Книга Бал gogo - Женевьева Дорманн

Уже двадцать лет, как он сослан на этот остров, ставший его родиной, и вполне счастлив в семейной жизни, но бывают дни, когда тоска по Франции одолевает его. Ему физически ее не хватает. Ему невыносимо хочется настоящей зимы со снегом на полях, мерзлой земли и лошадей, у которых пар идет из ноздрей. Ему хочется деревьев без листвы. Он умирает оттого, что больше не слышит сладкого майского запаха боярышника на изгородях Аргоата. Он мечтает о самой простой рыбе из Франции, в которой вкуса больше, чем в здешней. У него возникает жгучая потребность в гречневых лепешках, потрохах с сидром и в этих зайцах по-королевски, замаринованных в бургундском вине, которых так хорошо готовила его мать. Он даже тоскует о том, что когда-то казалось ему тягостным: мелкий, коварный, моросящий, промозглый дождь, который просачивался сквозь драповые куртки, низкое ноябрьское небо над оголенными дубами усадьбы Карноэ или невыносимый запах жижи, бурлящей летом в сточных канавах, нечищенных из-за отсутствия денег. Ему не хватает всего этого, и временами он погружается в приступы ностальгии, от которой слезы выступают на глазах. Его Анна — женщина решительная, она раз и навсегда перечеркнула ту далекую страну, о которой у нее остались лишь неясные воспоминания. Она пожимает плечами. Его собственные дети из вежливости слушают эти рассказы о тумане и снеге, об этой Бретани, которую расстояние делает сказочной, но они никогда так и не узнают той Бретани, что будоражит их отца, как приступ хронической лихорадки.

Малейший пустяк может вызвать кризис. Слово, имя, песня его детства, «Рядом с моей светловолосой» или «Три юных барабанщика», которую напевает матрос. Тогда Франция, которую он, без сомнения, никогда больше не увидит, подкатывала и брала его за горло.

Поэтому он так любит и ищет всех, кто оттуда вернулся, всех капитанов, офицеров, матросов, которые в складках своей одежды приносят запах той страны. Поэтому Франсуа-Мари берется лечить их израненные корабли и радуется мысли, что эти кили, форштевни и ахтерштевни, которые он налаживает, скоро омоются водами его детства. Это как будто и его возвращение.

Но удовольствия острова быстро прогоняют горечь ссылки. Вновь прибывшие хотят только веселиться и ликовать. Во время стоянок все приглашают офицеров в гости. Все знают, что на борту пища неважная. А сами они иногда арендуют дом на земле и перевозят туда посуду с кораблей, чтобы тоже в свою очередь принять гостей. И вся эта молодежь, после многомесячного плавания, как только оказывается на земле, дает выход энергии, просто на зависть.

Франсуа-Мари вспоминает о веселых ужинах у губернатора Франсуа де Суйака, который так и не избавился от сарлатского акцента; у Антуана де Мену (семья Мену из Нанта), который когда-то был гардемарином и с тех пор сохранил непоседливость и вкус к мистификациям; у Шулеров, у Отривов, которые производят кирпичи на Длинной Горе, у Лежаков из Памплемусса. Везде музыка, танцы. Очень веселые вечера у Керсозонов из Гоасмелькены, молодая хозяйка дома (урожденная Тробриан), одна из самых красивых и умных женщин колонии, как поговаривают, флиртует с лейтенантом, прибывшим на судне из Энана, который настойчиво ухаживает за ней, когда рядом нет мужа. Это не помешает всей колонии сочувствовать ее горю, когда Керсозон умрет от чумы, подхваченной в эпидемии на борту «Необходимости». Молодая, недавно родившая вдова с младенцем на руках выглядела очень трогательно. Она хочет последовать в могилу за своим супругом. Она за ним не последует, и Франсуа-Мари цитирует по этому поводу ехидного мсье де Лафонтена:

Уход супруга не проходит даром:

Так много слез и вздохов, но потом

Печаль и траур покидают дом,

И снова хвастает она своим товаром.

Если девушки острова кажутся немного глупыми, то молодые женщины Французского острова «гораздо интереснее», стыдливо утверждает Франсуа-Мари. Мадам Десрулетт очаровательная, живая и восхитительно танцует, мадам Дестур — прелестная и веселая вдова, мадам де Шермон такая утонченная, она страдает от тупости и жестокости ревнивого мужа.

Его память сохранила и некоторых персонажей, которые были большими оригиналами, как, например, граф д'Арамбюр, разорившийся мот, он постоянно занимал деньги и никогда не возвращал долг. В Порт-Луи квартирная хозяйка, у которой он снимал дом и не платил ей полгода, была вынуждена разобрать крышу дома, чтобы он убрался вон. Любопытная личность — мадам Робийар, она носит мужское платье и обожает драться на дуэлях. Она первостатейная дуэлянтка, ее боятся. Говорят также, что она ищет ссор только с симпатичными парнями. Или еще один феномен, который живет рядом с Ривьер-Нуаром, его зовут граф Сен-Реми де Валуа (брат графини де ла Мотт, укравшей ожерелье у королевы). Этот Валуа из Ривьер-Нуара, бедный как Иов, выдает себя за особу королевской крови от незаконнорожденного сына Генриха II и утверждает, что Людовик XVI узурпировал его корону. Он вам все уши прожужжит своей генеалогией и цветет от радости, когда его одаривают «Вашим Высочеством».

Франсуа-Мари очень любит Антуана д'Антрекасто, родственника Сюфрена, который недавно прибыл на «Решительном» из Индии, чтобы сменить на посту Франсуа де Суйака. Семейная драма омрачила жизнь Антуана. Его брат, председатель парламента в Эксе, убил жену, чтобы жениться на любовнице, некой Кастеллан, которая отравила своего мужа, судью, чтобы избавиться от него. После скандала, вызванного этим двойным убийством, Антуан решил уволиться из морского флота, но король, ценивший этого офицера, не принял его отставки, полагая, что тот не в ответе за действия своего брата. И назначил его капитаном «Решительного». Совершив опасное кругосветное плавание, он был назначен губернатором острова.

Есть еще Антуан д'Унинвиль, пока он не такой серьезный человек, каким потом станет[27]. Женщины острова с ума сходят по этому красивому двадцатитрехлетнему флотскому лейтенанту и рвут его друг у друга из рук, зазывая на приемы, поскольку он еще и выдающийся музыкант. Своей игрой на скрипке и на флейте он очаровывает всех. Он сочиняет песни, оперы, восхитительно танцует и может один оживить целую вечеринку.

Но самыми близкими друзьями Франсуа-Мари были его земляки, два бретонца. Одного зовут Мотэ де Нарбонн, другого — Шарль Магон.

Мотэ, недавно назначенный генеральным комиссаром и временно исполняющим обязанности интенданта Французского острова и Бурбона, родился в Эннебоне, близ Лорьена. Его семья поселилась на Бурбоне, и когда он приезжал на Французский остров, то чувствовал себя холостяком. Это самый веселый и заводной приятель, всегда готовый принять участие в пирушке, охоте, рыбалке. Временами, когда он напивался, его трудно было выносить; маленького роста и круглый, как колесо кареты, он был невероятно обидчив и задирист и вызывал на дуэль всякого, кто, по его мнению, косо на него посмотрел. Миролюбивый Франсуа-Мари не переносит эту этиловую агрессивность Мотэ, ведь ему как другу часто приходилось вставать на его сторону и драться рядом с ним.