Книга Итальянская свадьба - Ники Пеллегрино

— Может, все еще и обойдется, — предположил Микеле. — Может, это, наоборот, сплотит твою семью. Ты же не станешь спорить, что все эти годы твой отец отказывался от общения с Изабеллой только из гордости? В конце концов, смысл свадьбы — это прежде всего семья, а не все эти ленточки, бантики, вычурные платья…

— Но Изабелла родила ребенка от твоего отца — от человека, которого он ненавидит, — защищалась Пьета. — Папа наверняка решил, что Джанфранко сделал это нарочно, чтобы насолить ему.

— Мой отец… — Микеле смешался. — Знаешь, он не такой уж плохой. Да, у него был роман, но такое случается с большинством женатых мужчин.

— Да, но тут есть кое-что еще.

— И что же, скажи мне?

— Я бы с удовольствием, но… Это не мой секрет.

— В любом случае, все это было бог весть когда, — настаивал он.

— Мой папа так не считает. Для него это произошло будто вчера. — Пьета залпом осушила свой бокал и поднялась, чтобы идти. Она жестоко ошиблась, посчитав, что сможет излить ему душу. — Ладно, Микеле, спасибо за пиво. До скорого.

Она возвращалась домой, чувствуя себя еще более несчастной, чем прежде. Больше всего ей сейчас хотелось затвориться в четырех до мелочей знакомых стенах родного дома, крепко закрыв за собой дверь.

Николас Роуз звонил уже раза три, чтобы узнать, собирается ли она возвращаться на работу, и Пьета понимала, что больше нельзя тянуть. Болезнь отца подарила ей лишнюю неделю отпуска, но, нравилось ей это или нет, настало время возвращаться к привычной рутине.

Она устроилась на ступеньках крыльца с утренней сигаретой и чашкой кофе, чувствуя себя так, будто возвращается в тюрьму. У нее не было ни малейшего желания общаться с Николасом и терпеть его выкрутасы, и одна только мысль о неурядицах, обрушившихся на ее голову, повергала ее в отчаяние. Взять хотя бы это вычурное платье с пионами, придуманное для невесты Микеле. Интересно, что с ним сталось?

Купаясь в лучах утреннего солнца и наслаждаясь тишиной и покоем, Пьета думала о том, как было бы здорово не ходить на работу и провести весь день дома, помогая отцу возиться в саду.

Она нехотя облачилась в элегантный костюм и запихнула в сумку рабочие принадлежности: ежедневник, блокнот, любимые карандаши. Она уже успела слегка отвыкнуть от них, несмотря на то что последний раз держала их в руках всего-то три недели назад.

По дороге к Холборну она размышляла над тем, что сказал ей Микеле у дверей паба. Ей совсем не понравилась картина, которую он ей нарисовал. Неужели она и вправду такая — живет чужими проблемами, неизменно ставя во главу угла интересы отца, планируя свадьбу сестры? Судя по его словам, у нее и собственной жизни-то нет.

У входа в салон она немного помедлила, надеясь, что Николас пребывает в радужном настроении, в противном случае день будет долгим.

Как она и опасалась, на ее рабочем месте царил немыслимый беспорядок. Стол был усеян бумагами, а лоток для входящих документов переполнен. Пьета села за стол и начала методично все сортировать, зная, что до тех пор, пока все не будет разложено по местам, она не сможет сосредоточиться.

Девушки из мастерской обрадовались ее возвращению. Войдя к ней, они выложили ей последние сплетни, не спуская глаз с двери на тот случай, если нагрянет Николас и увидит, что они шепчутся.

— Все это время он был в жутком настроении, — пожаловалась Иветт, лучшая портниха салона. — Орал на нас ни за что ни про что. А как-то даже расколошматил о стену телефон, а потом влетел в мастерскую и потребовал, чтобы мы купили ему новый.

Пьета не могла удержаться от улыбки:

— И по-вашему, какая муха его укусила?

— С одной клиенткой возникли серьезные проблемы. С той самой, для которой ты придумала довольно вычурную модель, с рюшами и пионами. Какая досада! Ведь наши девчонки уже раскатали губу на это платье.

Пьета обрадовалась. Иветт понравилась ее модель, а у нее хороший глаз, и, как правило, если ей что-то не нравилось, она об этом немедленно сообщала.

— Значит, Николас переделал его? — спросила она.

— Да, он сделал его сдержанным, элегантным и скучным. Неудивительно, что бедной девочке оно не понравилось. Она сказала ему, что хочет твое платье. Вот тогда-то телефон и полетел в стену.

— Что ж, оно, в общем, не выглядит как типичное платье Николаса Роуза, — снисходительно признала Пьета. — Это совсем не его стиль.

— Что ж, может, пришло время пересмотреть свой стиль. Он годами делает одно и то же. Нас уже от него тошнит. Твоя модель была оригинальной, что-то веселенькое для разнообразия.

Иветт вернулась в мастерскую, а Пьета — к своему лотку. После разговора с мастерицами ее настроение немного улучшилось. Внезапно она снова почувствовала себя творцом.

К тому времени, когда Николас перешагнул порог дизайнерской комнаты, порядок в ее углу был полностью восстановлен. Сегодня он щеголял в светлом льняном костюме и шляпе-панаме. Когда он увидел Пьету, его лукавая мордашка эльфа озарилась улыбкой.

— Пьета, ты вернулась. Как это мило. Может, приготовишь нам по чашечке кофе? А потом я введу тебя в курс наших дел. — Он легонько клюнул ее в щеку. — Я так рад снова тебя видеть, дорогая. И я больше никогда не отпущу тебя в отпуск, слышишь? Мне без тебя не справиться.

Пока он болтал, Пьета приготовила кофе так, как он любил, — две чашки крепкого черного напитка с капелькой нежирного молока. Потом он ввел ее в курс дела: показал модели, над которыми они работали, журнал консультаций и календарь. График был напряженный. Пьета понимала, какой он пережил стресс, пытаясь справиться со всеми проблемами в одиночку. Неудивительно, что он все это время пребывал в ужасном настроении.

Новую версию свадебного платья для Элен Сиэли он оставил, что называется, на десерт.

— Да, кстати, я довел до ума твое недоразумение с пионами, — обмолвился он как бы невзначай. — Я немного его подправил, придал ему классический вид. Как видишь, теперь оно смотрится намного лучше.

— А что думает о нем невеста? — не удержавшись, спросила Пьета.

Николас нахмурился.

— Оно ей понравилось? — снова спросила Пьета.

— Оно ей обязательно понравится, дорогая… К тому времени, когда ты с ней закончишь. Она придет к обеду на первую примерку.

Пьета окинула оценивающим взглядом новую модель. Ничего плохого о ней сказать было нельзя. Николас нарисовал вполне миленькое платьице без бретелек, с более широкой юбкой, чем она изначально задумала. Пышные пионы усохли до микроскопических маргариток из тафты, бесследно исчезли оборки и рюши. Платье приятное, но бесконечно скучное. Интересно, как мне удастся уломать невесту надеть его? — подумала Пьета.

— Да, меня в это время здесь не будет, — беспечно добавил Николас. — Так что ты сама ее встретишь. Не волнуйся, дорогая, ты справишься.