Книга Замок на песке - Айрис Мердок

— Этот господин, конечно, вам всем хорошо известен. И если вы спросите, какова в данном случае связь между портретируемым… портретируемым и художником, то ответ будет — обаяние. Портретируемый хочет, чтобы его видели обаятельным, и художник охотно выполняет его пожелание. — Бладуард вновь постучал указкой.

Внимая Бладуарду, Школа на минуту притихла. Но тут же послышалось какое-то гудение, будто над рядами носился пчелиный рой.

На следующем слайде был изображен фрагмент мозаики из Равенны — голова императора Теодорика.

— А здесь что мы видим? Мы видим не портрет индивидуальности, написанный индивидуальностью, а абстрактную… абстрактную идею власти и величия, воплощенную в облике человека.

Он постучал указкой по полу. И Школа навострила уши, подстерегая жертву.

— А сейчас этот прославленный портрет… — Грянул хохот. Потому что «прославленный портрет» оказался изображением пищевода лягушки. Бладуард торопливо отступил от экрана, чтобы посмотреть, и едва не сшиб каких-то малышей.

— Кто-то подменил слайд, — шепнул Мор на ухо Рейн. Такое уже случалось. Теперь можно было ожидать чего угодно. Он подвинул стул чуть ближе и заглянул ей в лицо. Она медленно повернулась и с веселой неясностью улыбнулась. Мор вновь повернулся к экрану, прижал свою ногу к ее ноге. Лягушка все еще была на экране.

— Полагаю, тут какая-то ошибка, — слышался голос Бладуарда. Мор чувствовал себя на вершине блаженства.

Хензман перекрыл рукой источник света — лягушка исчезла, но трудновато было вставить следующий слайд. Прошла минута, прежде чем тот появился. Это был один из поздних автопортретов Рембрандта.

— Вот еще один портрет… если мы спросим, что связывало натурщика с портретистом, то ответ напрашивается сам собой — правда? — Аудитория молчала. Бладуард сделал паузу и посмотрел на картину. Огромная сократовская голова старого Рембрандта, закутанная в какую-то грязную тряпицу, выступала из света и тьмы. На краю освещенного пространства стоял Бладуард, неотрывно глядя на картину. Он, кажется, на минуту забыл, где находится.

— М-да, — пробормотал Бладуард и, отодвинувшись в тень, цокнул указкой об пол.

И на экране вдруг возникло цветное фото королевы в синем костюме, стоящей на ступеньках Балморала. Хорошо спевшаяся группа из задних рядов тотчас же затянула национальный гимн. Аудитория автоматически вскочила со своих мест. И тут же грянул сумасшедший хохот. Несколько человек еще пытались петь, но недолго.

Мор приподнялся на своем стуле и расслышал, как Эверард говорит Хензману:

— Вряд ли сам мистер Бладуард мог придумать… Хензман, нисколько не растерявшись, быстро изъял неуместную картинку и вставил другую.

— Наверное, мне пора уходить, — шепнула Рейн. Мор обнаружил, что держит ее за руку. Наклонившись, они прижались плечами друг к другу.

— Я тебя безумно люблю! — под гул голосов сказал Мор.

— Тш-ш! — шепнула Рейн.

Хензману удалось выдворить королеву, появился следующий слайд — портрет Винченцо Морозини Тинторетто. Школа со вздохом замолчала.

— Перейдем к этому полотну, тоже находящемуся в Лондоне, — невозмутимо произнес Бладуард.

— Изумительный портрет! — прошептала Рейн. — Жаль что…

Сзади раздался громкий шепот. Там задвигали стульями, и создалось впечатление, что кто-то, один, а может двое, стали пробираться к выходу. Сидящие в первых рядах оглядывались, стараясь понять, что происходит.

— Будьте добры, не шумите, — обернувшись, попросил Эвви.

— … извлечь некую мораль из этих примеров… — тем временем говорил Бладуард.

