Книга Поцелуй со вкусом манго - Джанет Маклеод

— А ну, заткнись! — заорала Тилли спеленатому младенцу и ринулась на балкон. — Заткнись, а то я сброшу тебя вниз, ты слышишь? Я швырну тебя на землю, звереныш, не сомневайся!

От ее окриков и резких движений младенец завыл еще громче, широко раскрыв глаза. В то же мгновение внизу показался Аслам, с ужасом и тревогой глядя вверх.

— Нет, мемсагиб, не бросайте его, умоляю вас!

Тилли стояла, дрожа от ярости. Было бы так просто отпустить его. Крики прекратились бы, а она смогла бы спать целую вечность. Она стала разжимать пальцы…

Неожиданно Тилли почувствовала чье-то присутствие рядом с собой, ощутила мускусный запах и услышала тихое бормотанье. Тонкие прохладные пальцы коснулись ее подобно легкому ветерку. Тилли смущенно оглянулась. На нее внимательно смотрели карие глаза Миры. В следующую секунду служанка забрала у нее младенца и, шагнув назад, стала его качать и утешать ласковыми словами. Тилли стояла, дрожа и хватая воздух ртом. Она была не в силах сойти с места.

Мира удалилась, и крики утихли. Вдруг ноги Тилли подкосились и она рухнула на колени. Из ее груди вырвались рыдания, сдерживать которые она была уже не в состоянии. Бог знает, сколько она бы так проревела, если бы вскоре не вернулись Аслам и Мира. Они осторожно подняли ее на ноги и увели в гостиную. Усадив хозяйку на новый диван, они напоили ее пряным чаем, какого Тилли никогда раньше не пробовала, и накормили маленькими сладкими булочками.

После этого Мира уложила мемсагиб в постель, как ребенка заботливо укутав ее одеялом, и ушла, оставив маленький огонек в керосиновой лампе. Тилли отметила, что не слышит детского плача, но у нее уже не было сил спрашивать о сыне. Ее объял крепкий сон без сновидений.

* * *

Проснулась Тилли от яркого дневного света. Приходя в себя, она увидела сидящую в углу Миру, тихо напевающую без слов и что-то держащую у себя под сари.

— Что ты делаешь? — спросила Тилли.

Замолчав, Мира подняла на нее глаза. Быстро, но осторожно она вытащила младенца из-под складок одежды, пряча свою круглую грудь назад под сорочку. Тилли изумленно наблюдала за тем, как служанка пересекла комнату и вручила ей сверток. Это был Джейми, с румянцем на щеках и молоком на губах, и с закрытыми глазами. Тилли никогда не видела его таким довольным.

— Как?.. Я… я не понимаю, — запинаясь, проговорила Тилли.

Мира улыбнулась, жестом предлагая ей взять ребенка. Тилли замерла. Она вдруг со всей ясностью вспомнила свою вчерашнюю вспышку ярости. Женщину объял стыд за неодолимое желание навредить Джейми. Аслам все расскажет Джеймсу, и больше ей ребенка не доверят.

— Пожалуйста, мемсагиб, — сказала Мира, протягивая ей сверток.

Малышу, казалось, было очень хорошо в ее умелых руках. Тилли покачала головой. Мира расправила хлопковую пеленку, в которую малыш был завернут, положила ее в детскую кроватку и, натянув край сари себе на голову, неслышно направилась к двери.

— Мира! — позвала ее Тилли.

Служанка остановилась, но головы не подняла.

— Пожалуйста, — выпалила Тилли, — покажи мне, как нужно… в общем, как нужно кормить ребенка.

Она не знала, насколько хорошо Мира знает английский язык, за прошедшие месяцы они едва обменялись несколькими словами, однако служанка поняла ее отчаянную просьбу.

Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы показать Тилли, как лучше кормить Джейми. Нужно было только немного по-другому держать малыша, чтобы он смог своим маленьким ртом обхватить сосок. С помощью жестов и тех немногих английских слов, которым ее научил Аслам, Тилли выяснила, что у ее служанки есть двухлетний сын Манзур, которого она все еще кормит грудью.

Тилли стало стыдно за то, что она этого не знала. Семья Ахмад жила в их усадьбе за садом в жилищах, посетить которые ей даже не приходило в голову. Поскольку они не попадались ей на глаза, Тилли о них и не вспоминала. Ей также никогда не приходила в голову мысль о том, что Мира может быть матерью и вести еще какую-то свою жизнь за пределами бунгало. «Как могло получиться, — недоумевала Тилли, — что, живя в Ньюкасле, я не забывала о благотворительности и посещала самые бедные дома города, но ни разу не наведалась в жилище индийцев, за которых мы с Джеймсом в ответе?»

Расчувствовавшись до слез, Тилли поблагодарила Миру и решила подарить ей сияющую латунную вазу, купленную у заезжего торговца. С застенчивой улыбкой Мира отказалась взять дар. Позже служанка принесла поднос, на котором были яйца, сваренные вкрутую, приготовленный с томатом и специями рис и миска тушеных овощей, а также чайник пряного чаю.

— Это полезно для молока, — сказала Мира, широко улыбаясь.

Тилли вдруг поняла, как сильно проголодалась, и съела все, что было на подносе. Ей стало ясно, что волнения из-за Джейми лишают ее аппетита.

Когда на закате вернулся вспотевший и уставший Джеймс, он был изумлен, встретив ожидавшую его на веранде Тилли со стаканом виски с содовой.

— У нас как-то необычно тихо, — сказал он, изумленно озираясь.

— Джейми спит, — сообщила ему Тилли с улыбкой.

В последовавшие за этим дни и недели Джеймс все никак не мог поверить в то, что в их совместной жизни произошла перемена. Каждый вечер он возвращался к все более оживающей Тилли и сыну, ставшему упитанным и довольным малышом. Правда, Джеймс по-прежнему считал его весьма уродливым. Не имея представления о том, в чем причина таких изменений с его супругой, Джеймс решил, что она просто наконец освоилась с ролью матери. Однако от его внимания не укрылась крепнущая связь между ней и застенчивой женой Аслама. Они, казалось, стали неразлучны. Но, в конце концов, он сам определил Миру в няньки своему сыну, так что его не должно удивлять ее постоянное присутствие.

Глава двадцать четвертая

Никогда еще Тилли не приходилось выносить такую жару. Она словно влажным горячим одеялом накрыла все вокруг, заставляя замедлять движения и затрудняя дыхание. Ковры были свернуты и убраны, а окна завешены ароматными матами из сухой травы, погрузившими дом в полумрак. Под ножки кроватки Джейми подставили плошки с водой, чтобы по ним не взбирались насекомые, и слуги поочередно тянули за шнуры, приводя в движение большие тканевые веера, разгоняющие горячий влажный воздух и отпугивающие мошек.

Тилли страдала от мучительной жары, которая словно вонзала ей в руки и грудь мириады булавок, а кваканье лягушек и звон мошкары не давали уснуть ночью. Зачастую после объезда чайных плантаций Джеймс возвращался с пиявками, висящими на ногах и сосущими кровь, но его, похоже, это не беспокоило. Чайные хозяйства были заняты прибыльным вторым сбором листа, а производственные мощности работали с полной загрузкой, пакуя его для отправки за море до прихода муссона.

— Когда пойдут дожди, — устало объяснил жене Джеймс, — Брахмапутра разольется, превращаясь в море, и затопит пол-округи. Тогда отправка груза вниз по реке станет крайне затруднительной.