Книга Чужая - Татьяна Губина

Результат — сиди в России, нечего на заграницу глаз класть, а заодно перед Пархошкой задом вертеть! Поделом!!!

Правда, когда она услышала про желтого дракона, Фион с опозданием поняла, что этот самый дракон живет на ее шлеме. Ну, ничего! Шлем она в тот же день выкинула в Москву-реку, предварительно содрав с него наклейку. Но Пархошка может вспомнить про наклейку и свяжет ее с Фионом. Поэтому, как ни крути, надо отводить от себя подозрения. Да, недаром Ксюха зачитывалась бульварной беллетристикой. Книжки Марининой и Устиновой не переводились в ее заплечном рюкзачке.

Пришлось напроситься на кулак одному клиенту в фитнес-клубе. Он вечно хвастал перед мужиками своими боксерскими регалиями. И характер у него вспыльчивый и задиристый. Завести его было с полпинка. А как разойдется, ему уж все равно кто перед ним, крепкий мужик или девчонка. Вот и поборолись. Конечно, Фион ему тоже порядком накостыляла, но морду исправно подставляла под крепкие кулаки. Поздно вечером позвонила бабке с сотового телефона и, изменив голос, представилась медсестрой из Четвертой градской. А через полчаса заявилась домой, сказала, что ушла под подписку.

Самое смешное, что с Ариной Гриф Фион хотела проделать именно то, что подозревала Пархошкина мамаша. Опять-таки договориться с Терапевтом, похитить девку, да еще и срубить с компашки хороший гешефт. Она даже уже договорилась с байкером, но… Сорвалось! Жаль, не вышло потрепать нервы и кошель Птице! Ну, да хрен с ним.

Как зацепить Больших, Фион никак не могла придумать, как ни старалась. К Пашке не подкопаешься, из машины не вылезает, в делах мамочкиной фирмы Фион ничего не смыслила, так что подставить никакой возможности нет. Да и надо было придумать что-то такое, что приведет и мать и сына в состояние полной прострации. Больших Ксения ненавидела больше всего. Пашка постоянно издевался над ней, а тетка Люся вечно учила ее жизни, на работу не устраивала, заставляла учиться. И чем больше Ксюха думала, тем больше ей нравилась мысль стереть с лица земли ненавистную тетку, а уж сыночек и шагу не сможет ступить без своей обожаемой мамочки. Но нужно сделать все так, чтобы комар носа не подточил. Помог случай. Сосед попросил посмотреть тормозные шланги своего «Мерседеса». Ксюха залезла под брюхо машины и тут же поняла, как расправиться с Людмилой Михайловной. Жаль, что водила у нее из бывших гонщиков, быстро просечет, в чем дело. Если уж Пашкина мамочка не убьется, то напугается до смерти! Вопрос только в том, как подлезть под «Мерс» Людмилы Большой-Форетти!

Ксюха ждала удобного момента целую неделю. И он наступил. Ксюхе везло невероятно, просто сказка какая-то! Мало того, что на стоянке перед фирмой почему-то не оказалось охраны, так еще этот олух водила поставил машину в углу. Ксюха забилась в угол между автомобилем и стеной дома, выжидая, когда дядя вылезет из машины и пойдет пить свой утренний кофе. Он никогда не ставил машину на сигнализацию, это Фион уже заметила, пока дежурила около фирмы. Проводив глазами стриженую макушку водилы, она быстро залезла под капот машины, резанула по шлангам зингеровской бритвой, подарок Терапевта. Совсем чуть-чуть, по капельке, но рано или поздно тормозуха вытечет, и педаль провалится в пол. И как только она разогнулась, первое, что Ксюха увидала, так это то, как Людмила Михайловна быстро идет от входа офиса к своей машине, зажав в одной руке большую папку с бумагами, а другой придерживая сотовый телефон возле уха.

— Да… Да…! — донесся до Ксюхи голос Пашкиной мамаши. — Поняла, в час, ресторан «У дороги», сорок второй километр Можайского шоссе. До встречи, — она отключилась, бросила папку и телефон на переднее сидение, сама села за руль и лихо развернувшись, умчалась со стоянки.