— Что там за суета? — спросила у Мора миссис Пруэтт. Но Мор не знал. Он повернулся на своем стуле и коленом прижался к бедру Рейн. Несколько мальчиков стояли, переговариваясь вполголоса. Потом некоторые из них направились к дверям.

— …Будучи, как Шекспир, Шекспир определил это, творцами и владельцами наших лиц…

Пруэтт встал и вдоль стены начал пробираться к центру неразберихи.

— Где находится эта картина? — шепотом спросил Мор у Рейн.

— В Национальной галерее, — тоже шепотом ответила Рейн. — Мы туда…

Бладуард стоял в белом квадрате света, протянув вперед указку. Он напоминал алхимика, беседующего с призраком. В задних рядах переговаривались все громче. Большая часть учеников смотрела теперь именно туда, а не на экран. Все взволнованно перешептывались. «Что случилось?» — спросил кто-то в первом ряду.

Пруэтт вернулся и, наклонившись к Эвви, сказал обеспокоено:

— Наверное, вам надо выйти. Двое мальчиков лезут на башню.

Мор похолодел. Вокруг все бурлило. Он вскочил, сделал шаг и чуть не столкнулся с Эвви, который в эту минуту тоже поднялся… Ему хотелось как можно скорее оказаться снаружи. Но началась давка. В задних рядах тоже вскакивали, толпой устремляясь к дверям. Голоса звучали все громче и громче. Мор попал в центр водоворота. Прокладывая себе путь, он краем глаза видел происходящее в зале. Бладуард все еще стоит у экрана, подняв указку, а перед ним, в зале, мальчики дерутся, толкаются, взбираются на стулья, а самые младшие в первых рядах еще не поняли, что происходит, и спрашивают, им отвечают громко, взволнованно, и паника все нарастает и нарастает. Эвви тоже попал в водоворот. На секунду его лицо мелькнуло в свете экрана — разинутый рот, испуганный взгляд. Уже после того, как директор пробился к выходу, Мору удалось включить свет.

А потом он выбежал на средину игровой площадки. На дворе уже полностью стемнело. Толпа и без того уже собралась внушительная, но к ней все прибавлялись и прибавлялись школьники, высыпающие из двух дверей гимнастического зала. Мор поднял голову. И ничего не смог разглядеть, будто завеса опустилась перед его глазами. Он с усилием всматривался. Хотя и без того не сомневался, кто те двое на башне.

— Они там, — сказал кто-то радом. Ригден. Он показывал вверх. Мор напрягал зрение. Но по-прежнему ничего не видел. Словно ослеп. Ему казалось, что кто-то схватил его за горло и душит. Потом в ночном небе начали постепенно выступать контуры башни. Он попятился.

Темная громада башни вырисовалась на фоне безлунного неба. Она состояла из двух ярусов: нижний, квадратный, с двумя небольшими оконцами, как бы вырастающий из крыши главной школы, венчала чрезвычайно высокая башенка, пышно украшенная гротескным каменным орнаментом и заканчивающаяся бронзовым шпилем. Нижний ярус башни от верхнего отделял довольно заметный покатый выступ, переходящий в неширокую площадочку, окружающую основание шпиля.

— Там, на выступе, — выдохнул Ригден, все еще стоящий радом с ним. И, запрокинув голову, Мор действительно разглядел две фигурки, прижавшиеся к стене. Одна на верхушке выступа, другая как раз под ним. Неподвижные. Страх медленно сжимал сердце Мора. Теперь он видел яснее.

— Наверное, застряли, — сказал кто-то. Огромная толпа собралась посреди игрового поля: должно быть, вся Школа стояла здесь. Оглянувшись, Мор увидел множество голов, виднеющихся в потоке света, струящегося из распахнутых дверей зала. Все тихо переговаривались, указывая на башню. Теплый вечерний воздух гудел от множества голосов. Этот гул может испугать тех, подумал Мор. И он повернулся, полный решимости разогнать зевак. Но это было невозможно. Только начни, и поднимется куда больший шум и суета. Он опять посмотрел на башню. По-прежнему не двигаются. Скорее всего, не могут, ни вверх, ни вниз.