Книга Игра воровки - Джульет Э. Маккенна

— Молчи, — простонал Райшед.

Мы съели по кусочку мяса со странным привкусом тассина, и настроение заметно улучшилось. Мы знали, что оно искусственное, но через какое-то время нам уже действительно стало все равно.

— Ну, и какова самая плохая еда в вашей жизни? Не считая этой, конечно, — ухмыльнулся Айтен. От орехов его зубы потемнели, а дыхание стало горьким.

Сильно преувеличивая, Шив рассказал о студенческой еде в Хадрумале; по крайней мере я надеюсь, что он преувеличивал. Если нет, то Планир получит мой отчет в письменном виде; вы не заманите меня туда, где кто-то нашел мышь в своем тушеном мясе.

От гибельной еды мы перешли к гибельным поступкам, и Айтен насмешил нас до колик своими рассказами о жизни лескарского наемника. Лично мне больше всего понравилась история о сержанте, который как-то ночью привел свой отряд в засаду. «Живее, парни!» — крикнул он, чтобы заставить людей идти. Ответом был топот бегущих ног и подпрыгивающий фонарь знаменосца, уносящийся от него на предельной скорости! Еще одна глупая смерть.

Райшед, в свою очередь, поведал о том, как трудно убедить стражников-рекрутов использовать щит, не причиняя больше вреда себе, чем врагу, а я ухитрилась довести всех троих до бешенства, предложив им угадать единственную самую надежную защиту от незваных гостей, что мне когда-либо приходилось встречать. Если вам интересно, то это не собаки, не замки и не стражники. Это те проклятые колокольчики на витках проволоки, что вешаются в дверях и окнах. Я выиграла кучу выпивки, пока они угадывали.

Рассвет наступил как-то внезапно, и мы разорвали наш круг. Разминая затекшие ноги, пошли собираться в дорогу, готовясь к следующему этапу этого кошмарного путешествия. Шив сделал все что мог с нашей одеждой и сапогами, но какая это мука — влезать в сырые холодные туники и плащи. Стоит ли говорить, что дождь по-прежнему лил как из ведра и я никогда еще не видела, чтобы у животного был такой сердитый и укоризненный вид, как у нашего мула.

Еще один день рубки, и скольжений, и проклятий на пути сквозь чащу привел нас к гребню, и когда мы забрались на вершину, нашим взорам предстал совершенно иной вид. Внизу лежала долина, заполненная озером, но если большинство озер питаются одним или двумя потоками, то сюда устремлялись сотни. Возможно, мое наблюдение покажется диким, но эти ручьи не просто следовали природе, сбегая с горы, они целились в данное озеро. Бьюсь об заклад, если б мы поискали, то нашли бы другие ручьи, текущие вверх, чтобы попасть сюда. Вода лилась по крутым склонам долины; не многие растения могли укорениться здесь, и казалось, что трава и почва тоже скоро проиграют битву. Озеро было мутное, темно-зеленое, и густой туман кружил над его поверхностью.

— Это оно? — спросил Айтен.

Шив слегка кивнул, сосредоточенно рассматривая озеро и склоны. Я проследила за его взглядом, но ничего не увидела. Странное беспокойство охватило меня. В чем дело? Источник всегда был для меня счастливой руной; что он пытается сказать мне? Через несколько мгновений я поняла.

— Вы что-нибудь слышите? У меня что-то с ушами или здесь и правда нет никаких птиц?

Все прислушались, но единственными звуками были журчание потоков и глухое бормотание в дальнем конце озера.

— Сюда.

Шив отправился на шум, и мы осторожно пробирались вслед за ним по грязному берегу. У меня стало покалывать в затылке — верный признак, что за нами кто-то наблюдает.

Рыжий фыркнул и пугливо шарахнулся — озеро плеснуло у его ног. Я обругала его и еле уговорила снова двигаться. У меня было по горло работы, так как я еще вела мула; вредное создание решило слушаться только меня. Мне льстило такое доверие, но тем не менее это было уже чересчур. Кое-как я заставила его перейти на угрюмую рысь, а остальные тем временем уехали далеко вперед. Усики тумана стлались по земле между ними и мной, и я внезапно содрогнулась.

