Книга Сабрина - Барбара Делински

— То, что произошло, на первый взгляд не имеет смысла — наконец сказал он. — После суда я месяц за месяцем додумывал это дело до мельчайших подробностей. То под одним углом на него смотрел, то под другим. Ясно только одно: звонок был приманкой, поскольку Падилла планировал меня убить. Он вышел из машины с пистолетом в руке, хотя никакой необходимости доставать оружие у него не было. Я не представлял для него никакой угрозы, даже не знал, кто передо мной.

— А он знал, что ты не имеешь представления, кто он?

— Знал, потому что сделал для этого все. Недаром же он назвался вымышленным именем, да и встречу назначил поздно ночью, чтобы я не мог его узнать. Возникает вопрос: зачем ему нужно было меня убивать? Ни за что не верю, что это могло иметь отношение к тому, что произошло между ним и моим отцом двадцать пять лет назад. В конце концов, на папашу донес он, и уж если кто и должен был мстить, то это я, а не он. Но я-то ему мстить не хотел. Мне даже мысль такая в голову не приходила.

Они добрались до полуразрушенной каменной стены, когда-то окружавшей ферму, и уселись на пожухлую сырую траву. У Сабрины замерзли руки, поэтому она сунула правую в карман его слаксов.

— Поначалу я думал, что попытка меня убить как-то связана с репортажем о свидетелях, над которым я тогда работал, но я никак не мог понять, каким боком к этому причастен Джо Падилла. Были и другие аспекты дела, которые настораживали и говорили, что все гораздо сложнее, чем я поначалу думал.

— Какие другие аспекты?

— Те, что вскрылись в процессе разбирательства. Во-первых, мне отказали в освобождении под залог. Дэвиду, надо сказать, с моим делом пришлось трудно. Я уверен, что мы с Падилла были на парковочной площадке совсем одни. Но прокурор неожиданно представил двух свидетелей — двух подростков, которые якобы занимались сексом в машине на парковке, когда мы с Падилла туда приехали.

— Дэвиду надо было проверить их досье.

— Разумеется, он это сделал и выяснил, что они чисты, как голуби. Мы предприняли дополнительное расследование и выяснили, что эти ребята были виновниками аварии и на них даже завели дело, но, как только пришла пора давать показания на меня, пострадавшая сторона свое заявление забрала и дело, соответственно, было прекращено.

— А нельзя ли было как-нибудь принудить пострадавшего дать показания на этих подростков?

— Как? Дэвид говорил, что в тот момент, когда он в последний раз с ним разговаривал, этот человек имел весьма бледный вид. Другими словами, на него основательно надавили, потребовали, чтобы он забрал заявление. Но доказать этого мы не могли. И тут мне впервые пришла в голову мысль, что за всеми этими махинациями стоит какой-то могущественный человек. В моем последнем репортаже я не касался ни одной персоны такого калибра, поэтому я стал просматривать предыдущие репортажи, пытаясь понять, кого же я, сам того не ведая, мог задеть и превратить в своего смертельного врага.

Дерек надолго замолчал и глубоко задумался. Сабрина не сразу решилась обратиться к нему с вопросом:

— И кто же был этот человек, Дерек? Тебе удалось это выяснить?

После продолжительной паузы Дерек снова заговорил.

Но он не стал отвечать на ее вопрос напрямую, он словно рассуждал вслух, выстраивая события в хронологическом порядке.

— Я кадр за кадром мысленно прокрутил свои репортажи — даже те, что были сделаны полгода или год назад. Поначалу мои изыскания ни к чему не привели. Или масштабы личности, которую я задевал в своем расследовании, были не столь велики, или же человек был трусоват, и ему вряд ли хватило бы смелости подослать ко мне убийцу, а потом, рискуя разоблачением, оказывать воздействие на суд и прокурора. Но потом я вспомнил о деле Ллойда Баллантайна.

— О каком еще деле? — с любопытством спросила Сабрина. — Насколько я знаю, этот Ллойд Баллантайн — самый скучный и бесцветный человек на свете… Или ты хочешь сказать, что внешность обманчива и на самом деле он вел двойную жизнь?

Неподцельный интерес, вспыхнувший в глазах Сабрины, удивил Дерека.

— Да, есть у меня такая теория, — признал он. — Несчастный случай, который стал причиной смерти Баллантайна, совершенно не вяжется с его характером. Он никогда не превышал скорости. Не пил, не принимал наркотики или сильнодействующие медицинские препараты, между тем посреди ночи он вылез из теплой кровати, в которой спал с женой, сел в машину и куда-то поехал, а утром полиция обнаружила, что он переехал через ограждение шоссе и упал в пропасть.

— Ты думаешь, это было убийство?

— Нет. Полиция провела расследование очень тщательно, принимая во внимание, кем был этот человек. Но ни каких свидетельств насильственной смерти не обнаружила.

— В таком случае это было самоубийство. Читая статьи об этом человеке, я пару раз наталкивалась на такого рода предположения, которые, правда, потом отметались — опять же, из-за отсутствия каких-либо свидетельств в поддержку этой версии. Баллантайн не оставил предсмертной записки. Те, кто общался с ним в последнее время, не замечали, чтобы он находился в состоянии депрессии. Кроме того, было известно, что он ни разу в жизни не обращался к психоаналитикам или психиатрам. — Сабрина смотрела на него с любопытством: — А ты что думаешь по этому поводу?

— Думаю, это все-таки было самоубийство, — сказал Дерек. Он помог ей подняться и повел в сторону дома.

Позже, устроившись на полу у камина, он вернулся к этому разговору.

— Примерно через два года после смерти Баллантайна я получил анонимное письмо. Там было сказано, что, если я хочу раздобыть сенсационный материал для своих передач, мне нужно как следует изучить жизнь Баллантайна. Обычно я не придаю анонимкам значения, но речь шла о члене Верховного суда, вот я и подумал, что мой аноним, возможно, прав и в биографии Баллантайна и впрямь стоит покопаться.

— У тебя были хоть какие-нибудь догадки на тот счет, кто мог тебе это послать?

— На конверте стоял почтовый штемпель Нью-Йорка, и адрес был написан от руки, однако я сразу понял, что почерк изменен. По-видимому, писали левой рукой. Я показал письмо графологу, но тот смог сказать с уверенностью только одно: письмо было написано женщиной. Что и говорить, не много. Времени тогда у меня было в обрез, и изыскания на основании навета какой-то взбалмошной женщины я не стал.

Он взял кочергу и помешал в камине поленья.

— Через восемь месяцев пришло второе письмо. Оно практически не отличалось от первого — тот же штемпель, та же рука, даже содержание почти слово в слово повторяло содержание первого. Так уж случилось, что вскоре после тоґо, как я его получил, я оказался в Вашингтоне и сидел в баре с одним известным адвокатом. Тот был сильно пьян и по этой причине позволял себе весьма рискованные высказывания относительно сильных мира сего. И вот тогда, ни на что особенно не рассчитывая, я и спросил его о Ллойде Баллантайне.

Из того, что мне сообщил адвокат, я понял, что член Верховного суда вовсе не был таким уж примерным гражданином, каким его все считали, и имел обыкновение брать крупные взятки. Адвокат также сказал, что слухи о самоубийстве Баллантайна никакие не слухи, а самая настоящая правда. Выпив еще виски, адвокат настолько разошелся, что под большим секретом мне поведал, что существует так называемое «досье Баллантайна», раскрывающее неприглядную картину коррупции в высших слоях общева.