Осталось ждать результата. Попадет в аварию, мозги с асфальта будут соскребать, а Пашенька запьет на поминках мамаши и превратится в жалкого пьяницу! Поделом!!!

— Жаль только, что ничего не вышло! — закончила свою исповедь Ксюха, не замечая мертвенно бледного лица Веры Семеновны. — Хотя, своего я добилась. Небось всю свою жизнь вспомнила, со своим любимым сыночком попрощалась, пока в кювет летела! Стерва! Да и Пашенька в штаны наложил от страха, никак отойти от нее не мог. Эх, не успела я Птице напакостить, ну что ж, пусть вольной пташкой летает. Так и быть, пожалею.

— Ксюша! — тихо охнула бабуля. — Да тебя посадят, как есть посадят!

— Могут, но вряд ли, — спокойно сказала Ксюха. — Во-первых, нет у них на меня ничего, не докажут! Шлем — в реке. Терапевт сам мало что понимал, шланги она, дура набитая, тут же поменяла. А, во-вторых, они всю жизнь кичатся своим благородством. Меня уже тошнит от этого слюнтяйства!

— Зачем тогда уезжаешь-то? — не поняла бабка.

— Да от греха подальше! Схоронюсь на время у бабки в Нижнем, пока здесь все утрясется. А там глядишь и вернусь.

— Ты никогда сюда больше не вернешься, — раздался металлический голос.

Ксюха вздрогнула и обернулась. В дверях комнаты стояла Елена Гриф.

— Двери, детка, закрывать надо, когда домой приходишь, — со змеиной улыбкой на губах проговорила Лелька.

У Ксюхи задрожали руки и сигарета, которую она курила, выпала изо рта.

— Подними цигарку-то, портки прожжешь, тварь. — Лелька кивнула на джинсы Ксюхи, которая от страха даже не почувствовала ожога.

— Вот тебе билет до Воркуты, — на чемодан лег синий продолговатый листок железнодорожного билета. — Через двадцать минут ты спустишься вниз, сядешь в машину, которая тебя ждет, и уберешься на Родину твоей матушки. И если я хоть когда-нибудь, лишь краем уха услышу, что ты в Москве, я тут же иду в ментовку. Поверь, у меня достанет сил, средств, и связей, чтобы хоть через десять лет засадить тебя за решетку. Мои подруги действительно благородны, но любое терпение имеет свои пределы. — Она подошла к Ксюхе близко-близко и как в детстве наклонилась к ней. — Ты мне веришь?

— Верю, — прошептала Фион, завороженно глядя в большие серые глаза Лельки.

На мгновение Ксюхе показалось, будто и не было этих пятнадцати лет, и она еще семилетняя девочка. Стоит перед машиной дяди Ника и как кролик на удава смотрит на большую злую тетю.

— Но перед тем, как ты покинешь этот гостеприимный город, — продолжала Лелька с такой же мерзкой ухмылочкой, — мы с твоей бабушкой расскажем, что же случилось на самом деле с твоей мамой много-много лет назад. И как она испортила мне жизнь, и пыталась испортить Татьяне и Нику. А за это Людмила, которую ты хотела стереть с лица земли, содержала, кормила и одевала тебя все эти годы, а сестра Регины, дочери которой ты сломала карьеру, БЕСПЛАТНО содержит твою мать в частной клинике, койко-день которой стоит триста баксов в сутки. Сначала хотела послушать тебя, но ты уже все сказала. — Ксюха дернулась. — Да-да, давно тут стою, — подтвердила ее опасения Лелька. — Так что садись и слушай.

…Последнее, что видела Ксения Фионова в окно ее такси, была Елена Гриф, которая махала ей рукой. Она все так же улыбалась, и даже в кромешной тьме, в свете единственного тусклого фонаря, Ксюха отчетливо видела, какие слова она выговаривала: «Сил, средств и связей». Рядом сидели два здоровенных парня из охраны фирмы Людмилы Большой. Они должны были убедиться, что Фион села в поезд. Но и без этого Ксения знала, что она сядет в этот проклятый поезд и вернуться она уже не сможет. Никогда. Ибо ее собственный голос звучал на пленке зажатого в ладони Птицы диктофона.