гористой местности. Это была рискованная задача; предшественник Руцкого потерял при этом двенадцать пилотов.

Контингент боевые летчиков-истребителей, как и их коллег из вертолетных частей в Афганистане, сменялся каждый год. Несмотря на то, что там действовали лишь отдельные подразделения того или иного полка, в целом в Афганистане находилось много авиационных частей. Даже если основную поддержку 40-й армии с воздуха осуществляли вертолетчики, самолеты также сыграли немаловажную роль в этой войне. Среди них были бомбардировщики — длиннокрылые Ту-16 и остроносые Ту-22, проводившие ковровые бомбардировки Панджшерской долины и других районов, где готовились наземные наступления. Юркие истребители МиГ-21 использовались в качестве штурмовиков только в начале конфликта, но у них был примитивные радары, относительно небольшой запас вооружения, да и в принципе они не предназначались для непосредственной поддержки сухопутных войск. В течение ближайших лет их сменили более тяжелые истребители МиГ-23, показавшие себя более пригодными для этой роли, как и Су-17, имевшие более тяжелое вооружение.

Когда Руцкой высадился на авиабазе Баграм, ее обстреливали моджахеды. На зеленой равнине между базой Чарикар у начала Панджшерской долины шел бой, падающие бомбы и ракеты отрывали людям головы и конечности. «Что за ад, куда я попал?» — подумал молодой полковник. Впрочем, когда Руцкой принял командование базой, то сполна расквитался с моджахедами. Он собрал местных афганских старейшин и предупредил их, что намерен стереть с лица земли все районы, откуда велся обстрел базы. «Все это превратится в пустыню Гоби», — объявил он. Когда две недели спустя случился новый обстрел, он сдержал свое обещание, и атаки прекратились, по крайней мере, пока он был начальником базы.