Книга Заговор против террора - Алекс Маркман

«Однако с Берией не так просто расправиться, — про себя ответил он Сталину. — Посмотрим сегодня, что из этого получится».

Ужин шел, как обычно. Они решили оттянуть выполнение плана, по крайней мере, до утра, когда вождь устанет, прислуга пойдет спать, а многочисленная охрана вокруг дачи расслабится и потеряет бдительность.

Около четырех часов утра Берия взглянул на часы, потом встретился взглядом с Маленковым, Хрущевым и Булганиным. Ему показалось, что Сталин заметил, как они переглянулись, но это уже не имело большого значения. В глазах заговорщиков Берия прочел согласие и решимость. Он встал и, ни на кого не глядя, вышел в проходную комнату. Такого никто себе раньше не позволял. Туда порой наведывался начальник смены, но не надолго: когда к Хозяину приходили самые доверенные люди — делать там было нечего. Полковник Хрусталев, однако, оказался на месте, как ему и было приказано.

— Устал, поди? — спросил Берия, изобразив на лице добрейшую улыбку.

— Дело привычное, — пожал плечами охранник, оставаясь серьезным.

— Сегодня товарищ Сталин в хорошем настроении, — доверительно сообщил Берия, слегка понизив голос. — Выпили немного больше, понимаешь? Он наказал сказать тебе, чтобы ты отпустил охрану отдыхать. Мы уходим самое большее через полчаса. Не стоит тревожить товарища Сталина после того, когда мы уйдем. Понял?

— Понял, товарищ Берия, — согласно кивнул начальник смены. В его глазах Берия прочел доверие, благодарность и преданность. Хрусталев был его человек.

— Можешь идти, — сказал Берия. Он подождал, пока Хрусталев выйдет, а когда за ним захлопнулась дверь, быстро вытащил ампулу из кармана, завернул в носовой платок ее сужающийся верх и осторожно отломал самый кончик. Опасливо посмотрев на дверь, в которую вышел Хрусталев, он достал из другого кармана шприц и наполнил его содержимым ампулы. Разложив все по карманам, он вернулся к столу и сел на свое место. Чуть екнуло сердце, когда он натолкнулся на подозрительный, острый взгляд Сталина. Впервые в жизни он ответил всесильному правителю жестким, злобным взглядом и бегло осмотрел сообщников. Они сидели с каменными лицами. Что-то произошло здесь за две_ три минуты его отсутствия. Все трое, оценил Берия, были напуганы, но тем не менее полны решимости осуществить план. Сталин, с его маниакальной подозрительностью, несомненно, почувствовал что-то неладное. Он поочередно встретился глазами с каждым и снова уставился на Берию. Вождь, казалось, внезапно помолодел лет на двадцать. Он выпрямился, в глазах его появился яростный блеск, и движения стали быстрыми и резкими. Берия со злорадством подумал, что сейчас, быть может, первый раз после революции Сталин почувствовал, что имеет дело с целеустремленным и решительным врагом, готовым противостоять всем его интригам, влиянию и силе.

— Зачем ты выходил, Лаврентий? — хмуро спросил он. — Чего тебе там понадобилось?

Берия откинулся на спинку кресла и повременил с ответом. Краем глаза он заметил румянец на щеках Хрущева и Маленкова. Булганин сидел, как каменный, ни жив, ни мертв от страха, прямо-таки идеальный военный министр для Сталина. Наверное, жалеет сейчас, что согласился на заговор, да отступать уже некуда.

Берия прогнал последние остатки колебаний, они уступили место холодному гневу и решительности. Он посмотрел в глаза Сталину так жестко, как он смотрел на подследственных высокого ранга во время допросов, и с удовлетворением заметил в глазах Сталина тень испуга и удивления.

— Ты слышал мой вопрос? — повысил голос Сталин.

— Слышал, — четко, с металлом в голосе ответил Берия. Он решил доставить себе удовольствие и отойти на шаг в сторону от намеченного плана. — На вопрос твой, Сталин, я не отвечу, а задам тебе свой вопрос, на который тебе придется ответить.

К Сталину никто и никогда не обращался на «ты». Глаза у него широко раскрылись, он приподнялся и сжал кулаки.

— Что-о-о?! — попытался закричать он, но голос отказал ему, и он захрипел. Лицо его стало сначала бордовым, а потом сизым, он стал задыхаться и хватать руками край стола.

— Сегодня тебе, Сталин, придется распрощаться с постом председателя Совмина, — продолжал Берия. — Хватит стране твоих интриг и крови. Пора идти тебе на покой.

Сталин встал во весь рост и диким взглядом осмотрел членов Политбюро.

— Пад-длы, — прохрипел он. — Бунт затеяли. Всех вас, сук, расстреляю.

Он хотел выйти из-за стола, но тут по сигналу Берии Маленков и Хрущев схватили его за руки и силой усадили обратно в кресло.

— Булганин, закрой ему рот, — грубо скомандовал Берия, доставая из кармана шприц. — Этот скот достаточно много наговорил за свою жизнь. Теперь настало время заткнуть ему глотку.

— Предатель, змея, — слабеющим голосом хрипел Сталин, пытаясь вырваться из рук Маленкова и Хрущева, но те держали его крепко. Булганин, наконец, оправился от шока, поспешно вскочил и, зайдя за спину Сталина, зажал ему рот и нос ладонью, как инструктировал Берия. Лицо Булганина исказилось накопившейся за долгие годы ненавистью. Хватка его окрепла до удушающего зажима. Сталин пытался сопротивляться, но вдруг ослаб, обмяк и затих.

— Его, наверное, кондрашка уже хватила, однако не будем шутить с судьбой, товарищ Сталин, правда ведь? — со злой ехидцей сказал Берия и всадил вождю шприц в шею. Глаза властителя устало закрылись. Маленков и Хрущев отпустили его, и он отвалился на спинку стула в глубоком наркотическом сне.

— Еще не все, — пробурчал Берия, доставая другую, целую ампулу. — Я влил ему лошадиную дозу снотворного, достаточную, по крайней мере, на сутки. Сейчас я всажу ему последний подарок — мелатонин. Даже у здорового человека он вызовет кровоизлияние в мозг, а уж у этого пса после двух кровоизлияний не будет шансов выжить.

Берия разломал ампулу и стал наполнять шприц.

— Ты уверен, Лаврентий, что он не оклемается? — спросил Хрущев.

— Уверен, — спокойно ответил Берия, всаживая в шею повергнутого повелителя второй укол. — Этого будет достаточно. — Он завернул шприц в тряпку.

— Давайте разденем его и положим в постель, — предложил Булганин.

— Зачем раздевать? — резко спросил Берия, стараясь справиться с волнением. На уколы вождю ушло много психической энергии, а еще предстояло выйти из этого логова. — Положим его, как есть, на диван.

— Будет подозрительно, если завтра обнаружат его в той же одежде, в какой он нас принимал. — Хрущев встретился с каждым внимательным взглядом, подчеркивая важность аргумента. — Дескать, как так, не раздевался после того, как мы ушли.

— Кому подозрительно? — спросил Берия, схватив безжизненные ноги вождя. — Давайте, помогите лучше перенести его.

Маленков, Хрущев и Булганин подняли обмякшее тело за руки и за плечи и положили его на диван. Как будто в знак прощания, они выстроились перед ним в шеренгу, разглядывая умирающего диктатора.

— Есть шанс, что он оклемается? — опять спросил Хрущев. Пухлые щеки его хранили следы румянца. Взгляд, однако, был жесткий, как у злого волка.