Книга Зелень. Трава. Благодать - Шон Макбрайд

Мистер Джеймс подводит Джинни к алтарю, поднимает с ее лица вуаль и оставляет рядом с плачущим Эйсом. Глядя на него, Бобби Джеймс тоже пускается в слезы, но вдруг замечает, как мы с Гарри над ним смеемся, хмурится и надувает пузырь. Не отрываясь от молитвенника, святой отец вырывает жвачку у Бобби Джеймса изо рта и начинает талдычить молитвы по тексту — Отец наш Небесный, к Тебе обращаем молитвы наши бла бла бла и вот стоят пред Тобой эти двое блам блам блам… — меж тем прихожане кто медленно засыпает, а кто ловит руками мошкару. Наконец Джинни говорит Да, согласна, Эйс говорит Думаю, согласен, они целуются, толпа извергается из дверей церкви на улицу, вслед за ними, осыпаемые рисовым дождем, на свет божий выходят и жених с невестой. Здесь на доске объявлений церкви Святого Игнатия висит, по всей вероятности прикрепленная не кем иным, как Стивеном Джозефом Тухи, табличка, которая гласит: ВОПРОСЫ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ.

Месса окончена, и паства вываливается из церкви наружу, навстречу солнечному свету. Новоиспеченные жених с невестой позируют перед фотокамерой вместе с друзьями и родственниками на газоне между церковью и домом священника на фоне арки со статуей святого Иуды с надписью на постаменте В ДАР ЦЕРКВИ ОТ ДЭНА И ДОРОТИ ПОТТЕР. Рядом школьная доска, которую на прошлой неделе изрядно пьяный отец Альминде приделал цепями сюда же, на ту же самую арку, чтобы никакие нечестивцы не смогли приделать ей ноги. Священники, как всегда после мессы, продают прямо с доски удачу и кексы, словом, все, что только может принести им баксы. Сама доска, доставленная сюда прямиком из кабинета для второклашек после того, как некто вырезал на ней пентаграмму, учинив тем самым охренительно громкий скандал, и возраст которой составляет по меньшей мере лет семьдесят, имеет на данный момент рыночную стоимость в 22 доллара 50 центов. Но никто все равно не станет ее покупать, даже если сам святой Иуда вдруг оживет и объявит во всеуслышание о насущной необходимости это сделать. Однако людям, которые ходят в платье, достающем им до лодыжек, напиваются алтарным вином как последние алкаши и спорят с дьяволом о чистоте прибылей, подобные вещи не кажутся столь уж очевидными.

Семейство Куни расположилось особняком на церковных ступенях ближе всех к дому священника. Берни с Донной тихо, но ожесточенно ругаются. Ральф сидит на ступеньках и занят тем, что пытается ослабить галстук, а одновременно не отрываясь смотрит на то исчезающий, то появляющийся вновь огонек зажигалки, которую держит в руке. О’Дрейны (их я вообще в церкви не видел) стоят на другом краю лестницы, ближе к кладбищу. Они молчат, смотрят на народ, шатающийся вокруг, и явно чувствуют себя не в своей тарелке. Им здесь определенно не по себе. Позади них частым пунктиром уходят вдаль ряды могильных плит, отмечая собой бесконечные ряды мертвых костей, лежащих под ними. Тухи остановились на полпути между тротуаром и церковной лестницей. Фрэнсис Младший и Сесилия огрызаются друг на дружку, точно так же, как и Куни невдалеке от них. Сес чем-то кидается в Арчи, который уже успел присоединиться к своим родителям. Фрэн наблюдает за суетой на газоне, где все пытаются влезть в кадр. Стивен стоит на Ав в стороне от толпы, прислонившись к почтовому ящику (федеральное преступление), и провожает глазами снующие мимо туда-сюда троллейбусы. Мы с Гарри стоим по обе руки от святого отца, а он занят тем, что отмахивается от занудных старух и всовывает свои визитки молодым мамашам и взрослым дочкам между их благословенных сисек — но тут вдруг замечает толпу на газоне.

