Книга От убийства до убийства - Аравинд Адига

Держа брошюры в правой руке и напрягая, когда автобус подбрасывало на колдобине, все тело, чтобы не упасть, он протискивался вперед. Один из пассажиров взял брошюру, отдав за нее рупию. Ратна вернулся назад, подождал у входной двери, а когда автобус остановился, в безмолвной благодарности склонил перед кондуктором голову и сошел.

Увидев на остановке ожидавшего своего автобуса мужчину, Ратна попытался продать ему набор из шести цветных ручек, запросив сначала по рупии за ручку, затем по рупии за две и, наконец, по рупии за три. Мужчина сказал, что ничего покупать не станет, однако Ратна увидел вспыхнувший в его глазах интерес и достал из чемоданчика большую пружину, способную принести много радости детям, и геометрический комплект, который позволял разрисовывать бумагу изумительными узорами. Мужчина взял у него комплект, заплатив три рупии.

Ратна же, вступив на дорогу, что ведет к Деревне Соляного Рынка, двинулся прочь от Султановой Батареи.

В деревне он направился к базару, по пути достав из кармана горсть мелочи и рассортировав ее на ладони. На базаре он зашел в лавку, ссыпал несколько монет на прилавок и получил за них пачку биди «Инженер», которую и уложил в чемоданчик.

– Чего вы ждете? – спросил юноша-продавец, только-только начавший работать в лавке. – Сигареты вы взяли.

– Обычно я получаю вдобавок два пакетика чечевицы – за ту же цену. Так тут дела делаются.

Перед тем как войти в свой дом, Ратна надорвал один из пакетиков зубами и высыпал его содержимое на землю у двери. Сразу же сбежались семь не то восемь окрестных собак, Ратна постоял, посмотрел, как они громко хрупают чечевицей. А когда собаки принялись рыть лапами землю, вскрыл зубами второй пакетик и рассыпал по земле и его содержимое.

И вошел в дом, не дожидаясь, когда собаки сожрут вторую порцию. Ратна знал, что они все равно останутся голодными, однако позволить себе что ни день покупать для них по три пакетика не мог.

Он снял рубашку, повесил ее на крючок у двери, поскреб подмышки и волосатую грудь. Потом уселся в кресло, шумно выдохнул, пробормотал: «О Кришна, О Кришна» – и начал расчесывать ноги. Дочери его, хоть они и были на кухне, мигом поняли, что отец вернулся, – мощный смрад его потных ступней прокатился по дому, словно предупредительный пушечный выстрел. Дочери побросали женские журнальчики и взялись за работу Жена принесла из кухни стакан воды. Ратна закурил биди.

– Они хоть работают там, магараджи-то наши? – спросил он у жены.

– Да, – крикнули из кухни три девушки, его дочери.

Поскольку верить на слово им было нельзя, он пошел убедиться в этом собственными глазами.

Младшенькая, Адити, сидела на корточках у газовой плиты, протирая страницы фотоальбома уголком своего сари. Старшая, Рукмини, сидела за столом у горки белых таблеток, отсчитывая их и пересыпая в пузырьки. Рамника, которую предстояло выдать замуж после Рукмини, мазала клеем этикетки и лепила их на пузырьки. Жена тоже была здесь, гремела тарелками и кастрюлями. После того как муж выкурил вторую биди и тело его приметным образом расслабилось, она, набравшись храбрости, сообщила:

– Астролог сказал, что придет в девять.

– Угум.

Он рыгнул, затем приподнял, чтобы пукнуть, левую ногу. Играло радио; Ратна пристроил приемник себе на бедро и начал в такт музыке прихлопывать ладонью по другой ноге, подпевая, иногда даже со словами, если те были ему известны.

– Он здесь, – прошептала жена.

Ратна выключил приемник и, когда в комнату вошел астролог, сложил в намастэ ладони.

Опустившись в кресло, астролог стянул с себя рубашку, и жена Ратны повесила ее на крючок рядом с мужниной. Женщины замерли на кухне, ожидая, когда астролог покажет Ратне фотографии отобранных им юношей.

Астролог открыл альбом с черно-белыми снимками, мужчины начали разглядывать одно за другим лица юношей, неулыбчиво смотревших на них с портретов. Ратна повозил по одному снимку большим пальцем. Астролог вынул фотографию из альбома.

Ратна с секунду созерцал ее, потом сказал:

– Выглядит неплохо. Чем зарабатывает на жизнь его отец?

– У него магазин фейерверков на Зонтовой улице. Очень хорошее дело. Мальчик получит его в наследство.

– Собственный магазин! – с искренней радостью воскликнул Ратна. – Только он и помогает вырваться вперед в крысиных бегах. Работать простым продавцом – дело дохлое.

Жена уронила что-то на кухне, потом покашляла и уронила что-то еще.

– Ну что? – спросил он.

Робкий голос произнес нечто о «гороскопе».

– Заткнись! – рявкнул Ратна. Он махнул фотографией в сторону кухни: – Мне трех дочерей нужно замуж выдать – и эта клятая сучка думает, что я привередничать буду? – И Ратна бросил фотографию на колени астролога.

Тот поставил на ее обороте крестик и сказал:

– Родители мальчика хотят кое-что получить от вас. Подарок.

– Приданое. – Ратна негромко назвал зло его настоящим именем. – Ладно. Я скопил для девочки деньги.

Он вздохнул.

– А вот где я возьму приданое для двух других, одному только Богу и ведомо.

И Ратна, скрипнув от злости зубами, повернулся к кухне и криком призвал женщин.

В следующий понедельник состоялись смотрины. Младшие дочери Ратны принесли поднос со стаканами лимонного сока, и все расположились в гостиной. Лицо Рукмини набелили «джонсоновой» детской присыпкой, волосы украсили гирляндами из цветов жасмина. Она сидела, пощипывая струны вины[17], и пела религиозные стихи, а глаза ее были устремлены в окно, на что-то далекое-далекое.

Отец предположительного жениха, торговец фейерверками, сидел на матрасе прямо против Ратны. Это был огромный мужчина, облаченный в белую рубашку и белый хлопковый саронг, из ушей его торчали, поблескивая, густые пучки серебристых волос. Он кивал в ритм пению, – одобряет, решил Ратна. Предположительная свекровь – еще одно огромное, светлокожее существо – бродила взглядом по потолку и углам гостиной. Предположительный жених походил на отца и светлой кожей, и чертами лица, но был меньше своих родителей и выглядел не столько наследником, сколько домашней зверушкой этой семьи. Дослушав пение до середины, он наклонился к отцу и прошептал что-то в его мохнатое ухо.

Торговец кивнул. Юноша встал и вышел. Отец оттопырил мизинец и показал его всем в комнате.

Все захихикали.

Юноша возвратился, втиснулся между своим толстым отцом и толстой матерью. Младшие дочери Ратны внесли еще один поднос с лимонным соком, толстый торговец фейерверками и его супруга взяли по стакану; юноша тоже взял стакан – похоже, лишь для того, чтобы не отстать от родителей, – отпил из него. И, едва оторвав стакан от губ, пристукнул отца пальцем по плечу и снова прошептал ему что-то на ухо. На этот раз отец состроил недовольную гримасу, однако юноша все равно выскочил из гостиной.