Книга Командир Марсо - Жан Лаффит

— У вас не найдется воды? — спрашивает Соланж. — Мне очень хочется пить.

Поль стремительно хватает брезентовое ведро и исчезает в лесу.

— Вот, пожалуйста, — говорит он, возвращаясь, — совсем свежая, из родника. Если вам угодно, у меня есть мятный экстракт…

— Можешь обращаться к Соланж на «ты», — говорит Полю Роз. — Она ведь член партии.

— Принеси сюда сахару, возьми у меня в мешке! — кричит Беро.

Соланж, смеясь, отмахивается.

— Спасибо, ничего не надо, кроме воды… и еще… стакана.

Ей протягивают сразу три.

Беро жестом просит присутствующих замолчать, сам ложится на траву, прикладывает ухо к земле, потом поднимается и говорит:

— Кажется, подъезжает грузовик.

— Беги скорее в отряд, — распоряжается Атос, — и предупреди Арамиса, чтобы не задерживался.

Соланж встает с места, лицо ее сияет от радости.

— Сейчас подойдет Жерар, а мы даже не успели осмотреть ваше помещение.

— Вполне еще успеем, — отвечает Поль. — Если ты согласна пойти со мной…

Поль ведет Соланж к хижине довольно больших размеров, сложенной из круглых, скрепленных наверху бревен и покрытой дроком. Внутри, на вбитых в землю кольях, стоит грубо сколоченный стол, в глубине помещения навалена куча сена, на стенах тут и там развешаны предметы домашнего обихода.

— Здесь наша спальня, а в дождь — и столовая с кухней.

— И вы все здесь помещаетесь?

— Тут можно поместить и больше народу.

— А как с дверью?

— Кладем ветки, доски, что попало.

После осмотра хижины Поль показывает Соланж несколько диковинных приспособлений на открытом воздухе: выдолбленную деревянную колоду, превращенную в умывальник, печь, сделанную из горшечной глины, очаг с навесом из листового железа на случай дождя. В заключение он ведет Соланж в главное сооружение — палатку бурого цвета, где сложено оружие, продовольствие и личные вещи бойцов. При острой нужде в жилом помещении здесь, вероятно, смогут ночевать еще четыре-пять человек.

— А как вы все устраиваетесь зимой?

— Я еще не зимовал в партизанском отряде. Но у нас всегда найдут выход из положения. И потом иногда мы живем в домах и землянках, а некоторым нашим товарищам повезло: они поселились в замке.

Соланж, наклонившись, заглядывает в палатку. Там царит страшный беспорядок: предметы вещевого довольствия, мешки, котомки — все лежит навалом.

— Смотри-ка, она же дырявая, ваша палатка!

— О, это целая история, совершенно невероятная, — говорит Поль. — Только ни в коем случае нельзя вспоминать о ней в присутствии Портоса. Он всякий раз страшно краснеет и злится. Однажды ночью мы выполняли очередное задание, а он оставался один на дежурстве, охранял лагерь… Все шло хорошо до двух или трех часов ночи, когда Портос вдруг услышал какой-то шум. Он прислушался. Ни малейшего сомнения: шум шагов. Так и есть, говорит он себе, это дарнановцы или боши, я окружен. Потом думает: нет, это невозможно; должно быть, кто-нибудь заблудился и забрел сюда. Портос окликает неизвестного раз, другой. И вдруг слышит, как кто-то улепетывает от него во все лопатки. Тут уж без долгих размышлений он кричит: «К оружию!» — и начинает стрелять во все стороны. Спустя некоторое время прибегают встревоженные стрельбой товарищи; они уверены, что на лагерь совершено нападение. Ищут повсюду врагов — никого не могут найти. Только на следующее утро обнаруживают ущерб: палатка вся изрешечена пулями. Атос обычно не отличается вспыльчивостью, но тут он пришел в настоящую ярость.

— А шум? Что это было такое?

— Кобыла с жеребенком. Никогда мы еще так не хохотали.

Соланж заразительно смеется.

— Угомонитесь-ка на минуту! — кричит им Роз. — Нас кто-то зовет.

Раздвигая руками кусты, на поляне вырастает Роже Беро. Он молчит, лицо его искажено судорогой.

— Что с товарищами?! — спрашивает Атос, поднимаясь ему навстречу. Поль и все остальные сразу смолкают.

