Книга Тайна леди Одли - Мэри Элизабет Брэддон

— Да.

— Джентльмен, который два месяца назад явился к нам на постоялый двор, и я предупредила вас…

— Да-да, тот самый.

— Я так и думала. Нынче вечером этот джентльмен снова остановился у нас, миледи.

Леди Одли вскочила, как ужаленная, но тут же с усталым вздохом села на место.

Что делать? Что делать?

Неужели он так и будет гнать ее перед собой, как несчастную лису, и не успокоится, пока не затравит до смерти?

— Так он у вас? Понятно: он решил выведать мою тайну у твоего мужа! Глупая! — гневно воскликнула миледи, обращаясь к Фиби. — Зачем ты оставила их наедине? Погубить меня хочешь?

— Нет, миледи, нет! Господь с вами! Я бы ни за что не ушла оттуда по своей воле, но… Меня сюда прислали.

— Кто прислал?

— Люк, миледи… Куда было деваться? Он просто бешеным делается, когда я ему перечу.

— Зачем он тебя прислал?

Не выдержав гневного взгляда миледи, Фиби опустила глаза.

— Поверьте, миледи, — сказала она, с трудом подбирая слова, — я не хотела идти сюда. Я пыталась объяснить Люку, как дурно мы поступаем, досаждая вам своими просьбами, просим деньги на то, на другое, на третье, и так постоянно, не оставляя вас в покое ни на месяц, но… но… Люк заорал на меня так, что…

— Да-да, я понимаю. Итак, зачем ты пришла сегодня?

— Видите ли… Люк редко бывает трезв. Он пьет с фермерами, пьет больше, чем они. Он вообще ни в чем не знает меры. Если бы не я, мы бы уже давно пошли по миру. Я делаю все, что могу, но, чувствую, разорения нам не миновать. Помните, вы давали мне деньги, чтобы заплатить пивовару?

— Еще бы не помнить, — язвительно усмехнулась миледи. — Это были те деньги, которыми я хотела расплатиться по собственным счетам.

— Знаю, миледи, все знаю; вы представить себе не можете, скольких усилий стоило мне подчиниться мужу, и идти и снова просить, и это после всего, что вы для нас сделали. Но это еще не самое худшее: Люк, посылая меня сюда, умолчал о том, что рождественская рента по-прежнему не выплачена; но я знаю, миледи, она не выплачена, и сегодня к нам должен нагрянуть судебный исполнитель, а завтра наше заведение пойдет с молотка, если…

— Если я не оплачу ренту! — с нетерпением воскликнула леди Одли. — Нечего ходить вокруг да около, и так все понятно.

— Ах, миледи, — захныкала Фиби Маркс, — заверяю снова и снова: я бы не посмела лишний раз ступить на ваш порог, но муж, заставил меня прийти.

— Ну да, он заставил тебя прийти; он заставляет тебя всегда, когда этого хочет, всегда, когда ему нужны деньги для удовлетворения своих низменных пороков. Вы будете сидеть на моей шее, пока я жива и пока у меня есть что отдать. Когда же мой кошелек опустеет, а кредит иссякнет, твой муж продаст меня тому, кто предложит наибольшую цену. А знаешь ли ты, Фиби Маркс, что из-за вас моя шкатулка с драгоценностями уже наполовину пуста? Знаешь ли ты, что деньги, которые муж дал мне на булавки, я растратила за полгода, растратила именно из-за вас? Ну как, как вас умилостивить? Продать бюро Марии-Антуанетты? Продать фарфор мадам де Помпадур? Распродать диваны и кресла? Что, что прикажешь делать?

— Ах, миледи, миледи, — жалобно запричитала Фиби, — не будьте так жестоки: вы же знаете, что я перед вами ни в чем не виновата!

— Я не знаю ничего, кроме того, что я — самая несчастная женщина на земле. Да замолчи ты! Дай собраться с мыслями…

Миледи обхватила голову руками.

— Роберт Одли сейчас в компании твоего мужа, — медленно промолвила она, обращаясь не столько к Фиби, сколько к себе самой. — Сейчас они вместе, там же судебные исполнители, твой скотина муж пьян до безобразия, а с пьяных глаз он упрям и буен сверх всякой меры. Если я откажусь дать денег, он станет раз в десять злее. Уговорить его — дело безнадежное. Значит, я должна погасить ваш долг.

— Тогда уж не откажите, миледи, внушите Люку, что он получает деньги в последний раз.

— Это еще зачем? — спросила леди Одли, с недоумением взглянув на Фиби.

— Я хочу, чтобы мы переехали куда-нибудь в другое место.

— Но зачем, зачем?

— Много причин, миледи, но главная в том, что Люк не способен содержать постоялый двор и пивную. Когда я выходила за него замуж, я этого не знала, иначе бы настояла на том, чтобы он нашел себе другое занятие — стал фермером, к примеру. Уедем в другое место, может, там он образумится, а пока что… Солнце на закат — Люк за бутылку; вечером его редко застанешь трезвым. А спьяну он дуреет так, что не соображает, что делает. Два-три раза мы с ним были на волосок от гибели.

— На волосок от гибели? То есть?

— А то и есть, миледи, что из-за его беспечности мы чуть было не сгорели заживо прямо в постелях!

— Чуть не сгорели заживо? Как же это получилось? — безразлично спросила миледи потому, что была эгоистичной по природе, и потому, что в эту минуту ее слишком занимали собственные неурядицы, чтобы всерьез озаботиться бедами, которые пришлось пережить ее бывшей горничной.

— Вы ведь знаете, в каком месте мы живем и что представляет собой наш постоялый двор. Постройки — сплошное дерево, все старые, подпорки на честном слове, стропила сгнили… Да что там говорить! Челмсфордская страховая компания не хочет иметь с нами дело: они говорят, что в ветреную ночь наше хозяйство может сгореть дотла от одной-единственной искры. Люк об этом знает, помещик уже не раз предупреждал его. Он, помещик то есть, живет рядом с нами и все приглядывает, как бы чего не вышло, но неделю назад Люк оставил свечу рядом с одной из пристроек, крыша уже было занялась, и если бы не я… За полгода это уже третий случай, и стоит ли удивляться, миледи, что я вечно дрожу от страха?

Миледи слушала Фиби молча, не перебивая и почти не понимая, о чем та говорит, и, когда Фиби закончила, прошло несколько минут, прежде чем леди Одли, наконец, осознала, что так волнует ее бывшую горничную.

— Сгори твой драгоценный муженек нынешней же ночью, — процедила сквозь зубы леди Одли, — какое это было бы для меня счастье!

Картина эта ярко и отчетливо вспыхнула в ее сознании, и миледи, насладившись ею досыта, со вздохом простилась со столь прекрасным видением: другой враг, куда более опасный, стоял на ее пути, и никакие богатства мира не могли умилостивить его или подкупить.

— Судебным исполнителям я заплачу сполна, — сказала леди Одли. — Ты знаешь, и я знаю: я не могу тебе отказать.

С этими словами леди Одли встала из кресла и взяла лампу с письменного стола.

— Деньги у меня в гардеробной, — сказала она. — Сейчас принесу.

— Ах, миледи, — внезапно воскликнула Фиби, — я так заморочила голову своими делами и себе, и вам, что забыла вам кое-что передать.

— Что там еще?

— Письмо, миледи. Мне его вручили перед тем, как я вышла из дому.