Книга Охотники Гора - Джон Норман

Человек в перчатках осмотрел тавро и с недовольным видом снова бросил тавродержатель в жаровню: очевидно, железо недостаточно раскалено, чтобы оставить на теле глубокий, четкий отпечаток. Уголья в жаровне начали перемешивать с большей интенсивностью.

Марленус отчаянно, но безрезультатно боролся со стягивающими его тело кожаными ремнями. Вероятно, ему предстояло первым пройти процедуру клеймения.

Три белые горианские луны уже давно начали свой путь по ночному небу и сейчас терялись за верхушками деревьев.

Пригнувшись к толстой ветке дерева, я ждал. Я внимательно изучал людей в лагере — тиросцев и женщин-пантер. Сколько их здесь? Как они себя ведут? Кто из них насторожен или обеспокоен? Кто может представлять для меня наибольшую опасность?

Я снова посмотрел на луны. Они уже показались над деревьями.

Я сидел, пригнувшись к ветке, принуждая себя к терпению, хотя кровь в жилах кипела и бурлила. Это, конечно, давала знать о себе не кровь торговца; это кровь гораздо более старая, теперь уже почти забытая — кровь воина, кровь охотника.

Четырех пага-рабынь, связанных «хороводом», с кляпами во рту, я оставил примерно в пасанге отсюда. Этой ночью я вполне обойдусь без них. Предварительно я хорошенько выкупал их в небольшом ручье, затем нашел подходящее дерево с достаточно толстым стволом, расположил девушек вокруг дерева, прислонив спиной к нему, и связал их, стянув правое запястье одной рабыни с левым запястьем соседки, соединив их в так называемом среди рабовладельцев «хороводе». Ноги каждой девушке я связал отдельно. После этого камнем убил лесного урта и накормил девушек его мясом, отрывая от тушки небольшие полоски и вкладывая их в рот каждой рабыни. Илену стошнило, но оставлять ее голодной было невозможно, и я заставил ее подавить в себе отвращение и подкрепиться. Сразу видно, что она не горианка, а всего лишь слабая жительница Земли, насильно заброшенная на эту дикую, варварскую планету.

— А сами вы случайно не с Земли? — поинтересовалась она.

— Случайно с Земли, — хмуро ответил я.

— Я не такая, как эти девушки, — тут же пожаловалась она. — Я землянка. Будьте ко мне снисходительны. Сделайте для меня какое-нибудь исключение.

— Для меня вы все здесь одинаковые, — ответил я. — Рабыни!

— Пожалуйста! — всхлипнула она.

— Ешь! — приказал я.

— Да, хозяин, — откликнулась Илена, торопливо проглатывая тошнотворную пищу.

Я опустился на землю и в два счета зубами и руками разделался с остатками урта.

Кляпы, сделанные из разорванной шелковой накидки, вытащенные изо ртов девушек, я разложил на траве, чтобы они просохли.

Постепенно темнело. Скоро мне нужно отправляться к поляне.

Я снова заткнул кляпами рты моим прекрасным пленницам.

— Ведь я с Земли! — жалобно простонала Илена.

— Здесь, на Горе, ты — рабыня.

С этими словами я одарил кляпом и ее, затянув обрывки шелковой материи у нее на затылке. Глаза девушки смотрели на меня с ужасом и укором. В этот момент она, очевидно, осознавала, что и для меня может быть лишь той, кем является для любого другого горианина — рабыней.

Я злился на Илену. Она пыталась утаить от меня важные сведения. Теперь ее ждал невольничий рынок Порт-Кара. Я обошел привязанных к дереву девушек и проверил узлы на веревках. Они держали надежно. От кляпов рабыням тоже не избавиться. Отлично. Если ночью на них набросится слин или пантера, крики не достигнут ушей моих врагов.

Эти женщины вызывали у меня глубочайшее неудовольствие. Они помогли предательским путем захватить мой лагерь. Без их участия это было бы невозможно. Мне вспомнилось, как на берегу реки девицы пересмеивались и заигрывали с тиросцами. Ну что ж, теперь эти приспешницы людей с Тироса в руках того, чей лагерь они помогли захватить.

Я усмехнулся, скользнув по ним взглядом, и заметил, как они вздрогнули. Помогли людям с Тироса? Теперь послужат Порт-Кару. Я об этом позабочусь. Иленой я был особенно недоволен. Она пыталась скрыть важные сведения. Ничего, у меня найдется для нее что-нибудь особенное.

Надвигалась ночь.

Охотничьим ножом я срубил несколько густых ветвей и, заострив, вогнал их в землю вокруг дерева, соорудив небольшое временное укрытие для недостойных такого внимания пленниц.

В их обращенных ко мне глазах отразилась признательность.

— Не нужно благодарности, рабыни, — заметил я. — Я берегу вас для завтрашнего дня, когда, выполняя мою волю, вы подвергнетесь куда большей опасности, нежели зубы слина и пантер.

Признательность в их глазах сменилась страхом.

Я с хрустом вогнал в землю последнюю ветку, огораживающую их пристанище, и без долгих прощаний скрылся в сгущающейся тьме.

Согнувшись на толстой ветви дерева высоко над землей, я внимательно наблюдал за тиросцем в кожаных перчатках, перемешивающим угли в жаровне. Поднявшиеся над верхушками деревьев луны заливали землю матово-белым светом. К этому времени В е тиросцы и женщины-пантеры собрались в центре лагеря.

Человек в кожаных перчатках вытащил из жаровни тавродержатель, и по поляне разнесся радостный крик: конец длинного металлического прута раскалился добела. Для клеймения рабов все было готово.

Сарус, предводитель тиросцев, приказал своим людям очистить середину поляны, и они разместились на земле, скрестив перед собой ноги и образовав широкий круг. В центре остались лишь женщины-пантеры, больше сотни разбойниц, да человек в кожаных перчатках, следящий за жаровней. По знаку Хуры он положил тавродержатель на угли, чтобы вновь вытащить его, когда придет время.

Луны приближались к зениту.

Барабанщик впервые за все это время умолк.

Я внимательно оглядел лагерь: несколько ярко пылающих костров, в свете которых, понурив головы, стояли закованные в цепи охотники Марленуса; взглянул на самого Марленуса, оставившего тщетные попытки освободиться от связывающих его руки и ноги кожаных ремней, и на тиросцев, широким кругом расположившихся по всей поляне и с любопытством наблюдающих за действиями женщин-пантер в центре круга — диких и одновременно соблазнительных в своих коротких шкурах и варварских золотых украшениях.

Над поляной повисла тишина, ничем не нарушаемая, наверное, несколько ен. Затем, по знаку Хуры, откинувшей волосы назад и обратившей лицо к мерцающим лунам, барабанщик снова начал отбивать ритм. Мира низко опустила голову, правая нога девушки, казалось, сама по себе принялась вторить барабанному ритму. Женщины-пантеры как по команде уронили головы, тела их напряглись, руки сжимались в кулаки и тут же разжимались, напоминая растопыренные когти хищника. Они едва двигались, но я словно ощущал, как кровь их бежит по жилам в такт глухому голосу барабана.

Тиросцы обменялись недоуменными взглядами. Среди свободных людей мало кто может похвастаться, что без цепей на руках наблюдал за обрядовыми плясками лесных разбойниц.