Роже стоит с опущенной головой и, кажется, не в состоянии вымолвить ни слова. По щеке у него катится большая слеза.

— Мой брат! — раздается возглас Соланж. — Он не вернулся?

— Все они вернулись, — говорит Беро. — На обратном пути на них напали дарнановцы. Троих ранили.

— А мой брат? Мой брат Жерар? Да говорите же скорее!

— Он убит.

XXI

В жизни человека, занимающего высокий пост, бывают моменты, когда он чувствует себя как бы подавленным тяжестью лежащей на нем ответственности. То, что ему уже известно, помогает ему увидеть размеры того, чего он еще не знает. Как тот, кто поднялся на высокую гору, он, оглядываясь вокруг, испытывает головокружение. Но, с другой стороны, огромная поддержка тех, кто его окружает, оказываемое ему доверие и, наконец, сознание своего права принимать решения, от которых может зависеть успех или провал всего дела, а иногда даже жизнь и смерть его товарищей, вызывают у него особый внутренний подъем, стимулирующий его работу и толкающий его вперед. Марсо переживает как раз один из таких моментов…

Он знает, что над ним и над вверенными ему людьми собирается гроза; она уже близка и готова вот-вот разразиться. Однако внешне в замке по-прежнему все спокойно. В гараже весело посвистывают шоферы. У домика связных сидят в тени молодые люди и читают газеты, а из радиоприемника, находящегося в здании, доносится легкая музыка. Мамаша Филипп кипятит под навесом огромный котел, и запах, распространяющийся из этого котла, неудержимо манит к себе бойцов, несущих наряд на кухне; ее муж сажает в огороде салат-латук… Время от времени подъезжает и отъезжает мотоцикл; связной, весь в поту, не спеша взбирается по холму к лужайке замка… Только сейчас, по пути из лазарета, Марсо вынужден был сделать замечание одному часовому, который, в самом растерзанном виде, с взлохмаченными волосами, разлегся на траве, погрузившись в чтение любовного романа. «Слушай, что у тебя за вид и как ты себя держишь? И ты воображаешь, что несешь охрану военного объекта?»

Может быть, под влиянием всей этой мирной обстановки Марсо и не заметил бы вовремя опасности, если бы к нему не прибыл нарочный из департаментского военного комитета. Комитет извещал его об усилении немецких военных гарнизонов, о передвижении неприятельских войск и отрядов вишистской милиции… Ему предлагалось подготовить отход на новые позиции, сохранив в целости свои силы и поддерживая регулярную связь с комитетом… Батальоны других секторов, на севере и на востоке департамента, активизируют свои действия, чтобы облегчить ему предстоящее маневрирование…

Впрочем, полученная из военного комитета информация только подтверждала данные, собранные в самом секторе службами разведки. Так, 14 июля был опознан немецкий самолет, несомненно пытавшийся обнаружить местонахождение партизанских отрядов. Жандарм Лажони поставил Марсо в известность, что жандармерия Палиссака, а возможно, и других мест, получила секретные приказы. Лажони вместе с еще одним жандармом хотел даже уйти в партизанский отряд, но его уговорили остаться на своем посту. В разных пунктах равнины были замечены группы вишистской милиции… Именно одна из таких банд три дня тому назад неожиданно напала на десятерых бойцов из отряда Жаку — Эмилио, возвращавшихся на машине из агитационной поездки. К счастью, какой-то крестьянин успел предупредить их об устроенной засаде; захватив крестьянина с собой, партизаны свернули на другую дорогу. Однако этот маневр был проделан недостаточно быстро, и шестидесяти дарнановцам, ожидавшим партизан в трехстах метрах впереди, удалось их обстрелять. Арамис был убит наповал из ручного пулемета. Д'Артаньян и еще двое были ранены. Гибель Арамиса — большая драма. Боялись, что его сестра сойдет с ума от горя. На следующий день товарищи убитого перенесли его тело на маленькое кладбище в Бреньяде. Туда прибыл весь отряд Жаку — Эмилио. Парижанин от имени Ф.Т.П. и Роз от имени партии произнесли в присутствии всего населения деревни краткие надгробные речи. На другой день произошла новая стычка с вишистской милицией, на этот раз в батальоне Ролана. Дарнановцы обстреляли грузовик с продовольствием и убили еще двух партизан. Шоферу удалось прорваться и доставить грузовик к месту назначения.