Книга Звезда Одессы - Герман Кох

— Бирворт.

Этот голос не принадлежал ни тому, кто учил меня французскому тридцать лет назад, ни даже старику, которого год назад одним выстрелом ликвидировали в дверях его квартиры. Скорее это был голос человека, который пытается подражать голосу старика.

И единственного слова — «Бирворт» — мне хватило, чтобы понять, кто был автором этого подражания.

— Господин Бирворт, — бодро продолжал Менкен, — у вас просил помощи ваш бывший ученик Фред Морман. Господин Бирворт, каким учеником был Фред?

Я пристально смотрел на Эрика Менкена, но по его бодрому тону было понятно, что он совершенно не знает, с кем соединен в этот момент.

Макс на другом конце линии откашлялся.

— Ах, — сказал он, — да что сказать…

Казалось, он забыл, что должен подражать старику, но потом поправился:

— Он был весьма любознателен, это точно… и обладал феноменальной памятью. В то время моя жена работала в библиотеке, и Фреда часто видели там.

Менкен одобрительно кивнул.

— Ну, Фред, — сказал он. — У тебя пятьдесят секунд.

Оглядываясь назад, я не могу сказать, что меня тогда воодушевило. Наверное, сложилась комбинация факторов: прежде всего, конечно, присутствие Эрика Менкена, затем мое собственное участие в программе и заранее подготовленные вопросы, не дававшие мне применить свои знания. И в довершение всего присутствие Макса в роли господина Бирворта на «линии помощи».

Вероятно, какое-то отношение к этому имел и Ришард Х.: он в ярости ходил взад-вперед по коридору и непрерывно тряс головой.

По дороге в студию на мне были солнечные очки, которые он вручил мне во время преследования по набережной Северного морского канала. Везя меня из дома — если точно, это случилось перед светофором на Средней дороге, — он дважды посмотрел на меня искоса.

— Да это же мои очки! — сказал он. — Я потерял их уже god knows[54]как давно. Где ты их нашел?

Я хотел было объяснить Ришарду Х., что он сам сделал мне «подарок», когда мы собирались поставить на место двоих нарушителей правил дорожного движения, но он уже стянул очки с моего носа и надел их.

— Где бы ты их ни нашел, парень, я тебе крайне признателен, — сказал он, одной рукой направляя «мерседес» на полосу ускорения.

Я не мог знать, чем Ришард Х. был так раздражен в тот момент, но почему-то мне казалось, что все это было связано с присутствием «господина Бирворта» на линии помощи.

А потом я вспомнил тот вечер, десятью днями раньше, когда Макс заехал за мной на улицу Пифагора, тоже на «мерседесе». Без лишних разговоров мы поехали в район Амстердам-Запад, где Макс, проехав несколько кварталов, припарковал машину.

— Ты позвонишь в дверь, — сказал он. — Минут через десять зайду я, как бы случайно.

Я несколько раз нажал на кнопку возле таблички с именами Яна, Ивонны и Вилко + Тамар. Пришлось довольно долго ждать, пока мне не открыли. Наверху лестницы стояли только Вилко и Тамар, оба в пижамах.

— Мама на работе, а папа пошел за пивом и табаком для самокруток, — объяснила мне Тамар, когда я, запыхавшись, поднялся по лестнице.

— И он оставил вас одних? — осведомился я.

В последние дни я время от времени сомневался в цели этого предприятия, но один вид одетых в пижамы детей, оставленных отцом, который больше занимался собой, а не тем, чем должен был заниматься, укрепил мою убежденность в правильности нашего выбора. А когда я увидел в гостиной на обеденном столе наполовину собранный пазл, у меня пропали последние сомнения.

— Почитать вам вслух, когда вы будете в постели? — спросил я. — Или вам больше хочется посмотреть телевизор?

— Телевизор! — дружно закричали Вилко и Тамар.

Вот и получилось, что, когда зазвонил звонок, мы смотрели документальный фильм про африканскую пантеру на канале «Нэшнл джиогрэфик».

— Я открою, — сказал я.

Тяжело ступая, Макс поднялся по лестнице. Я обрисовал ему положение при помощи нескольких коротких фраз и только потом увидел металлический чемоданчик в его руке.

— В прошлой жизни я был сантехником, — ухмыльнулся Макс. — Смотри спокойно телевизор. Я проверю сифон на кухне. А когда ты уложишь их в постель, посмотрю газовые печки в гостиной.

Между тем на «Нэшнл джиогрэфик» несколько пантер отделили от стада детеныша газели. Я снова занял свое место между детьми, взял обоих за руку, а потом положил их руки себе на колени; из кухни доносились такие звуки, будто там снимали колпачок с сифона.

— Кто это там? — спросила Тамар.

— Сантехник, — ответил я. — Пришел проверить сифон и печки.

— Так поздно? — удивился Вилко.

Но тут фильм о пантерах закончился. Укрыв сначала Вилко, а потом Тамар, я еще немножко посидел на табурете между их кроватками; ночник над подушкой у Тамар был украшен фигуркой Винни-Пуха, а у Вилко — персонажем из «Покемона».

— Папа вечером часто оставляет вас одних? — спросил я.

Дети помолчали, потом Вилко сказал:

— Иногда.

Я услышал, как Макс в кухне тихо выругался.

— Мы всегда ждем маму, — сказала Тамар.

— Маму?

— Ждем, когда мама вернется домой после спектакля, — пояснила Тамар. — Мама всегда приходит нас поцеловать.

Я почувствовал, как что-то жгучее щиплет мне глаза.

— Но она же обычно возвращается очень поздно, — возразил я.

— Ну и пусть, — сказала Тамар.

— Но утром вы, наверное, вялые, если так долго не спите?

— Да, — сказала Тамар. — Ну и пусть.

— Мама хорошая, — сказал Вилко.

В это время я услышал, как внизу открылась входная дверь и кто-то ленивой походкой стал подниматься по лестнице.

— Поцелуй на ночь, — сказал я.

Я наклонился сначала к Вилко, который приподнялся с подушек и обхватил меня обеими руками. Я почувствовал силу его рук, будто он не хотел отпускать меня больше никогда, губами он прижался к моей щеке.

— Ну ладно, ладно, — сказал я и, взяв его за запястья, потихоньку освободился из его объятий. — Спи сладко, милый.

Тамар положила очки на столик возле кроватки и расцеловала меня в обе щеки; она тоже обеими руками обняла меня за шею, но мягко и нежно, словно давала понять, что я в любой момент могу ее отпустить.

— Ты тоже хороший, — сказала она.

Потом она снова положила голову на подушку и закрыла глаза.

Шурин заметно испугался, увидев, что я поджидаю его на лестничной площадке его собственного дома. В двух словах я объяснил ему, что Вилко и Тамар открыли мне дверь. При этом я не мог отвести взгляд от пластиковой сумки в его правой руке: сбоку стояло название закусочной, а сквозь дешевый белый пластик виднелись темные очертания разнообразных поллитровок.