Книга Петля - Аркадий Адамов

А я гляжу в тот же иллюминатор и думаю о своих делах, вернее, о деле, о сложном, запутанном пути, по которому мне приходится идти. О чем же мне еще думать? Дорога моя петляет в потемках, и я движусь почти на ощупь. Одна петля, вторая, третья… Сколько их впереди? Одну петлю мы уже прошли, и она привела нас к исходной точке, путь кончился неудачей. Правда, здесь мы раскрыли кражу, но это нисколько не приблизило нас к решению главной задачи: что случилось с Верой? И еще на этом пути мы потеряли товарища…

Сейчас я движусь по второй петле. А может быть, на этот раз это не петля? И я приду к цели? Дорога ведет меня все дальше в темноту. Впереди, еле заметно, мерцает огонек. Это тот человек, которого я теперь ищу. Тот самый человек Он глядит на меня с фотографии. Мне кажется, у него не очень приятная физиономия. Впрочем, на фотографии его трудно разглядеть. Я даже активного общественника Лапушкина в первый момент принял за него. Да, на этом новом пути я уже познакомился с любопытными персонажами, вроде балагура Фоменко, или сухого, молчаливого Струлиса, или того же Лапушкина. Все они почему-то пугались нашего знакомства, и, однако, все трое оказались непричастными к трагедии, разыгравшейся в котловане стройки. Почему же они пугались?

Но мне надо идти дальше, в сторону от них, к человеку на фотографии. Кончится ли там мой путь? Да и удастся ли мне найти в темноте дорогу? Чем больше я думаю, тем труднее представляется она мне.

В самом деле. Людям придется вспоминать девушку, кстати говоря очень скромную и незаметную, мелькнувшую перед ними больше года назад в толпе других отдыхающих и больных. Мало этого, им придется еще вспомнить того, кто за ней ухаживал, и узнать его на фотографии…

Я вздыхаю и в который уже раз принимаюсь просматривать журнал, который купил в киоске аэропорта. Временами я, кажется, даже дремлю. Я здорово не выспался. И вот сейчас у меня то и дело слипаются глаза. В результате я пропускаю момент, когда над пилотской кабиной загорается знакомая надпись: «Не курить. Пристегнуть ремни». Ну вот. Самолет уже идет на посадку.

Погода здесь прохладная и дождливая. Летное поле еще покрыто травой, на деревьях возле аэропорта не опала листва, местами она лишь пожухла.

Меня встречают. Двое молодых ребят в штатских пальто и шляпах. Я никогда не могу объяснить, как я узнаю своих. Они ничем не выделяются в толпе, но, как только наши глаза встречаются, мы безошибочно узнаем друг Друга.

У меня отнимают чемодан, большой, типично курортный. Приходится отдать. Я как-никак гость, а здесь почти Кавказ. Во всяком случае, один из моих хозяев бесспорно кавказец, худой, поджарый, с узким, как молодой полумесяц, лицом, горбатым носом и орлиным взглядом из-под лохматых бровей. Зовут его Дагир, он приехал за мной из Тепловодска.

И вот мы с ним мчимся по оживленному, неширокому шоссе. Кругом неоглядный степной простор, и только на севере, вдали, кое-где горбятся невысокие вершины ближайших гор. Выглядят они здесь как-то неправдоподобно, как мамонты.

Старенькая наша «Волга» бежит, однако, весьма бойко и даже рискует обгонять щеголеватые частные машины.

Тем временем Дагир вручает мне путевку и, улыбаясь, говорит:

— Ой, как трудно достать, ты бы знал! Всего за один день. Это еще хорошо, что ноябрь. А летом…

Я с интересом рассматриваю путевку, где уже вписана моя фамилия.

— Большой санаторий? — спрашиваю я.

— Большой, большой, — смеется Дагир. — Сначала заблудишься. Потом привыкнешь. Водичку будешь пить, ванны принимать, процедуры. Вылечат, не бойся.

Я тоже смеюсь. Как все здоровые люди, я весьма иронически отношусь к этим хлопотам о собственном здоровье.

— А Вера Топилина там лечилась в прошлом году, ты проверил?

— Да, да. Лечилась. Я сам проверял.

Неожиданно меня осеняет новая мысль.

— Слушай, Дагир, — говорю я. — А что, если сделать так. Взять список всех, кто лечился в том санатории в одно время с Верой, и проверить, нет ли кого-нибудь из них там сейчас. Можно это сделать, как думаешь?

— Почему нельзя? Все можно, — посерьезнев, отвечает Дагир. — Я сделаю.

— И добавляет: — Ты связь только со мной будешь держать. В горотдел не появляйся. Запиши телефоны. Начальство, конечно, в курсе дела. Дежурные, конечно, тоже в курсе. Твою фамилию все знают. Если вдруг срочно, а меня нет, звони им. Все в порядке будет. Пиши.

И я, приноравливаясь к тряске в машине, записываю в определенной последовательности имена и телефоны. Ни фамилий, ни тем более званий и должностей я не пишу. На всякий случай. Мало ли в чьи руки может случайно попасть моя записная книжка.

Мы едем уже довольно долго.

Вот и Тепловодск. Нас встречают кварталы новостроек, аккуратные, стандартные и все-таки веселые дома в четыре или пять этажей, новые магазины, красивый современный кинотеатр, затейливые кафе, и всюду концертные и театральные афиши.

— Наш микрорайон, — поясняет Дагир.

Я заметил, раньше во всех городах появились собственные Черемушки, теперь их тоже всюду сменили почему-то микрорайоны.

Сразу за новостройками начинается курортная зона города: парки, сады, красивые здания санаториев, широкие, тихие улицы с рядами старых раскидистых деревьев, аккуратно подстриженных кустарников и каменными вазами с цветами. Всюду киоски с газетами, книгами, фруктами, сувенирами. Еще кафе. И зелень, зелень кругом. Удивительно красиво.

Подъезжаю к моему санаторию. В машине я уже один. Дагир вышел на каком-то углу. Ему незачем вместе со мной появляться в санатории, слишком много людей его здесь знают.

Машина останавливается возле широкой торжественной каменной лестницы с колоннадой, за которой видны красивые стеклянные двери. Я подхватываю свой объемистый чемодан и прощаюсь с водителем. Тот порывается мне помочь.

— Ну-ну, — говорю я. — Не такой уж я доходяга, между прочим.

В просторном вестибюле меня встречает пожилая полная нянечка в белом халате. Закинув голову, она смотрит на меня, и в глазах ее я улавливаю удивление: этакий верзила и здоровяк приехал, видите ли, чего-то такое лечить. Небось отхватил по блату профсоюзную даровую путевку. И мне становится неловко под этим старушечьим взглядом.

Меня направляют регистрироваться. Это оказывается любопытной процедурой.

Высидев небольшую очередь из вновь прибывших и даже успев кое с кем из них познакомиться, я попадаю в комнату регистратора. Это немолодая, энергичная, весьма решительная особа с ярко-рыжими волосами, выбивающимися из-под белой медицинской шапочки, и усатым, суровым лицом.

— Ваша комната еще занята, — объявляет она мне. — Вещи сдадите в кладовку. Ночевать пока будете в бассейне.

— Где?.. — с изумлением переспрашиваю я.

— Ну да. Там есть комната отдыха. Неужели в самом бассейне? Вот ведь люди.

— А когда я попаду в свою комнату?