Книга Дорога камней - Антон Карелин

— Боги, — спокойно заметил рыцарь, — никогда не посвящают в подробности близящегося даже нас. Смертные пусть черпают из источников своего мира. Мудрость всевышних слишком ценный дар.

— Не в этом дело, — качнул головой старик. — Я не могу ответить, ради чего Отец возвращается к судьбам мира сего. Даже я.

— Быть может, ты наконец-то впал в немилость, — улыбнувшись открыто, заметил рыцарь весьма саркастически, вместо того, чтобы удивлённо молчать. — Если Отец твой алчет править Разделённой, как того желает моя Госпожа, слуги, подобные тебе, ему больше не нужны. Завоевателю приличествуют воины, способные биться, а не старики, умеющие созерцать.

—- Ты прав. — Старый жрец неожиданно кратко кивнул. — Не в неуклюжих связках своих пропитанных недоумением и досадой слов. Но в сути происходящих с церковью Владыки перемен... Вернее, перемен, которые могут произойти.

— Вряд ли именно это ты хотел мне сказать, — рыцарь качнул головой, и волосы его прошелестели по испещрённой рунной вязью стали наплечника, — не ради этого ты позвал меня сюда. — Глаза его вспыхнули на миг, отражая косые солнечные лучи и озаряясь собственным внутренним светом. Опасно изменились выражение лица и тон. — Если боль и сомнения в самом деле принадлежат тебе, поделись со мной. Я возьму.

Старик выпрямился. Глаза его блеснули.

— Спрашивай, — сказал он. Игра началась.

— Когда Отец вернётся, что будет с тобой и с такими же, как ты?

— Уйдём на покой. Навсегда.

— Кто входит в основную группу союзников?

— Все Рыцарство, Ушедшие, Кочевники и их шаманы, Тармаамрат и его жрецы, все младшие Боги со свитами, предатели в структурах Империи, Княжеств и Конклава, среди сильнейших.

— Ррарг ответил Госпоже или просто растворился в Бездне?

— Не ответил. Просто ушёл. Вместе с сотней слабых схаррских божков, отдавших себя...

— К кому перейдёт твоя Сила и твоё Наследство?

— Я не знаю его. Он мал и слаб, скитается где-то на материке, бросаясь от испытания к другому. В слишком короткие сроки ему отчаянно нужно нарастить опыт и внутреннюю мощь...

— Насколько вероятны именно сейчас действия против Империи?

— Абсолютно. Власть должна быть централизована, схвачена в один кулак. Империя станет сплочённой и неразрывной вновь. По-прежнему под покровительством Троих. Но с Императором, которого мы возведём на трон. Который посвящён Госпоже. И воля которого неоспорима.

— Кто создал Завесу? Открыл Врата Небес?

— Не знаю. Не знаю, сделал ли это Отец. Не спрашивай. Я не знаю, да или нет. Его помыслы и мудрость здесь недостижимы. Он смотрит слишком далеко...

— Почему вы пытаетесь выкрасть дитя?

— Завеса! Тьма безначалья, бесконечная и непознаваемая, бездна боли, жестокости и страдания, Тьма, в которой обретается высшее Знание, за которым следует абсолютная Власть, великая Темнота — символ твоего Отца, стихия, в которой никто не сравнится с Ним. Но Нашествие также скрывает могущественный, живой Мрак, источники и сила которого неясны и пугающи даже для нас.

— Кто покровительствует ребёнку другого мира? Твой Отец или ужас, незримо надвигающийся со всех сторон? Чьим порождением она является и каким целям служит? К чему приведёт мир, если следовать пути, которым она идёт?! Ты не можешь ответить на этот вопрос; не может никто. Времени мало, его все меньше; мы не можем позволить себе его терять, нужно решаться и решать!

— Ты говоришь, будто знаешь, кто или что является нашим врагом. Что готовится, вызревает и вот-вот обрушится на нас со всех сторон.

— Схарры, кан-схарры, гоблины, кобольды и твари, которым нет ни названия, ни числа! Все те, кто ранее был подвластен Великой Госпоже, склоняясь у Её ног, все, кто получил освобождение после битвы за Астар и впоследствии был прибран к рукам Орочьей Ордой! Все Боги и божки, которые канули в этот непроницаемый, неясный Мрак! Все те, что здесь, в центре материка, всегда казались безликой, неопасной и отдалённой волной, живущей в ином мире недостижимо далеко. Все они объединяются под волей сынов Собакоглавого, объединяются, как раньше объединились под властью чёрной стали, — чтобы завоевать этот мир, отомстить своим создателям и обрушить все, что было создано нами за тысячи лет!

Трое, даже во главе всечеловеческой Империи, не смогут выстоять против них, так как не знают ни истоков, ни сути накатывающего Мрака, в котором увязнет дарованная сила жрецов, погаснут всплески, вызванные сильнейшими из магов; точно так же не сможем выстоять и мы! Никогда прежде не было ничего подобного! Мир казался постоянным и был таким, — теперь же из глубины тысячелетий или из бездны чужих пространств в Элиду вторгается Нечто, не имеющее названия и предела, Нечто, от чего невозможно убежать или спастись! В таких условиях мы обязаны заключить союз!

Голос рыцаря звенел. Именно поэтому старик ответил глухой, однозвучной пустотой.

— Союза не будет. Ни с Троими, ни с Госпожой. Есть только один путь. Разными дорогами, ибо пока, слава Судьбе, им нечего делить! Властелин Мрака вечно пребудет во Тьме, тогда как Прекрасная будет пылать огнём, поглощающим мир, а Трое пребудут в единении, столь далёком от нас. Армады будут сражаться на залитой кровью земле, полюса сил танцевать, как бумажные змеи на сильном ветру; непроницаемый холод и мрак, исходящие из Бездны, в которой растворяются пласт за пластом, будут все больше заволакивать мир, и наступит час, когда не останется даже надежды! — Глаза его сверкнули снова, и что-то звенящее так же прорезалось в голосе, хриплом, как карканье столетнего ворона, как скрип несмазанных врат. — Но в решающий момент Владыка вмешается, чтобы помочь и спасти! Бросит все силы, все, что имеет, что накопил за тысячелетия бездействия, опустошит все до дна, — чтобы исполнить договор, предлагаемый сейчас!

— Помочь и спасти?! — Рыцарь взорвался. — Твой Владыка, о жестокости которого перворождённые слагали песни, которыми сотни лет пугали тех из детей, что не боялись холодной темноты, — помочь и спасти?! Ты хочешь, чтобы хоть кто-то искренне поверил в это?! Чтоб кто-то почтил согласием такой договор?!

— Трое, все Младшие и все нейтральные, даже Брадалл Премудрый, уже дали его, — тяжело ответил старик, словно опуская на грудь рыцаря огромную чёрную скалу. — Осталась Госпожа. Одно обещание, и договор скреплён!

— Условия неравны! Твой Владыка, как всегда, оставляет за собой знание, не деля его ни с кем, полагая, что власть Его мудрости неисчерпаема! Я не знаю, согласится ли на это Госпожа!..

Лицо старого жреца изменилось. В нем поверх маски напряжения и убедительной страстности внезапно проступил всепоглощающий покой.

— Она уже дала своё согласие. Несколько мгновений назад.

Рыцарь стоял одно мгновение, словно ясень, едва заметно раскачиваемый надвигающейся бурей. Глаза его блестели, побелевшая рука сжимала узорную рукоять одного из двух знаменитейших в мире мечей.