Книга У черты - Александр Гордиан

Рамзес взял ее за локоть и потянул. Теперь могло случиться всякое, но того, что произошло, Глеб не ожидал. Инга могла говорить и, наверное, думать.

Девушка обернулась:

— Ты? — и послушно двинулась следом.

Пух со стеклянным хрустом начал сползать с ее ног.

Но все только начиналось. Выход исчез — и исчезли пустые глазницы выбитых окон. Салон автобуса представлял в гаснущем свете фонаря страшную в своей нелепости картинку; Глеб будто заглянул в калейдоскоп, сложенный из осколков грязного стекла. Ремень, специально протянутый сталкером, чтобы выбраться, если ноги откажут, истончился, стал неимоверно длинен и уходил куда-то вверх и вбок, теряясь в мешанине причудливой оптической иллюзии. Рамзес судорожно шарил в полутьме. Вот калейдоскоп снова тряхнули, и картинка разъехалась. Ремень ушел куда-то вниз, и Глеб не мог ухватить его, как ни старался.

Фонарь погас мгновенно. Светодиоды вычерпали весь метанол топливного элемента, которого обычно хватало на несколько суток. Глеб быстро, как автомат в бою, перезарядил фонарь, включил. Картинка вновь поменялась, ремень исчез совсем.

— Мы умрем… — сказала Инга; не спросила, а именно сказала, ничуть не сомневаясь в этом почти свершившемся факте. — Я знаю как мы умрем… Как жаль, если бы ты знал — как мне жаль!

Рамзес выругался сквозь зубы.

— Инга, — попросил он, заглядывая напарнице в глаза. — Если ты видишь ремень, попытайся взять его.

Несколько секунд девушка размышляла.

— Не вижу.

Тогда Рамзес поволок ее вперед, как он надеялся по проходу, ставшему вдруг бесконечно длинным. Ноги болели, начиная от щиколоток и выше. Болели сильнее чем рука, а ступней Глеб и вовсе не чувствовал. Неужели это конец?! Сколько раз Глеб представлял собственную гибель в Зоне! Как ни контролируй сознание, а гнилые мыслишки сами лезут в голову. Страшнее не было сценария, чем умирать с парализованными ногами.

Проход закончился неожиданно. Перед лицом встала бурая стена — лобовое стекло, непрозрачное от грязи, настолько толстое, что и Зона не смогла его взять.

— Ты видишь выход?

Девушка только повела головой. Нет выхода. Глеб вспомнил еще о стекле, опущенном со стороны мертвого шофера, когда Инга сделала судорожное движение.

Рамзес обомлел: в первый момент ему показалось, что спецкостюм, полностью утонувший в пухе, ожил и тянется к нему. Только почувствовав за непрозрачным шлемом человека, Глеб разрешил себе ухватиться за протянутую руку.

На груди у человека зашипело — там находился ударопрочный динамик, и раздался искаженный голос:

— Держитесь за мной!

В другой руке спаситель держал неуловимый ремень, и Глеб без размышлений двинулся следом. Через несколько минут люди упали из раззявленной пасти автобусного выхода.

— Не стоим! Уходим! — распоряжался человек. — Эта субстанция очень опасна.

В десятке метров бесновался Скипидар, рыдал в голос:

— Живые! Живые, чтоб вы сдохли!

Инга упала, не сделав и шага. Рамзес подхватил ее безвольное тело.

— Рамзес, — прошептала Инга едва слышно. — Рамзес… Рамзес… — повторяла раз за разом, но не жалобно, а сквозь зубы, видимо пытаясь объяснить или предупредить.

Глеб взвалил ее на плечо, с холодящим ужасом осознавая, что едва чувствует ноги.

— Сюда!

Человек в спецкостюме потянул его в сторону; прямо по курсу помавала воздухом «жарка». Глеб увидел альпинистский шнур, прикрепленный карабином за пояс спасителя, увидел икающего от страха прапорщика, вцепившегося в шнур как в соломинку, и побежал за ними, переваливаясь с одной непослушной ноги на другую.

Автобус остался позади, и разом смолк давящий вой на грани слышимости. Зона не тратила времени и энергии на ускользнувшую добычу. Рамзес перевел дух и попытался сконцентрироваться на ногах, потому что ниже колен это были не ноги, а протезы. Скосил глазами вниз, но в суматошном мелькании фонаря ничего особенного не заметил: плотная ткань комбинезона, запятнанная грязью и пиксельным камуфляжем, высокие ботинки. Бежать, слава Зоне, пока удавалось.

— Еще немного, — одышливо крикнул человек.

Не ходок! Голован или солдат из тыловых, но не сталкер.

Они запетляли в лабиринте строительных блоков и, наконец, встали у широких — для габаритной техники — ворот, покрытых черным губчатым материалом поверх брони. С линкора «Миссури», если байка не врет.

— Бор! — выдохнул спаситель.

В черепе у Рамзеса словно пузырь со жгучей кислотой лопнул. Заболела сосущей болью голова, самый уязвимый орган сталкера-ветерана.

За воротами творилось невесть что. Хрупкая структура Зоны рвалась как шелк под напором примитивного, но мощнейшего поля непонятной природы. Поле это, шарообразный сгусток энергии, как ядерный гриб вздымалось, невидимое, из недр базы. Оттуда, где работал на предельном режиме компактный атомный реактор. Сталкер ощущал его, как микроскопическое солнце, яркое и злое.

Рамзес едва не взвыл от бешенства: голованы пытались активно воздействовать на Зону, не понимая, что творят. Или понимая? Нетрудно догадаться, что раненная Зона предпримет ответную атаку. Наверняка, если в чем-нибудь можно быть уверенным наверняка, круговерть времени и пространства вокруг Бора есть прямое следствие вмешательства людей.

Кое-что у голованов получалось. Пространство стало проницаемым для радиоволн, и на смарт Рамзеса одно за другим, быстрой очередью, стали приходить сообщения. Только вот до Центовых сообщений Глебу в его нынешнем положении не было никакого дела.

Цент подождет.

Рамзес осторожно положил Ингу на землю и отобрал у Скипидара автомат с единственным неполным магазином.

— Подними маску! — приказал сталкер, уперев ствол в серебристый шар на плечах спасителя.

3

Прошли сумерки, пришла ночь, но Князь так и не решился сняться с места. Уговаривал себя, что еще час, еще полчаса, и Рамзес появится. Рамзес не появлялся, и Князь все больше свирепел от неопределенности. Никогда еще решение не давалось ему таким трудом и терзаниями. Было с чего терзаться, эти дни обещали быть самыми важными в богатой жизни Артура Сарояна.

Беня притих на лежаке, боясь напомнить о себе неловким звуком. Князь, сука, высадил ему зуб, и еще два танцевали джигу, едва Беня касался их языком. Оставшиеся двадцать Беня рассчитывал сберечь.

В полночь Князь вынужден был признать, что время потрачено зря и свое преимущество он растерял. Запасной план имелся, но очень уж рискованный, и реализовать его Артур собирался только в самом крайнем случае. Но, похоже, крайний случай как раз имел место.

Князь поймал себя на том, что размышляет вслух, когда Беня несмело подал голос:

— Князь, может он другой дорогой пошел?