Книга Историческая личность - Малькольм Брэдбери

– Я знал, что это тебя порадует, – говорит Говард. – Конечно, это оставляет его в положении абсолютно абсурдном, с какой стороны ни взглянуть. Он не существует, он не способен чувствовать, он не может любить Майру, он Даже не может укладывать в постель своих студенток.

– Ему, должно быть, было очень тяжело признаваться во всем этом, – говорит Флора, – беседуя с человеком, который все это может.

– Но он сумел сказать мне, что у него есть вера, которая его поддерживает, – говорит Говард.

– Неужели? – говорит Флора. – Так какая же?

– Он верит в личные взаимоотношения, – говорит Говард, глядя на Флору, у которой груди подпрыгивают от смеха.

– Нет-нет, Говард, – говорит она. – Он так и сказал? С полной серьезностью?

– Именно, – говорит Говард.

– Бедный Генри, – говорит Флора. – Если кому-то в мире следует запретить личные взаимоотношения, то в первую очередь Генри. Он потерял всякую самоубежденность. И он не только сам находится в классическом цикле самоуничтожения, он втягивает в него всех и вся вокруг. Конечно, именно это и видит Майра. Отсюда ее припадки отчаяния и экстравагантность поведения. Она боится, что ее засосет, что она попадет под футбольный мяч вместе с Генри.

– Да, кстати, – говорит Говард, – выяснилось, что с футбольным мячом это была не случайность. Парень, которого Генри хотел прогнать с поля, засадил в него мячом и сбил с ног.

Тело Флоры, которое сотрясалось от смеха, совсем изнемогает, оно опрокидывается и падает поперек Говарда.

– Господи, нам не следует смеяться, – говорит она. Вздергивает голову, так что. ее губы смыкаются с губами Говарда; она его целует.

– Дорогой мой человек, – говорит она, – ужасно, но за это я тебе все прощаю. Ты нечист на руку и угроза для своих друзей, но тем лучше.

Говард поглаживает спину Флоры.

– Кое-что интересное? – спрашивает он.

– Кое-что интересное, – говорит Флора, – и сегодня ты честно заработал место в моей постели. Впрочем, мальчик, время вышло. Ну-ка вставай.

– Еще рано, – говорит Говард, накладывая на нее ладони. Флора встает на колени и выключает кроватный вибратор; потом толкает тело Говарда.

– Давай, давай, Говард, некоторым из нас надо заняться работой, – говорит она, скатываясь с кровати. – На тумбочке для тебя есть бумажные салфетки.

– Ты все предусматриваешь, – говорит Говард, вставая и обтираясь.

– Брось-ка мне мои штаны, – говорит Флора, садясь на другой край кровати. – Так, Бимиши расходятся.

– Именно, – говорит Говард, – лови.

Флора встает на ноги, и по обеим сторонам кровати оба начинают одеваться.

– Что ты сказал Майре, когда она пришла? – спрашивает Флора, натягивая свои белые штаны на ноги и выше за темный лобок. – Ты сказал ей, чтобы она его оставила?

– Не совсем, – говорит Говард, влезая в свои трусы.

– Я поражена, – говорит Флора, – но, конечно, еще скажешь. Швырни, пожалуйста, мои колготки.

– Мы были слишком заняты выяснением ее побуждений, – говорит Говард, натягивая свитер.

– Ну, они очевидны, – говорит Флора, всовывая пальцы ног в легкую паутину колготок. – Она классический женский тип; хорошие отношения с отцом, ожидание мужского доминирования и попытка прямой экстраполяции на Генри, у которого, предположительно, был сверхдоминирующий отец и слабая мамочка, так что ему требовалась суррогатная мать. То есть оба искали отца или мать, а не мужа и жену.

– Многие браки строятся на этом, – говорит Говард, надевая носок.

– Прекрасно, – говорит Флора. – Мой бюстгальтер. До тех пор, пока кто-то не начинает взрослеть.

– А Майра взрослеет? – спрашивает Говард, натягивая другой носок.

– Да нет, сомневаюсь, – говорит Флора, застегивая бюстгальтер на спине. – Она все еще забывает выставлять молочные бутылки. Ну а Генри, в Генри можно разобраться, прочитав его книгу. Воззвание к телевидению взять на себя родительский авторитет целиком, так чтобы Генри не пришлось прибегать к собственному. Глупая книга, даже твои и то лучше.

– Благодарю тебя, – говорит Говард, натягивает джинсы и застегивает их.

– На здоровье, – говорит Флора, всовывая руки в белую блузку. – Все одно к одному. Инертный, компромиссный, ни на что не претендующий брак. У них нет детей. Вероятно, сексуально они в анабиозе. В отличие от большинства их коллег они не ищут секса на стороне. Но они оглядываются вокруг и нервничают.

– Генри обходится без секса на стороне, – говорит Говард, облекаясь в великолепие своего элегантного кожаного пиджака.

– Ну а Майра? – спрашивает Флора, ныряя в черную юбку и подхватывая ее у талии.

– Один раз было, – говорит Говард, всовывая ноги в свои туфли, – то есть один-единственный раз.

– Понимаю, – говорит Флора, всовывая ноги в свои туфли. – Я повесила для тебя полотенце за дверью ванной, если захочешь умыться.

Говард покидает освещенную спальню и проходит через темную длинную гостиную в ее ванную. Это аккуратное помещеньице без затей. На полке над раковиной – единственный флакончик духов, зубная щетка и тюбик с фтористой зубной пастой. Говард моет руки и лицо, глядя в зеркало на свое подувядшее, вопросительное, довольное лицо. Он протягивает руку за полотенцем у двери и видит на соседнем крючке неожиданный предмет, черное шелковое неглиже, новый взгляд на Флору. Стук в дверь, и входит Флора.

– Ты не против? – говорит она, садясь на край ванны, уже вполне одетая. Ее социальная личность восстановлена, ее великолепные тайны сокрыты.

– Ты не сказал мне, с кем у Майры был ее мимолетный разок.

– Догадайся, – говорит Говард, вытирая лицо полотенцем.

– Ну, конечно, – говорит Флора, – если Майра за все свое существование умудрилась обойтись одним маленьким внебрачным приключением, одной крохотной неверностью, конечно, это могло быть только с тобой. За такого рода услуги следовало бы награждать медалью.

Говард смеется и чмокает Флору в щеку; он говорит:

– У нее нет твоего стиля, Флора.

– Конечно, нет, – говорит Флора, – мне нечего опасаться. Майра могла бы обладать всем, но ты бы не заметил.

– Правда то, что всю свою энергию она вложила не в само событие, а в уборку, чтобы восстановить полный порядок.

– Ну-ну, – говорит Флора, – теперь мы знаем, почему она пришла поговорить с тобой. Ей бы хотелось в следующий раз устроить все получше.

– О Господи, – говорит Говард.

– Ну, она придет снова, – говорит Флора, – когда Генри чуть поправится. И конечно, ты должен оказать ей всю помощь, какая в твоих силах, всю помощь, в какой она нуждается. Вот видишь, как все на тебя рассчитывают.