Книга Ключ - Саймон Тойн

Садовник повернул голову к двери, ожидая, что кто-нибудь сейчас войдет, и стер со щек влагу тыльной стороной ладони, пытаясь одновременно взять себя в руки. Но остановиться он был не в силах, и вой его не смолкал, он звучал все громче и отчаяннее, как ни старался Садовник сдерживаться. Вот тут он и заметил, что стертая со щек жидкость странного темного цвета, а сутана — в тех местах, где он чесался, — покрылась такими же пятнами. Охваченный страхом, Садовник разорвал сутану на шее и груди и обнаружил, что этот зуд вовсе не от пота: кожа его покрылась маленькими волдырями; там, где он расчесал их, волдыри стали сочиться темно-коричневой жидкостью. А чесаться хотелось уже до умопомрачения. Похоже, чесалась каждая клеточка его тела, и единственное, что могло помочь — как ему казалось, — это чесать, пока не исчезнут все волдыри.

Он вонзил в кожу толстые ногти своих загрубевших от работы рук, сдирая кожу целыми полосами и вскрывая все больше и больше гнойничков. Облегчение наступило мгновенно, и оно перевешивало ту боль, которую причиняли нанесенные им себе раны. Это было благословение. Это была пытка.

Садовник услышал скрип двери и увидел перепуганного брата-монаха, который отшатнулся от коленопреклоненной фигуры, раскачивающейся во все стороны и яростно разрывающей ногтями собственную плоть, покрытую густой сыпью. Рот Садовника был распахнут, из него продолжал вырываться ужасающий жалобный вой, пустые глаза бессмысленно уставились в пространство, а текли из них не слезы, а струйки какой-то темно-коричневой жидкости.

71

Аркадиан почувствовал, как завибрировал телефон, и скосил глаза на дисплей. Номер был скрыт. Тогда инспектор вскочил из-за стола и быстро двинулся к выходу из переполненной сотрудниками комнаты.

— Алло? — проговорил он, уже толкая дверь и сбегая вниз по лестнице.

— Это Габриель.

— Ага, а я только собрался звонить вам, — перебил его Аркадиан, не давая сказать больше ни слова. — Я сейчас выхожу из управления, а телефон у меня вот-вот сядет. Я дам вам другой номер, по которому можно позвонить. Там я буду минут через пять. — Он прочитал вслух заранее записанный на ладони номер городского телефона и сразу отключился, так и не дав Габриелю что-либо произнести в ответ.

Габриель слушал гудки отбоя в трубке и удивлялся тому, каким коротким получился у них разговор. Ясно, что инспектор не хотел говорить с ним, — во всяком случае, по своему мобильнику.

Через пять минут.

Он обвел взглядом книжные шкафы, выстроившиеся вдоль стен в кабинете доктора Анаты. Возможно, Аркадиану нужны эти пять минут, чтобы запустить какой-то хитрый механизм отслеживания звонка? Ему приходилось читать о новых суперкомпьютерах, разработанных ЦРУ в качестве оружия в борьбе с террористами. Эти новейшие машины могли в считанные секунды отследить звонки с самых надежно защищенных телефонов. Меньше всего Габриелю сейчас хотелось попасть в руки полиции и снова оказаться в камере. Доктор Аната уже должна доставить сообщение монаху. А значит, ночью ему предстоит деловая встреча в стенах Цитадели, и пропустить эту встречу невозможно ни за что в жизни.

Он открыл в своем телефоне браузер и ввел в окошко поисковика номер, который продиктовал ему Аркадиан. Появился список результатов, Габриель щелкнул по парочке из них. На обеих страницах значилось, что это номер телефона-автомата в Базилике Феррумвиа[67]— главном железнодорожном вокзале Руна. Он нахмурил брови. Странный выбор. Обычными телефонами-автоматами пользуются, как правило, чтобы анонимно сообщить о чем-нибудь в полицию, а не наоборот.

Габриель перевел взгляд на стоявший в углу телевизор. Индикатор времени внизу экрана показал, что прошла одна минута. Остается четыре минуты, чтобы решить, стоит перезванивать инспектору или нет.

Почти весь день он смотрел новости по телевизору, стараясь не отстать от жизни, в перерывах между звонками своим друзьям и знакомым — через них он пытался договориться о безопасном перелете Лив обратно в Турцию. Он использовал буквально малейшую возможность и уже договорился, что ее перебросят сюда на грузовом самолете — под чужим именем и с «липовым» паспортом. Габриель хотел дозвониться до Лив, объяснить, что и как, но она не отвечала на звонки. Наверное, спит. По крайней мере, Габриель надеялся, что это так. На стене тикали часы. По телевизору закончился репортаж о небольшом ущербе, которое причинило землетрясение нескольким историческим зданиям в Руне, и начался новый — о смертях в рунской больнице. Когда на экране появилась фотография матери, Габриель отвернулся. Время он проверил по дисплею телефона.

Прошло пять минут.

Он набрал номер.

Прокладывая себе путь в толпах пассажиров под огромным куполом вокзала, сделанным из стекла и стали, Аркадиан уже расслышал звонок телефона. Звонки прекратились как раз в тот момент, когда он добрался до телефонной будки. Инспектор выругался довольно громко — несколько проходивших мимо пассажиров обернулись в его сторону. Тогда он порылся в карманах, делая вид, будто ищет мелочь, чтобы поговорить по телефону. Почти сразу звонки раздались снова.

— Я на месте, — сказал в трубку инспектор.

— Зачем понадобился этот номер? Вам на этой линии легче отследить меня?

— Да нет, — ответил Аркадиан и глубоко вдохнул, стараясь отдышаться, — как раз наоборот. Мой телефон засечь гораздо легче — он на это специально настроен, вот я и решил избежать риска. Отсюда можно говорить вполне спокойно. Знаете, мне очень-очень жаль, что в больнице так получилось.

На это Габриель ничего не сказал.

— Я также проверил все улики, связанные с вашим побегом из управления. Вы были правы: исчезли пленки с камеры видеонаблюдения, журналы регистрации задержанных — короче говоря, все.

— Раз нет улик моего побега, то искать меня никто не будет, так вроде?

— О, вас ищут, причем очень старательно, только уже по другой причине. В больнице нашли ваши отпечатки, вы теперь — главный подозреваемый во всех трех убийствах.

Габриель не стал развивать эту тему. В новостях ничего об этом не говорилось — выходит, полиция действует втихомолку. Вероятно, считает, что он все еще не ушел далеко, поэтому не хочет спугнуть раньше времени.

— Тот тип — никакой не полицейский, — заметил он, словно размышляя вслух.

— Знаю. Я проверял. Пытаюсь выяснить, откуда он взялся, но пока что зашел в тупик. Не знаю, где вы скрываетесь, могу только посоветовать не высовываться.

— А что это вы вдруг оказались на моей стороне?

— Да потому, что вы, как выяснилось, были правы: где-то у нас в управлении завелась гниль. Я чувствую свою вину в том, что не сумел защитить вашу мать. Я должен был понять, что ей и всем вам угрожает нешуточная опасность. Теперь я должен побеспокоиться о том, чтобы ничего подобного больше не случилось.