Книга Не мешайте палачу - Александра Маринина

* * *

Прошло еще несколько дней, пока не объявилась проводницаВера. За это время дело с места почти не сдвинулось. Ни с кем из командыМалькова, правда, теперь уже бывшей, никаких несчастий больше не случалось.Личность мужчины, убитого в Крылатском, тоже установить не удалось.

Вера приехала к Насте на Петровку, хотя сама Настя на этомсовершенно не настаивала. Она готова была встречаться с проводницей где угодно,хоть у черта на куличках, лишь бы подробно ее обо всем выспросить и всезаписать. Но Вера, запинаясь и путаясь в словах, объяснила, что сама оченьхочет побывать в легендарном МУРе. Настя не возражала, ей самой так было дажелучше. Она договорилась с ребятами, что после беседы с Верой они попробуютсделать композиционный портрет второго попутчика, как выразилась самапроводница – маленького армянина.

– Кстати, Верочка, а почему вы так уверены, что он былименно армянином, а не грузином, например, или не азербайджанцем?

– Да что вы, – удивилась Вера, – они же всеразные. Как их можно спутать?

Настя вытащила из сейфа пачку фотографий, выбрала полторадесятка снимков, на которых были сняты лица кавказского происхождения, ипредложила Вере попытаться определить национальность каждого. Вера выполнилазадание легко и допустила только одну ошибку, но вполне простительную,определив как азербайджанца мужчину, который считался армянином, но имел бабку– уроженку Баку. Внук был очень на нее похож.

– Где вы этому научились? – с восхищением спросилаНастя.

– А нигде, – обезоруживающе улыбнуласьпроводница. – Само собой получилось. У проводников на такие вещи глазнаметанный.

Настя взглянула на часы – половина пятого, она беседует сВерой уже битых два часа.

– У меня к вам просьба, – сказала она. – Давайтемы сейчас с вами чайку выпьем, мы же обе без обеда сегодня, а потом пройдем влабораторию и попробуем сделать что-то типа фоторобота этого армянина.

Вера тут же полезла в свою огромную сумку.

– А у меня хлеб есть и баночки с паштетом. Может,покушаем? – робко предложила она.

Они с аппетитом съели по два толстых ломтя свежего черногохлеба, щедро намазанных финским паштетом, запили чаем и уже собрались идти влабораторию, когда в комнату буквально ворвался Коротков.

– Вот! – сказал он, кладя перед Настей на стол какую-тофотографию. – Извольте полюбоваться.

На фотографии был запечатлен мертвый мужчина с ярковыраженным кавказским типом лица.

– Кто это? – спросила она, недоуменно поднимая глаза наЮру. – Тоже без документов?

– Нет, этот как раз полном параде. И паспорт, и визитныекарточки, и записная книжка. Но ты на всякий случай покажи своей гостье.

– Посмотрите, Вера, – Настя протянула проводницеснимок.

Та взяла фотографию и сразу же кивнула.

– Он это. Господи, его что, тоже?.. Как же это?

– Сами не знаем, – зло откликнулся Коротков. – Эхвы, дамочки, сами едите, а голодного мужика покормить?

– Юра, имей совесть, – с упреком сказала Настя.

– Ой, что вы, что вы, – захлопотала Вера, сноваоткрывая свою бездонную сумку и доставая из нее хлеб и новую баночку спаштетом. – Кушайте, пожалуйста, у меня много этих банок.

– Спасибо, Вера Михайловна, – подмигнул ейКоротков. – Покажите Анастасии Павловне пример добросердечия ибескорыстия, а то я у нее иной раз чашки кофе допроситься не могу. Жадная она –спасу нет. Прямо Гобсек в юбке.

Вера сообразила, что он шутит, и рассмеялась одновременносмущенно и озорно.

Коротков ловко вскрыл банку, потянув за колечко, отрезалкусок хлеба и принялся есть паштет ложкой прямо из банки.

– Какой же вы голодный, – покачала головой проводница,глядя на Юру с сочувствием и жалостью и в то же время с какой-то почтиматеринской нежностью. Так матери порой смотрят на своих взрослых сыновей,вернувшихся после тяжелой работы и с жадностью поедающих заботливоприготовленный обед. Настя сделала ему кофе.

– Пей, вымогатель, – улыбнулась она. – Позоришьменя перед свидетелем.

– Вера Михайловна – не свидетель, – пробормотал он снабитым ртом. – Она – добровольный помощник, стало быть – одна из нас. Акакие счеты могут быть между своими?

«Ах, хитрец! – подумала Настя. – Умеет с людьмиладить, этого у него не отнимешь. Сейчас с просьбами приставать начнет».

И как в воду глядела.

– Вера Михайловна, раз уж нам так повезло, что мы вас нашлии вы нам помогаете… – начал он.

– … то, может быть, вы поспрашиваете у проводников с другихсоставов, не видел ли кто этих людей на обратном пути? – подхватилаНастя. – Они скорее всего возвращались в Москву тоже «Стрелой» и тоже в«СВ».

– Спрошу, – охотно согласилась Вера. – А вы мнекарточки их дадите, чтобы показывать?

– Нет, Верочка, карточки показывать не нужно. Не все жетакие смелые, как вы, – польстил Коротков. – Увидят трупы ииспугаются. Вы никому не говорите, что их убили, а описывайте на словах. Ладно?И если кто-то их видел и запомнил, пусть обязательно нам позвонят. ИлиАнастасии, или мне. Я вам свой телефон тоже оставлю.

Вера ушла, и Коротков тут же уселся на ее место передНастиным столом.

– Значит так, Ася. Покойник наш – Асатурян Гарри Робертович,купи-продай мелкого пошиба, но высокой интенсивности. Холост. Проживает наулице Подбельского. Труп обнаружен сегодня в районе Химок. Время наступлениясмерти ориентировочно – вчера поздно вечером.

– Причина смерти?

– Ну догадайся. Ты же у нас самая догадливая.

Настя задумалась. Проще всего было бы сказать –огнестрельная рана. Если два убийства между собой не связаны, то скорее всеготак и было. Но если тут поработала одна рука, и рука квалифицированная, тоспособ убийства должен быть другим, чтобы никаким ушлым ментам не пришло вголову их связывать. Холодное оружие? Возможно, но что-то слабо верится.Профессионалы этого не любят: на одежде и руках остается кровь, а ведь с местаубийства надо уйти, и тебя обязательно кто-нибудь увидит в этой окровавленнойодежде. Чем-нибудь тяжелым по черепу? Может быть, вполне может быть. Но тоже напрофессионала не похоже.

– У Асатуряна есть машина? – спросила она внезапно.

– Ну ты даешь!

У Короткова чуть челюсть не отвисла от изумления.

– Как ты догадалась?

– О чем?

– Насчет машины.

– Я пока не догадалась, а только спросила. Так где егомашина?

– Там, рядом с трупом.

– Ясно. Сколько раз его переехали?