Книга Священный огонь - Брюс Стерлинг

— Добрый вечер, Йозеф, — поздоровался с ним человек, который уже занял свое место за тем же столом.

— Привет, дорогой Дайзабуро, старый приятель. Давно не виделись.

Дайзабуро с отстраненным и холодноватым интересом естествоиспытателя оглядел Майю через изысканные наглазники.

— А она хорошенькая. Черт возьми, где ты откопал такое платье?

— Это первая вещь Виетти, которую я запечатлел, — сказал Новак.

— Меня изумляет, что вещи Виетти по-прежнему хранятся в архивах.

— Джанкарло мог выбросить его из своих архивов. Но я могу все лучшее сохранить.

— Джанкарло тогда был очень молод, — проговорил Дайзабуро. — А молодежный стиль очень подходит твоей приятельнице. Нам нужно заказать воду. Вы хотите воды?

— Почему бы и нет? — отозвался Новак.

Дайзабуро дал знак крабу. Тот заговорил с ними на японском языке.

— Пожалуйста, говорите по-английски, — попросил его Дайзабуро.

— У нас есть вода из антарктических льдов, — предложил краб, — из глубины плейстоценовых слоев. Чистейшая вода, ничем не загрязненная, с самой зари человечества.

— Какой апломб, — заметил Новак. — Очень похоже на Виетти.

— У нас есть и вода с Луны, — продолжил краб. — С интересными изотопными свойствами.

— Вы когда-нибудь пили воду с Луны, моя дорогая? — обратился к Майе Новак.

Она покачала головой.

— Принесите нам лунную воду, — распорядился Новак.

Второй краб подошел к ним с закупоренным сосудом. Он вытянул блестящие щупальца и положил им в фужеры для бренди кубики дымящегося голубого льда.

— Вода — лучшее из доступных удовольствий, — сказал Дайзабуро, когда крабы удалились выполнять очередной заказ. — Мы не можем участвовать в грубом акте потребления жидкости или, точнее, можем, но не всегда, и, конечно, способны наблюдать за тем, как тает лед.

Дама, сидевшая за их столом, наклонилась к ним. Она была маленькая, морщинистая, с почти безволосой головой, неопределенной национальности, вместо парика на ней была огромная черная шляпа.

— Эту воду привезли с кометы, прилетевшей с края Вселенной, — торопливо и неразборчиво пролепетала она. — Она была заморожена шесть миллиардов лет назад. Позволяет ощутить пульс земной жизни.

Новак поднял фужер единственной рукой и немного повертел его. Грубоватое, словно высеченное из камня, крестьянское лицо фотографа радостно засияло от предвкушения.

— Меня удивляет, что рядом с моим лунным льдом собралось столько лунавтов.

— В живых осталось только семнадцать человек. Жаль, что они друг друга терпеть не могут. — Дайзабуро желчно усмехнулся.

— Космические бунтари, космические мечтатели, — произнес Новак, наслаждаясь ароматом своего фужера. — Бедняги, они столкнулись с экзистенциальными трудностями жизни без традиций.

Майа посмотрела на людей, группой расположившихся за соседним столиком, и сразу все поняла. Это озарение вспыхнуло в ней, как свет зажженной лампы, и она начала мысленно перечислять медицинские препараты и характер операций. Все эти старики и их устаревшая техника. Исчезновение морщин. Рост волос, трансплантация кожи. Фильтрация крови. Синтетические лимфы. Фактор роста нервов и мускулов. Ускоренное размножение клеток. Внутриклеточная антиоксидантная протеиновая катализация; омолаживающие колдовские зелья из аргинина, орнитинов и цистеинов, глютатионов и каталазы. Кишечные тонкие покрытия Вилли (IVL). Биоритмические регуляторы эмоций (АСА). Средства для роста костей и костных тканей. Керамические протезы. Подобранные аминокислоты. Подобранные дегидроэпиандростероны. Аутоиммунные перепрограммирующие систематики (ARS). Микробные очистители атеросклероза (AMS). Глиально-нервальные диссикативные дефибрилляты (GNDD). Средства кинетического ускорения обмена веществ широкого спектра (BSKMA). Все это была устаревшая техника. И после ее использования они стали целеустремленнее, у них появилось честолюбие.

Раздался звук гонга. Три сотни обедавших дружно поднялись из-за своих маленьких столов и нетвердой походкой медленно побрели к большим, отлично устроенным музыкальным креслам. Без шума и суеты. Все не торопясь уселись на новые места, радуясь приятному соседству. Бегавшие в проходах роботы разносили салаты и супы.

Новые соседи Йозефа по столу говорили по-немецки. Похоже, он уже был знаком с ними или сумел узнать их прошлое с помощью своих наглазников. Майа пыталась наладить переводчик, переместить бусины с честиной и итальянским, поставить маленькую алмазную бусину с немецким, но, когда она перебирала ожерелье, оно всякий раз останавливалось и сердито напоминало, сколько она уже задолжала.

Ей стало стыдно за свое ожерелье. Дешевое золото и алмазы сверкали на ее платье с глубоким вырезом, вроде как радиоактивные отходы. Она не понимала немецкую речь и не сказала ни слова, однако ее неучастие в беседе прошло незамеченным. Она была молода, и, видимо, считалось, что вряд ли она могла сообщить что-нибудь интересное.

Роботы унесли суп, обстановка опять изменилась. Все снова поднялись с места. На стол подали аппетитные на вид каннелони. Кое-кто из гостей принялся есть, другие же отставили тарелки в сторону. Затем они снова передвинулись — на этот раз к вкусным круглым гньоцци. А после — к покрытым глазурью колышущимся пудингам, издали напоминавшим сырные головки. И наконец, к пирамидам сладостей. Все это была специально и тщательно приготовленная пища, не требующая особого пережевывания.

Толпа устремилась в выставочный зал, его великолепие подавляло. Вдоль стен то там, то сям попадались на глаза небольшие бутики с весьма авангардными товарами, словно их выставили для рекламы. Виетти просто преступал традиции, бравировал этим, потому что коллекции высокой моды не нуждались в назойливом предложении. Настоящая высокая мода стремилась к совершенству одежды и требовала прежде всего терпимости. В высшем свете терпимость ценилась более всего. Мода «от кутюр» была игрой в престиж, спонсорские деньги лишь частично покрывали расходы, по большей же части доход приносило лицензированное ноу-хау Виетти: наглазники, духи, оборудование для ванных, минеральная вода и лечебная косметика — интеллектуальная собственность кутюрье, создававшего не столько моду, сколько стиль жизни.

Счастливые зрители, удостоившиеся чести попасть на показ, располагались амфитеатром в уютных креслах. Индонезийские, японские, американские политики и финансисты, напоминавшие павлинов в ярком оперении, заняли первые ряды, явно желая произвести впечатление друг на друга. Позади разместились сетевые издатели, оптовые покупатели, фотографы, актеры, актрисы, миллионеры и другая разношерстная публика.

Для всех приглашенных не хватало кресел: это было намеренное и весьма традиционное упущение. Новак провел Майю в конец зала сквозь плотную толпу рядовых зрителей, молодых дизайнеров и не слишком знаменитых гостей.

В задних рядах толпились европейские аисты, африканские птицы-секретари и курлыкающие американские журавли. Эти высокие птицы с богатым ярким опереньем ждали своего выхода с явным достоинством и молча расступались перед взволнованными зрителями.