Книга Неприступная красавица - Диана Фарр

— Все это довольно сложно.

— Согласен. — Он положил плащ рядом со шляпой и шарфом. Потом обнял Синтию за талию. — Давай сядем и вместе подумаем над разгадкой этой шарады. — Он подвел ее к каменной скамье, стоявшей между двумя деревьями.

После той эмоциональной встряски, которую он пережил в последние несколько часов, какое это было счастье — оставаться наедине с Синтией и в таком прекрасном месте! Лучшего и желать нельзя.

— Похоже, ты не очень-то расстроен.

— Так оно и есть. — Он усмехнулся. — Я не планировал этого свидания, и ты, судя по всему, тоже. Но теперь, когда мы встретились, я склонен думать, что это была замечательная идея. Когда мы поймем, кто это все придумал, я пошлю этому человеку бутылку редкого вина. И поблагодарю его.

— Дерек, прошу тебя, будь посерьезнее. То, что происходит, очень меня пугает.

Он скорее почувствовал, чем увидел, что ее щеки пылают.

— Если бы ты видел записку, которую я получила! Это было любовное послание. Кто-то пришел к заключению, что я к тебе неравнодушна. Тот, кто все это написал, был уверен, что я отвечу «да». И он не ошибся. Если бы отправитель во мне сомневался, я бы это почувствовала. — Она закусила губу. — Я ответила «да», не так ли? И вот я здесь.

— Да, ты здесь, — эхом отозвался Дерек. Он сел на скамью и усадил Синтию рядом с собой. — И должен признаться, любовь моя, что вообще-то я доволен. А особенно я рад узнать, что ты не посылала записки Эллсуорту.

— А что было в этой записке? Ах, Дерек, — вздохнула она, когда он провел губами у нее за ухом. — Когда ты так делаешь, я не могу думать.

— Вот и хорошо. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Но ведь это важно. Кто-то очень постарался, чтобы заманить нас в ловушку.

Дерек помолчал.

— Да, кто-то ее расставил, — признался он. — Но не нам. Я не должен был прочитать записку, адресованную Эллсуорту. Я прочел ее случайно. — Дерек неохотно выпрямился. Как же трудно было настроиться на серьезное, если рядом с ним Синтия, да еще в освещенном луной апельсиновом раю! Вести серьезные разговоры в такой волшебной обстановке — пустая трата времени. Все его существо протестовало против этого, но пришлось ограничиться тем, чтобы как можно крепче прижать к себе Синтию. — Ты права. Надо все обдумать. Во всем этом есть что-то дьявольски загадочное.

— Да. Кто-то очень хорошо поработал. Но кто?

— Думаю, если мы поймем, для чего затеяна игра, нам станет ясно, кто в нее играет. — Он сплел свои пальцы с пальцами Синтии. — Записки посланы тебе и Эллсуорту, — начал он рассуждать вслух. — Видимо, для того, чтобы свести вас вдвоем в оранжерее наедине. И в чем же тогда цель игры?

Дерек почувствовал, что Синтия вдруг застыла. Через секунду в его мозгу появилась та же мысль, которая поразила Синтию. В тот момент, когда они догадались, какова цель игры — свести вместе Синтию и Эллсуорта так, чтобы их скомпрометировать, — они поняли, кто за всем этим стоит. Выиграть от этой затеи мог только один человек — леди Баллимер.

Реакция Дерека была неоднозначной: странная смесь шока, презрения и жалости. Однако жалость он испытывал только к Синтии. Он мог лишь догадываться, какие противоречивые чувства ее сейчас одолевают. Когда она вскочила и отошла от него, он не стал ее удерживать. Она начала бесцельно бродить в темноте, словно не знала, куда ей идти и что делать. Потом остановилась у противоположной стены оранжереи у окна, напротив того места, где сидел Дерек. Он смотрел на нее с состраданием. Ее взгляд был устремлен в темноту, но он знал, что она ничего не видит. Бедная девушка.

Она вздрогнула и закуталась в плащ.

— Все это подстроила моя мать, — тихо произнесла она наконец.

— Да, боюсь, что это так.

Покачав головой, она сначала сделала глубокий вдох, а потом с шумом выдохнула и с потерянным видом прислонилась к оконной раме.

— В это почти невозможно поверить, — сказала она будто самой себе. — Почти. И все же теперь, когда я поняла, кто именно все это затеял, я ничуть не удивлена. Как это ни печально, такой поступок характерен для моей матери.

Терпеть дольше у Дерека не было сил. Он подошел к Синтии и молча раскрыл ей свои объятия. С горестным рыданием она прижалась к нему, и он, крепко обняв ее, стал медленно и нежно ее баюкать, шепча слова утешения.

Однако почти сразу он почувствовал, как ее пальцы нащупывают верхний карман на его груди, и улыбнулся, когда гонял, что она достает носовой платок. Сглотнув слезы, она подняла голову.

— Я не буду плакать. — Она стала яростно утирать слезы. — Ни за что.

— Вот и отлично. — Он взял у нее платок и осторожно вытер ей лицо.

— Что-то я в последнее время слишком много плачу, — заявила она, недовольная собой. — Даже не знаю почему.

Дерек усмехнулся. Какая же она обворожительная!

— Твоя жизнь слишком быстро меняется. Разве ты этого не заметила, любовь моя?

— Как же, заметила.

— А перемены всегда вызывают тревогу. Даже перемены к лучшему лишают человека равновесия. — Он провел пальцем по ее щеке. У него щемило сердце от любви к ней. — А в данном случае, моя бедная девочка, тебе пришлось сделать для себя довольно неприятное открытие: человек, которому ты привыкла доверять, обманул тебя.

— Да, но это не повод для того, чтобы превращаться в лейку, — всхлипнула она, — только из-за того, что моя мать ведет себя как преступница.

— Ну что ты, дорогая. Все не так плохо. — Ему было больно видеть, что она так расстроена.

Но Синтия не желала, чтобы ее утешали.

— Наоборот. Все очень плохо. Я с трудом могу в это поверить, но это просто чудовищно. Она написала мне записку, при этом очень искусно изменила свой почерк, якобы от тебя. А потом послала записку Эллсуорту, как будто от меня.

Это ведь подлог, не так ли? То есть преступление?

— Не совсем, — уклонился он от прямого ответа. — Не в смысле соблюдения закона. Подлог является преступлением лишь в том случае, если оно совершено с целью извлечения денежной выгоды. — Синтия взглянула на него, не скрывая иронии, и он на секунду остановился. — О! Ты, верно, скажешь, что все было сделано именно с целью извлечения выгоды. Но тебе же известно, любовь моя, что мамаши девушек на выданье частенько виновны в нечистоплотных махинациях. Твоя мать не первая, кто предпринимает несколько неблаговидные шаги, для того чтобы…

Она посмотрела на него так, словно не верила своим ушам.

— Это больше чем глупый трюк. Это ловушка с целью запутать нас и извлечь из этого выгоду. Если бы об этом стало известно в обществе, репутация моей матери была бы погублена. Она была бы опозорена и стала изгоем. В Лондоне не нашлось бы ни одного приличного дома, где бы ее стали принимать.