— Подождите.

Я ударила каблуками Рыжего, и он скакнул вперед, но туман густел прямо на глазах. За какие-то мгновения Шив и другие стали неясными фигурами, когда холодная и влажная белизна обвилась вокруг нас.

— Подождите меня! — завопила я; неподвижный воздух заглушил мой голос как подушка.

Я посмотрела вниз, где должна быть кромка воды, но копыта Рыжего уже потерялись в поднимающемся тумане. Мерин остановился и захрапел, навострив уши, затем прижал их к голове. Я посмотрела на мула; теперь я могла видеть только его голову, но он тоже прижал свои большие мохнатые уши и вращал глазами, обнажая белки, — что-то испугало его.

Я выпрямилась, заставила себя дышать спокойно и напрягла слух, силясь понять, на что реагируют животные. Жуткий шепот несся со стороны озера, однако не удавалось ничего разобрать. Я задрожала на холодном ветру и сильней ударила Рыжего в бока, но он не двигался.

Сзади вдруг что-то затрещало. Испуганный мул прыгнул вперед, наткнувшись на мерина. Рыжий дернул головой и щелкнул на него зубами. Мул огрызнулся, Рыжий встал на дыбы, и я, не удержавшись, шлепнулась в грязь.

— Да стой же ты!

Я беспомощно пыталась ухватить волочащиеся сзади поводья, но проклятое создание исчезло в тумане, который стал теперь густым как паршивое молоко. Кое-как поднявшись, я пугливо огляделась. Хорошо хоть, у меня остался мул. Если тут рыщет кто-то голодный, пусть сожрет его первым. Но какие звери тут могут быть? Волки? Что-то похуже?

— Пошли.

Прижимаясь к лохматому плечу, я взяла мула под уздцы и сделала несколько опасливых шажков. Вокруг ног плеснула вода, и я выругалась. Попятившись, пошла в другую сторону, но через несколько шагов снова зашлепала по воде.

Когда я поворачивала мула кругом, в тумане что-то мелькнуло — темная, неясная фигура, похожая на человека.

— Шив? Райшед? Это ты?

Я медленно двинулась туда, но вокруг был только туман. Сзади на камнях раздался скрежет, и я быстро повернулась, прижимаясь спиной к успокаивающе теплому боку мула. Что-то хлопнуло меня по плечу. Я закричала, но, когда оглянулась, там никого не было.

Все страхи, что хранятся под замками памяти, застучали в двери моего ума. Детский страх перед темным домом, ужас, который гонит тебя до самой постели и безопасности одеял, паника при мысли, что потеряешь родителей на оживленной улице. За ними выползли взрослые страхи, присовокупляя свою тяжесть. Я снова ощутила шок того неотвратимого изнасилования, хныкающую тошноту перед поркой за кражу, перепуг и растерянность, когда потеряла Сорграда во время релшазского бунта. Я задрожала. От теснящихся страхов думать и даже идти становилось все труднее и труднее. Мул тоже дрожал, потел, словно чуя хищников, мотал головой, когда тени мелькали вокруг нас в тумане и зловещий шепот несся со всех сторон. Я услышала голос бабушки, презирающей мою лесную кровь, щелканье плети, сумасшедший смех насильника. Дрогнув под этим натиском, я опустилась на колени, но по-прежнему цеплялась за поводья мула словно утопающий.

Не знаю, как долго я сидела, парализованная безымянным страхом в тумане. Наконец слабый голос рассудка начал прорезаться сквозь вопиющие ужасы в моей голове. Когда кошмар стал слишком велик, чтобы выносить его с закрытыми глазами, я заметила некоторую перемену в тумане с одной стороны. Там, где раньше он был весь белый, неподвижный, как саван бедняка, теперь появился слабый цвет. Едва заметная голубизна светилась в тяжелом, сыром воздухе.