Книга Выкидыш - Владислав Дорофеев

Господи! Помоги мне понять причины/у моего страха и моей печали! Помоги мне преодолеть страх перед жизнью, или перед событием. Оставь мне только страх перед тобой. Во имя моих детей и моих родителей, во имя моей семьи, во имя моего достоинства, во имя тебя!

Господи! Ты знаешь всё и всё за тем, что после всего и до всего.

Господи! Дай мне большие (ударение на первом слоге) знания, расширь мои знания до новых твоих милостей!

Господи! Дай мне новые знания, новую силу, новую веру! Дай мне финансовое и профессиональное преуспевание по делам моим на службе людям.

Господи! Позволь мне по милости твоей обеспечить моим детям, моим родителям, моим близким безбедную, независимую жизнь.

Господи! позволь мне, моим детям, моим близким, моим родителям по милости твоей достичь духовного развития на пути к Спасению.

Господи! Даруй мне знания, которые позволят мне жить независимо и безбедно, не унижаясь и не унижая!

Господи! Позволь мне служить людям, а не бесам!

Господи! Огради меня, моих детей, моих близких и родителей моих от насилия и произвола, от нищеты и бесправия, от слепоты душевной и духовной немощи, физической беспричинной и пустой гибели и ничтожных болезней!

Господи! Дай, как ведаешь!

Мне никогда не будет достаточно жить только для себя и близких. Мне нужно жить для человечества. Мой голос должен быть услышан. Но я могу только писать и писать.

Я должен научиться писать так, чтобы мой голос, мое слово были необходимы и нужны человечеству. Я должен постичь, не постигнутое прежде. Я должен увидеть, узнать новое знание, недоступное прежде человечеству. Я должен познать новое Откровение. Я хочу этого Откровения. Я ищу это Откровение.

Одна мысль жжет. Что, а, главное, как? мне выйти на тот уровень состояния и, собственно, что это за состояние, которое позволит мне писать для всех людей, населяющих планету?

Что я могу понять, узнать, найти, увидеть, открыть, что никому более на Земле не дано, не было дано и не будет дано?! Мысль свербит затылок, пронизывает всё мое существо, никогда не покидает меня, я встаю и ложусь с этой мыслью. Как мне открыть эту новую сущность, эти новые знания?

Что за мысль такая? Что это за знания? Что за ощущения? Что это за область жизни, в которую мне хочется войти, в которой немногие до меня побывали? Или никто?

Господи! Открой мне заповедные прежде знания! Бесконечные знания.

Эти знания есть, это – пограничные знания, знания между прошлым и будущим, восходом и заходом, черным и белым, прямым и круглым, небом и землей, мужчиной и женщиной, добрым и злым, хрупким и твёрдым, ясным и тёмным, толстым и тонким, льдом и водой, острым и тупым, холодным и горячим, вечностью и небытием, устремлением и забвением, нежностью и колкостью, сомнением и уверенностью, жизнью и смертью.

Между жизнью и смертью возможно только одно состояние – Воскрешение из мертвых. Это и есть новое знание, которое проповедовал Христос, но которое по сию пору все еще осознается человечеством.

Про то, что устройство жизни никогда не бывает раз и навсегда. Жизнь всегда заканчивается в одном и начинается в другом качестве. Простота и изящество жизни столь же напускные, сколь и естественны.

Нельзя бояться жизни, которой нет. Бояться жизни – это усомниться в Боге, в присутствие Бога в каждом жесте, движении и сомнении. Сомнение может быть только такое, которое в Боге, от Бога, к Богу. Бог – во всем. Бог – все.

Нет ничего проще и сложнее жизни. Проще и сложнее только Бог, который породил эту жизнь, проронив слово. Слово – это память о Боге. А слово – и есть Бог. Бог живет словом. Слово Бога – и есть след Бога. След Бога – это и есть слово Бога. Храмы – это оттиск, след Бога во времени, которого нет. Ибо Бог – это вечное движение. Остановленное движение – это не Бог, это след Бога, его напоминание, его оттиск. Запечатленное время – это остановленное время. Ибо время Бога – это отсутствие времени. Это – как застывший металл, который существует, то есть живет, то есть сохраняет способность к изменениям, только в текучем, то есть, в горячем, жидком состоянии. Застывший металл – это упоминание о металле, но уже не сам металл.

Но ведь святой, к мощам которого мы припадаем, – не Бог, ни живым телом, ни мощами. Святой напоминает о Боге. И это – особая память в мире божественных слов. Эта память называется – стяжанием Духа Святого. Эта память собирается по крохам, по слову, по жесту, по намерению, по поступку, по взгляду, по вере.

Я верю в Бога. Это мой жест, мое намерение, мой взгляд, мой поступок, мое слово, моя вера! Сильнее моей веры только Бог.

Земная жизнь по вере. Дается. И отнимается. И продолжается.

Жанр под названием – «очерк путешествий» сменяется на жанр – «очерк состояния». Это – моя работа на ближайшие год-два, или даже годы. Например, может быть написан «очерк состояния» о Страстной неделе – рассказ о путешествии в себя во время Страстной недели. Или «очерк состояния» об одной несостоявшейся эмиграции.

«Очерки состояний» пронизаны внутренней работой, усилены внутренним драматизмом. Это – исповедь о путешествии в себя во время пребывания в Германии, а раньше в США, или на Соловки. Внутренний драматизм, художественность и увлекательность достигаются прежде всего за счет перипетий внутренней драматургии, освещенной внутренним огнем, внутренними страстями и сомнениями, ошибками и солью прощений.

«Очерки состояний» – это, прежде всего постижение себя. Это и, именно это, привлекательно и увлекательно для читателя. «Очерки состояний» – это пограничное состояние пограничного человека в пограничной ситуации и в пограничное время.

Драматизм внутренней жизни в драматичное время и в драматичной ситуации. Вот что может увлечь и привлечь читателя.

Страна распадается, народ вырождается, политическая система рушится, экономика корежится, а, что происходит с человеком в этот момент? Что с человеком? Куда он идет? Как он развивается? Как умудряется выжить? Во что превращается и как превращается? Что приобретает, что теряет? Это и интересно.

Об этом и писать. Писать о том, что мы стали заложниками пошлости. Мы опошляем свою жизнь скучными и пошлыми, никчемными диалогами. А ребёнок спасается от нашей пошлости сном. И прощает нас сном. И мы друг друга.

Соль прощения проступает в улыбке и слезах. А пошлость становится причиной запоров и психических проблем. Пошлость и сумасшествие – синонимы.

После женитьбы в моей жизни многое меняется. Число любящих и любимых мною людей не изменится. Даже возрастет.

Но теперь мне уже никогда! нельзя будет трахаться (буквально и виртуально) с другими любимыми мною женщинами. Любовь – не грех. Грех – разврат. Пусть бы и виртуальный.

Одним словом, речь идет о творческом методе, узнаваемом и неповторимом.

041799. Были сегодня в кельнской синагоге, пропускная система, как в каком-нибудь посольстве, на первом этаже и перед охранником, – который нас не пустил дальше двери, – бронебойные стекла, телекамеры слежения, всюду решетки, стены на первом этаже утыканы иголками. В одном из окон первого этажа две застрявшие пули. Это пули новозаветного времени. В общине числятся около четырех тысяч человек, собираются по праздникам и на шаббат, после субботней молитвы совместная трапеза. При общине есть начальная школа и детский сад, в которых изучают иврит, затем еврейские дети учатся в немецких государственных и частных школах, иврит не изучается. Синагога, кажется, та самая, разрушенная в 1938 году нацистами.