Книга Нейтронный алхимик. Консолидация - Питер Гамильтон

— Хватит, — послышался женский голос. — Ты нам нужен кое для чего поважнее.

— Пустите! — прохрипел он. — Я почти, почти…

Силы его прибывали, захваченное тело начинало отзываться. Залитые слезами глаза с трудом, но различали смутные очертания склонившихся к нему троих человек. Вероятно, то были ангелы — потому что нечеловечески прекрасную девушку окружал сияющий белый ореол.

— Нет, — проговорила она. — Уходи в черноястреба. Немедля.

Должно быть, это какая-то ошибка. Или они не понимают? Это было чудо. Искупление.

— Я пришел! — шепнул им Росио. — Вот, видите? Я вошел. Я смог.

Он поднял новоприобретенную руку, глядя, как прозрачными трутовиками свисают с пальцев волдыри.

— Теперь убирайся.

Рука исчезла. Кровь заплескала лицо, залив глаза. Росио хотелось кричать, но сорванные голосовые связки не подчинялись.

— Убирайся в черноястреба, ты, дерьмецо, или отправишься обратно в бездну. И в этот раз тебе никто не позволит вернуться!

Еще один поток потрясающей боли и расползающееся бесчувствие подсказали Росио, что уничтожена его правая нога. Они глодали его прекрасную новую плоть, не оставляя ему ничего. Росио взвыл от этой вселенской несправедливости, и вдруг в рассудке его зазвучали слабые, гулкие голоса.

— Видишь? — спросил Дариат. — Все очень просто. Направляешь мысли вот так…

Он подчинился, и сродственная связь отворила ему разум «Миндори».

— Что случилось? — возбужденно спросил черноястреб.

Левая нога Росио исчезла совсем, белое пламя окутало его пах и обрубок правого бедра.

— Перан! — воззвал черноястреб. Росио наложил отпечаток мыслей капитана на свои собственные.

— Помоги мне, «Миндори».

— Как? Что происходит? Я не чувствую тебя. Ты закрылся от меня. Почему? Раньше ты так не делал.

— Прости. Это боль, инфаркт. Я, кажется, умираю. Позволь мне прийти, подруга моя.

— Иди. Торопись!

Он ощутил, как ширится сродственная связь, и на другом ее конце ожидал черноястреб, чей разум не испытывал к капитану ничего, кроме любви и приязни. Доверчивое, мягкосердечное создание, несмотря на великанские размеры и мощь. И тогда Кира Салтер надавила на него снова.

В последний раз прокляв тех дьяволов, что не оставили ему выбора, Росио покинул драгоценное человеческое тело, скользнув по сродственному каналу. Этот переход отличался от того, что привел его в мир живых. Первый был насильственным, теперь же его поджидали объятия простодушной возлюбленной, готовой укрыть его от всякого зла.

Энергистический узел, порожденный его душой, внедрился в поджидающие его нейроны в самой сердцевине черноястреба, и последняя ниточка, связывавшая Росио с телом капитана, лопнула, когда череп разлетелся в мелкие ошметки под ударом кулака торжествующей Киры.

«Миндори» покоился на своем пьедестале, на втором из трех посадочных уступов Валиска, терпеливо втягивая в пузыри-хранилища питательную жидкость. За неподвижным космопортом обиталища виднелся газовый гигант Опунция, сплетение бледно-зеленых штормовых колец. Черноястребу это зрелище казалось умиротворяющим. Он родился в кольцах Опунции и за восемнадцать лет вырос до стодвадцатипятиметрового конуса имаго. Даже среди черноястребов, чья внешность могла сильно отличаться от обычного для космоястребов диска, такая форма была необычной. По темно-зеленому коралловому корпусу шли лиловые кольца, сзади торчали три толстых плавникообразных выступа. При такой форме модуль жизнеобеспечения мог пристроиться на корпусе только сверху, наподобие оседлавшей корабль сплюснутой капли.

Искажающее поле корабля во время стоянки, как это было привычно для космо— и черноястребов, плотно прижималось к корпусу. Но когда душа Росио Кондры вторглась в нейроны «Миндори», все изменилось. По количеству нервных клеток захваченный им мозг значительно превосходил человеческий, а значит, прирастала и энергистическая мощь, черпаемая им из разрыва между континуумами. Он вырвался из зоны хранения, отведенной ему «Миндори», разрушая подпрограммы поддержки.

Пораженный черноястреб едва успел сформулировать вопрос «Кто ты?», когда одержатель погасил его рассудок. Но подчинить безмерно сложные функции тела звездолета с той же легкостью, что и человеческое тело, Росио не мог. Инстинкты были бесполезны, не было привычных нейронных цепочек, формирующих приказы. Для одержателя это была чужая земля. В его эпоху звездолетов не было вовсе, а живых — тем более. Вегетативные подпрограммы, регулировавшие деятельность органов «Миндори», работали как прежде — их Росио не тронул. Но искажающее поле управлялось соматически, волевым усилием.

Стоило Росио одержать корабль, как складки поля начали самопроизвольно расправляться. Черноястреб завалился назад, выдирая из приемников питающие трубки. Хлестнула питающая жидкость, заливая пьедестал, пока обиталище не закрыло второпях сфинктеры.

«Миндори» качнуло вперед, потом подняло на три метра над грибообразным пьедесталом, покуда Росио отчаянно пытался сдержать осцилляции, пробегающие по его растровым клеткам. К сожалению, и этот процесс не вполне ему подчинялся. Основное чувство черноястреба — гравитационное — было побочным продуктом сложных манипуляций с искажающим полем. Росио не мог даже понять, где находится, не говоря уж о том, чтобы вернуться.

— Какого хера ты творишь? — грянул возмущенный Рубра.

Корму «Миндори» резко повело вбок, и корабль едва не оцарапал нижними плавниками поверхность уступа. Водитель служебной машины ударила по тормозам и едва успела дать задний ход, как огромный биотехкорабль проскользнул в пяти метрах от защитного пузыря кабины.

— Из-звините, — пробормотал Росио, отчаянно перебирая воспоминания подчиненного звездолета в поисках подходящей программы. — Всплеск энергии. Секунда — и я его подавлю.

Еще два черноястреба сорвались с места, когда одержатели вторглись в их нейроны. Рубра обрушил на них поток раздраженных запросов.

Росио тем временем научился кое-как управляться с полем и связал ощущаемые им массы с информацией, поступающей от чувствительных пузырей. Корпус его скользил в опасной близости от причального уступа.

Он поспешно переконфигурировал поле, чтобы оттолкнуться, — и у него получилось. Он, правда, не сразу понял, насколько быстро приближается оболочка. И на пути у него был еще один черноястреб. Неодержанный.

— Не могу остановиться, — бросил ему Росио.

Корабль поднялся быстро и легко, осыпав пролетевшего внизу «Миндори» возмущенными протестами. Корабль едва успел затормозить, прежде чем его плавники коснулись оболочки Валиска.

Остававшиеся в таверне Такуля двое капитанов пали наконец жертвой стратегии Киры, и их корабли взмыли со своих пьедесталов, точно фейерверки. Рубра и остальные черноястребы осыпали их тревожными запросами. Трое неодержанных черноястребов, напуганные поведением собратьев, тоже снялись с уступа. Когда такая масса огромных звездолетов закувыркалась в узком пространстве между двумя уступами, столкновение казалось неизбежным. Рубра принялся раздавать всем полетные векторы, чтобы как-то развести ослушников, требуя безоговорочного повиновения.