Книга Легион Кэнби - Билл Болдуин

Сам Кэнби потратил почти все, заработанное после первых трех «побед», на Тенниел, обеспечив ей достаточный вклад для получения работы на крупном предприятии. К его радости, женщина с благодарностью приняла деньги и бросила прежнее занятие вскоре после приобретения должности директора по кадрам на огромном химическом концерне «Объединенные межзвездные реактивы». Впрочем, Тенниел сразу предупредила Кэнби о том, что никакие деньги не позволят ей отвергнуть одного из старых клиентов — слишком могущественного представителя знати, который в случае отказа раздавит ее вместе с сыном. И Кэнби смирился, воздерживаясь от попыток узнать, кто этот господин.

Оставшуюся зиму легионеров по-прежнему сопровождала удача, они добивались одной победы за другой. Каждый раз, возвращаясь домой, Кэнби видел, как Тенниел преуспевает на новой работе. Их роман, казалось, тоже процветал, по крайней мере в глазах Кэнби. Оба больше не упоминали о таинственном представителе знати, и когда Кэнби звонил, чтобы договориться о встрече, Тенниел лишь изредка бывала занята. Кроме того, он обнаружил, что очень сблизился с Дамианом; мальчишка бредил космическими кораблями, особенно после короткой прогулки вокруг близлежащей звезды на борту «Смерти». Однажды вечером по дороге к Тенниел Кэнби заметил, что хотя жизнь и далека от идеала, она, однако, бесспорно, превосходила все, что могла предложить ему, когда Кэнби приходилось довольствоваться пенсией.

К началу лету легионеры купили еще три «DH98» и с размахом отремонтировали старые корабли, которые стали лучше новых. Затем оборудовали каждый корабль новейшими силовыми установками и бета-вихревыми дисрапторами. Когда работа подошла к концу, шесть кораблей Легиона почти не имели себе равных — и, не теряя времени, доказали свою ценность четырем следующим клиентам. Слухи распространялись очень быстро.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ ПРЕДАТЕЛЬСТВО

16 мюля 2691 г., земное летосчисление

Лондон

Земля

Огромный концертный зал в поместье Бэттерси взорвался неистовыми аплодисментами, перемежавшимися криками «ура» и «брависсимо!». Посреди сцены стоял голый, мокрый от пота Садир, Первый граф Ренальдо, воздевший руки в знак признательности и усыпаемый цветами. Куртизанка Тенниел по-прежнему стояла на коленях возле ног Ренальдо — на ней было лишь великолепное кольцо со звездным огнем, подаренное графом после последней триумфальной репетиции.

Из-за спины графа вышел миловидный молодой человек, тоже обнаженный и покрытый потом, с усталым выражением на ангельском личике.

В это время тринадцать различных по композиции групп начали кланяться, по мере того как одна за другой освобождались от принятых ими удивительных положений. Всего несколько секунд назад все тридцать участников постановки одновременно достигли высшей точки наслаждения — подобного архивы Живых Картин еще не фиксировали. Кто-то счел бы это чудом, но Ренальдо знал, что результат достигнут благодаря тяжелой упорной работе — чтобы довести шоу до совершенства, вместе с другими участниками он усердно репетировал почти год.

Наслаждаясь и успехом, и плодами недавних стараний Тенниел, Ренальдо поклонился так низко, как позволял выпирающий живот. Затем широким жестом граф приказал своей белокурой партнерше подняться. С сияющей улыбкой та встала и вскинула руки, принимая возобновившиеся аплодисменты. Это были минуты триумфа — Ренальдо понимал, что сбережет их в памяти до конца жизни. Ни одна другая аудитория в галактической цивилизации не могла по достоинству оценить то, что совершилось на сцене.

Позднее, пока три обнаженные «нимфы» нежно мыли тучное тело Ренальдо в ароматизированной ванне, он позволил себе расслабиться, упиваясь тяжело доставшейся победой. Граф размышлял о том, что почти забыл о проклятом пирате Кобире — раньше это ему никак не удавалось. От одной мысли о великане-кирскианце Ренальдо поморщился. Его угнетало то, что в последнее время он не справлялся с обязательными выплатами — пиратам, на проекты вроде недавних великолепных Живых Картин, а также подрядчикам на строительство огромного бального зала с куполом и сокровищницы возле обновленного особняка.

Ренальдо поежился, когда одна из нимф коснулась той части тела, которая все еще хранила воспоминания об умелых, продолжительных манипуляциях Тенниел. Ах, Тенниел… Мысли об изящной блондинке вызвали на лице графа редкую улыбку. Казалось, не существовало ничего, что бы она ни сделала — или хотя бы ни попыталась сделать. Тенниел даже держала в любовниках наемника, причем довольно знаменитого. Ренальдо в недоумении покачал головой. Тенниел сама с гордостью рассказала ему о том человеке, но граф уже слышал о нем раньше — от Немила Квинна, да и не только. Как-то раз выскочка-канцлер похвастался, что этот Кэнби со своими приспешниками равняется любой флотской эскадре. Квинн уверял, будто недавно они даже приобрели бета-вихревые дисрапторы…

В эту минуту в голове Ренальдо, словно молний, мелькнула идея. Ну конечно, именно Кэнби! Кого же еще лучше всего выслать против кирскианских чертей?

Ренальдо резко выпрямился в ванне, случайно толкнув одну из нимф, которая растянулась на мокром мыльном полу. Какая удачная возможность! Ведь ему даже не потребуется самому пачкать руки. Тенниел как посредник передаст всю необходимую информацию, а графу останется лишь перевести средства.

На его лице показалась улыбка неподдельного удовольствия. Да! Дружище Кэнби.

Заодно это подтолкнет идиота Лотембера. Ренальдо прекрасно выкажет ему свое неудовольствие, раз и навсегда избавившись от кирскианских пиратов.

Светясь, словно мальчишка, граф похлопал нимфу по сливочным ягодицам.

— Дорогуша, — обратился он к ней, — приведи-ка ко мне сюда эту шлюху Тенниел — да побыстрее.

20 июля 2691 г., земное летосчисление

Сектор Адмирала Филлипса

Сингапур

Земля

Кэнби кивнул, когда официант налил в его бокал нужное количество охлажденного белого десертного вина. Одетые в костюмы девятнадцатого века официанты с безупречными манерами обычно раздражали Кэнби — этот являлся исключением. Но в конце концов рестораны тоже за полгода начали ему надоедать. Через широкое окно под звуки полузабытой мелодии, исполнявшейся на огромной золотой арфе, Кэнби наблюдал, как над Сингапурской бухтой садится солнце. Рядом Тенниел доедала шоколадное суфле размером со старинный головной убор «цилиндр».

Тенниел стремительно делала карьеру в «Объединенных межзвездных реактивах», в основном благодаря нечеловеческой способности осаживать возможных победителей в борьбе, которую она со смехом называла «битвами корпораций». Тенниел представляла Кэнби некоторым из своих новых коллег на их шикарных звездных яхтах и в фешенебельных местах отдыха. Обращаясь с ним довольно сносно — некоторые, казалось, даже интересовались его занятием, сослуживцы Тенниел предпочитали хвастаться друг перед другом тем, как сокрушают конкурентов и добиваются большей отдачи от меньшего числа работников, и делились планами очередного скачка вверх по служебной лестнице. Некоторое время Кэнби пытался вникнуть во всю эту возню, но так и не получил ответа на вопрос, кто на самом деле выполняет для корпораций какую-либо полезную работу. Очевидно, не администраторы, именуемые Тенниел друзьями, — похоже, их интересовало лишь приобретение и сохранение личной власти.