Книга Самая коварная богиня, или Все оттенки красного - Наталья Андреева

– А где записная книжка, что была при Марии Кирсановой? Давно хотел взглянуть.

Олимпиада Серафимовна удивленно подняла брови:

– Записная книжка? А вам она зачем?

Платошин:

– Хочу кое-что проверить. Необходимо для следствия.

Валя, метнувшись к двери, крикнула:

– Я принесу! Она у Маруси в комнате!

Наталья Александровна ей вслед:

– Тебе не в диковинку по чемоданам лазить!

Буквально через несколько минут Валя принесла черную кожаную сумочку на длинном ремешке. Капитан расстегнул замочек и достал оттуда блокнот:

– Это я забираю. Сейчас мы все оформим. Вася! Займись!

Вернувшая на веранду Ольга Сергеевна сразу заметила сумочку и насторожилась:

– Зачем это вам?

Платошин удивился:

– А что вы так занервничали, Ольга Сергеевна?

Ольга Сергеевна вскипела:

– Вы не имеете права! Это не мое! Меня забирайте, а ее оставьте!

Платошин:

– Ваше, не ваше, какая разница? Это мне нужно, и я это возьму. Есть возражения? Кстати, какие именно перчатки вы надеваете во время уборки? Резиновые, нитяные?

Ольга Сергеевна спросила:

– А зачем вам это?

Платошин возмутился:

– Вы отвечайте на вопросы, Старицкая, а не задавайте их. Теперь ваше амплуа: подозреваемая. Причем в убийстве. Вопрос на этот раз поставлен конкретно: из какого материала изготовлено ваше, так сказать, орудие производства?

Ольга Сергеевна молчала. Зато в разговор встрял Егорушка:

– Нитяные, я видел!

Ольга Сергеевна закричала:

– Выродок! Дебил! Ну, ничего, покрутитесь вы теперь! Я вам устрою!

Платошин велел:

– Вас я прошу в машину. Теперь вами следователь займется. Всем остальным до свидания. Как говорится, не прощаюсь.

Домработницу увели. Олимпиада Серафимовна опять разохалась и попросила у Вали капелек и подушку под спину. Пока та бегала за всем этим, пожилая дама обиженно сказала:

– Вы слышали? Она мне опять угрожала! Что за намеки? Что значит покрутимся? О чем это она? – разволновавшись, спросила старая дама.

Но никто ей не ответил.

Черный

После того как завтрак был окончен, на тарелках осталось еще много еды: у всех разом пропал аппетит. Валя принялась ворчать, что напрасно, мол, старалась. Дамы тут же разошлись, чтобы не слышать упреков новой домработницы, и на веранде остались только братья и Валентина, убирающая со стола грязную посуду. Егорушка, посопев носом, сказал:

– Я всегда знал, что Ольга Сергеевна плохая.

– А ты хороший, – усмехнулся старший брат. – Тебе давно лечиться надо. Как ты жить собираешься? И где?

– Как где? Здесь.

– Дорогой мой, но теперь папина доля наследства перейдет к твоей тетке. А тебе ничего не достанется. Ни-че-го, – по слогам повторил Эдик.

– Ну и что? Разве Маруся меня выгонит? Она хорошая.

– У нее ведь и другие родственники имеются. Как ты с ними уживешься?

– Какие еще родственники?

– Как же мне тебя жалко, Егор, – грустно сказал старший брат. – Ладно, живи. Дозволяю. Только перестань подсматривать и подслушивать, иначе вылетишь отсюда с треском.

– А кто меня выгонит? Ты, что ли?

– Хотя бы я, – лениво потянулся Эдик.

– А ты-то здесь кто?

– Конь в пальто. Господи, как с дураком разговаривать?

– Пойду, почитаю книжку, – обиженно сказал Егорушка. – Мне не нравится, как ты говоришь.

Валя, вновь вернувшаяся на веранду за посудой, проводила его долгим взглядом. Потом виновато сказала Эдику:

– Сумочку пришлось отдать.

– Пустяки, – отмахнулся тот. – В конце концов, все тайное равно или поздно становится явным. Странно: практически все заглядывали в Марусину записную книжку, и никто не обратил внимания на запись, которая проливает свет на все! А ведь она находится на первой странице! Не думаю, что домохранительница будет теперь молчать. Хотя… Это мотив так мотив! Если только тупые менты сообразят.

– Насчет чего? – не поняла Валя.

– Почему в этом доме убили двоих. По крайней мере, это объясняет, почему Ольга Сергеевна застрелила моего отца. Ладно, пойду позвоню. А ты молодец. Справляешься.

Валя зарумянилась, похвала Эдика была ей приятна.

– Может, чего еще надо сделать? – потупилась она.

– Ходи по дому, слушай, приглядывайся. И за Настей присмотри.

– Она к вам… очень хорошо относится.

– Мы же договорились, что будем на «ты». «Относится»! – хмыкнул Эдик. – Лишь бы язык за зубами держала! Если что – сигнализируй. Пойду позвоню.

Валя понесла на кухню грязные чашки, а он спустился в сад, достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Маруси.

В трубке раздались длинные гудки.

– Что за черт? – Он начал волноваться. – Неужели еще не проснулась?

Эдик набрал номер еще раз: нет ответа. Позвонил на мобильный, потом опять на домашний. Без толку.

– Ту ти, ту, ту, ту, – усмехнулся он. – Надо ехать. Так можно остаться ни с чем.

Эраст Валентинович, уже в своих ботинках, спускался по ступенькам в сад, и они едва не столкнулись.

– Далеко собрались? – поинтересовался Эдик.

– Домой поеду, – тяжело вздохнул Веригин. – Слава богу, все разрешилось. Какой, однако, непорядочной женщиной оказалась эта ваша Ольга Сергеевна!

– Ну да… непорядочной. А папочку верните, Эраст Валентинович.

– Какую папочку?

– Ту самую.

Веригин замялся, начал оглядываться по сторонам, покашливать по-стариковски: «кха-кхе, кха-кхе…», прочищая горло. Потом с неприязнью глянул на Эдика:

– Ах, это тебе, наверное, уборщица рассказала, что я… Честное слово, она совсем не то подумала!

– Она не то, а я подумал как надо. Сами вернете или мне вашу машину обыскать?

– Знаешь ты к бабам подход, – зло сказал Веригин. – И эту девку, шельмец, успел обольстить. Впрочем, она ведь ничего слаще морковки не видела, тебе даже напрягаться не пришлось.

– Угадали, Эраст Валентинович! – широко улыбнулся Эдик. – Валя – мой человек. И напрягаться особенно не пришлось. Пара пошлых комплиментов, невинный поцелуй в щечку, и я ее кумир. Поэтому я знаю все . Что там, в этой папке? – жестко спросил он.

– Ничего особенного, Эдик, ничего особенного, – засуетился Веригин.