— Господи, — говорит он, — я специально плачу человеку доллар сверху, чтобы он следил за газоном и приводил его в порядок. Мистер Тухи, идите, скажите этим идиотам, чтобы они не топтались на траве, особенно вон той жирной девке в теннисках.

Я иду туда, где Эйс с ребятами позируют перед фотокамерой, выстроившись в ряд, как солдаты. Эйс, с лица которого уже успела сойти недавняя мертвенная бледность, положил руки на плечи стоящему впереди него Бобби Джеймсу. Их фотографирует миссис Джеймс.

— Бобби Джеймс, поправь галстук, — говорит она.

— Выкуси, мам, — отвечает ей он.

Она тут же кидается на него, но друзья жениха успевают ее удержать.

— Мне бы очень не хотелось прерывать веселье, — говорю я им, — но святой отец просит всех убраться с газона.

— Хочешь сфотографироваться вместе со всеми? — спрашивает миссис Джеймс — единственная из всех, кто обратил на меня хоть какое-то внимание.

— А, ладно, хрен с ним, давайте, — быстро соглашаюсь я. Всегда готов украсить собой любую фотографию.

Свидетель поднимает меня за лодыжки вверх тормашками и держит слегка на отлете, словно рыбак, поймавший здоровенную, но странную рыбину, у которой вся передняя часть туловища закрыта робой католического служки. Миссис Джеймс щелкает кадр. Все смеются, глядя, как меня роняют на землю, и я тут же начинаю причесываться. Для следующего кадра я надеваю вуаль Джинни — она такая мягкая — и позирую вдвоем с Эйсом. Следующий кадр: Бобби Джеймс замахивается на меня распятьем для процессии, которое он только что вырвал из рук у Гарри. Потом, коль скоро я все равно уже валяюсь на земле, кто-то кидает мне пустую бутылку из-под алтарного вина, и я изображаю из себя мертвецки пьяного. Затем подружки невесты окружают нас с Бобби Джеймсом и принимаются зацеловывать разом со всех сторон. Грейс при виде этого неистово кидается на меня с кулаками, потом я надеваю пиджак Эйса, а она — вуаль Джинни, и в таком виде мы с ней фотографируемся. Святой отец высылает Гарри, чтобы он довел до конца начатое мной дело. Для завершающего снимка вся свадебная свита, плюс еще я, Грейс и Гарри, вместе встают в одну большую пирамиду. В конечном итоге к нам с улыбкой подходит сам святой отец и, после кадра, где он стоит в обнимку с девчонками, велит всем убираться с газона, отвешивает нам с Гарри по подзатыльнику, а затем за уши ведет нас к церковным ступеням. Сюда же Сесилия приволокла всю остальную нашу семью, чтобы выразить почтение святому отцу.

— Эй, святой отец, отличная служба, — говорит она.

— Привет, Сесилия, так уж прям и отличная? — улыбается он ей в ответ. — Привет, Фрэн, — приветствует он Фрэнсиса Младшего. — Что-то не больно тебя сегодня было заметно во время службы.

— Это потому, что меня на ней вообще не было, — грубо и нервно отвечает ему Фрэнсис Младший.

— Тогда все ясно, — снова улыбается святой отец. — Привет, Фрэнни.

— Как поживаете, святой отец? — отзывается Фрэнни.

— Тебя я видел на мессе, но ты все время стоял сзади, а после причастия так вообще пулей вылетел за дверь.

— А я и не отрицаю, святой отец, — говорит Фрэнни. — Только не принимайте, пожалуйста, на свой счет.

— Не будь я при исполнении, сам бы ушел еще раньше, — говорит святой отец. — Очень рад вас обоих здесь видеть. Я уже выучил всех Тухи до одного и успел стать вашим большим почитателем, — добавляет он, пялясь на сиськи Сесилии.

— Что, даже моим, святой отец? — спрашивает Сес. — Вы же говорили, что я как заноза в заднице.

— Такого я про вас не говорил, мисс Тухи.