Книга Города Красной Ночи - Уильям Сьюард Берроуз

У одних были рыжие волосы, сверкающие зеленые глаза, а вместо пальцев – острые челюсти, с которых капала какая-то жидкость. На них были кожаные подтяжки и короткие меховые плащи, пропахшие застарелым потом и прокисшими, плохо выделанными шкурами, шуршащие при ходьбе. Он заметил, что изнутри их плащи слегка светились, и догадался, что выделка этих мехов производилась при помощи втирания в мездру флуоресцентных экскрементов, заполнявших все улицы. Мальчишки что-то шипели сквозь острые зубы, обнаженные в полуулыбке-полуоскале, и волосы на их головах и ногах топорщились, словно звериный мех. Другие, совершенно голые, несмотря на холод, были покрыты змеиной кожей, имели прозрачные кошачью глаза и длинные гибкие хвосты, оканчивающиеся полупрозрачным розовым кристаллом. Они просовывали хвосты между ног, нацеливая их на чужеземца, и покачивали бедрами, шипя в притворном экстазе. У других мальчиков кристаллы были на кончиках пальцев, они звенели ими, как камертонами, отбивая ритм, от которого у чужеземца зуб на зуб не попадал.

Кольцо смыкалось.

– Почему вы преграждаете мне путь? Я чужеземец, идущий с миром.

Один из мальчиков выступил вперед и наклонился так низко, что его рыжие волосы коснулись сапог чужеземца в жесте издевательского подобострастия.

– Тысяча извинений, о благородный дон, но проходящие тут обязаны платить дорожный налог. Разве мы многого просим?

И в то же мгновение мальчик выпрямился, схватил подол плаща странника и с пронзительным животным визгом задрал плащ тому на голову.

Другие мальчики повторили его визг и замахали руками. Чужеземец под плащом почти голый, если не читать кожаных шорт и кожаных сапог до колен, мягко обтягивающих его икры и расширяющихся на бедрах. Он кинулся вбок, стараясь помешать мальчикам зайти ему за спину, и потянулся за искровым ружьем. Мальчик, как кошка, падает на все четыре конечности, выгнув хвост над спиной. Сноп красных искр с заостренного кристалла покрывает тело чужеземца жгучими эрогенными язвами, которые тут же превращаются в воспаленные губы, шепчущие сладкие слова чумного тлена. Искры сыплются со всех сторон, возбуждая его соски, расширяя его пупок, с мяуканьем и щебетанием рассыпаясь по его лобку и промежности.

Одри в испуге очнулся, ощущая напрягшийся под терморакушкой фаллос.

Димитри продолжает бубнить, гипнотизируя и убаюкивая:

– Территория, прилегающая к космопорту – международная и межгалактическая зона, известная, как Портленд. Портленд имеет самоуправление, свою полицию и таможню. Биологическая инспекция и карантин подкреплены силами генной полиции. Это высококлассные офицеры, хорошо разбирающиеся в разных областях медицины, специалисты по всем болезням и наркотикам, какие только существуют в галактике.

– Они вооружены современнейшим оружием: инфразвуковые ружья, зонды страха, винтовки смерти, которые можно настроить на испарение, смерть и парализацию, аппараты, стреляющие ампулами нервного газа или токсинов.

– Все они – искусные дознаватели, обученные телепатии, имеющие в своем арсенале самые совершенные детекторы лжи, показания которых считываются при помощи чувствительных реакций живых существ: этот цветок вянет от лжи, а этот осьминог меняет свой цвет на ярко-синий.

– В некоторых случаях, когда допрашиваемый натаскан на сопротивление телепатическим воздействиям и детекторам лжи, или когда время не ждет (скажем, нужно обнаружить и обезвредить ядерное взрывное устройство), генные следователи имеют разрешение на применение яда каменной рыбы, вызывающего наиболее сильную боль из всех известных человечеству на данный момент. Это как огонь, горящий в жилах. Допрашиваемые катаются по полу, крича от боли.

– А здесь, в этом шприце, противоядие, приносящее немедленное облегчение.

Бесстрастный следователь на экране показывает крошечный шприц, наполненный синей жидкостью.

Над ним склонился мужчина с морщинистым старушечьим лицом и беззубым лицом. Голову старика окружал синий нимб.

– Вам повезло, молодой человек, что я оказался рядом. – Он подобрал искровое ружье и взвесил его в руках. – Эта игрушка в правильном месте уйдет за хорошую цену…

Странник попытался встать и упал на спину, ушибив локти.

– Осторожнее, юноша. – Мужчина помог ему подняться на ноги. – Идите за мной.

Каждый шаг отзывался мучительной болью во всем теле. Горло болело, во рту стоял привкус крови. Ноги задубели и плохо слушались. Чтобы не упасть, ему пришлось опереться на предплечье спасителя.

– Пришли. – Мужчина пнул странное животное, лежавшее у порога – помесь дикобраза с опоссумом.

– Лулау, тварь ты такая!

Лулау оскалился и затрусил прочь. Мужчина вставил в прорезь замка пластинку с отверстиями. Дверь открылась в обшарпанный коридор, упиравшийся в лестницу.

Старик провел странника в комнату направо от двери. Выходящее на улицу окно располагалось под самым потолком и было зарешечено. Оштукатуренные стены выкрашены в синий цвет. Человек зажег газовый рожок на стене: синий свет, грязная кровать, раковина, стол, стулья.

– Хорошо все-таки дома, а?

Он натянул на свалявшееся белье протертое бархатное покрывало, и гость рухнул на кровать. Онемение ног потихонечку проходило, и он чувствовал в них нестерпимое жжение и покалывание, как после обморожения. Чужеземец закрыл лицо руками и застонал.

Человек показал ему крошечный шприц, наполненный синей жидкостью.

– Укол, дарующий свободу, парень.

Чужеземец вытянул трясущиеся руки.

– Закатай рукав. Я сам вколю.

Холодное голубое утро у ручья, мягкие далекие звуки флейты, печальные и ласковые посланцы умирающей звезды. Фосфоресцирующие пни светятся в синих сумерках, висящих туманом над полуденной улицей.

У голубых каналов, где, словно дельфины, резвятся крокодилы, выстроились дома из красного кирпича. Печальные заблудшие звезды наблюдают, как искромальчики чирикают и мяучат у его плеча; глядят на морозное свечение спин, на тихий далекий сад, на свинцовые кишки канализации, на каменный мост, где стоит мальчуган с грустной синей мартышкой на плече.

– Фан-Сити – отгороженная территория разврата, занимающая плато в северной части города. Здесь бордели и игорные дома всех времен и народов обещают угодить любому вкусу, но эти заведения по большей части являются ловушками для туристов, в них больше сутенеров и шпиков, чем шлюх.

Одри моргает, глядя на экран. Наверное, он видит Фан-Сити сквозь завесу лихорадки. Перед ним предстает многообразие ночных клубов, весталки, ждущих того, кто их распечатает, ацтекские и египетские декораций, похожие на кинотеатры времен немого кино, девочки, танцующие хула вокруг бассейнов и бумажных пальм, банные забавы с гейшами под увешанными бахромой лампами, новоорлеанские бордели с искусственным испанским мхом, плавучие дома на загаженных озерах и каналах, массажные салоны, Дантов Ад,. населенный трансвеститами…. на всем этом словно стоит клеймо «Снято в Голливуде».