Книга Дай лапу - Геннадий Абрамов

7

Андрей сунул в лапу ресторанному вышибале десятидолларовую бумажку, и они проскользнули внутрь.

Зал был заполнен на треть.

Попахивало шальными деньгами и жареным мясом. У музыкантов заканчивался перерыв, они подстраивали аппаратуру, чтобы снова начать играть. По ковровым дорожкам неслышно сновали вышколенные мальчики-официанты. Над столами, занятыми посетителями, стлался, завиваясь в кудри, сигаретный дым.

— Там, — показал Севка.

Усатый бармен брезгливо скользнул по ним взглядом и ничего не спросил. Андрей показал на заставленную бутылками витрину.

— Нам бы к культурным ценностям.

— Вы тут — новенькие?

— Бедовенькие, — сказал Иван.

Бармен потеребил рыжеватые бесподобные свои усы. Подумал. А нажал кнопку.

За спиной его мягко отошла узкая низкая дверь.

— Счастье — это когда тебя понимают, — провозгласил Иван, обходя стойку.

— Царство уюта, — с иронией заметил Севка, бегло осмотрев помещение.

— И разврата, — добавил Иван.

Они оказались в небольшой, уютно обставленной комнате с низкими потолками. В дальних ее углах стояли два торшера. Полумрак. Кресла, мягкие стулья, низенькие столики. Около десяти человек сидели, курили, пили коктейли и, похоже, ждали какого-то представления.

Две пары танцевали — медленно, в обнимку.

Прыщавый официант, по виду недоучившийся школьник, приблизился к ним с подносом.

Севка поблагодарил его кивком головы и от предложенных напитков отказался.

Над дверью зажглась лампочка голубого цвета, и грузный, суровый охранник лет сорока впустил очередного посетителя. Лохматый парень расплатился с охранником живыми деньгами, взял с подноса у официанта коктейль и плюхнулся в кресло.

— Чужие порядки надо уважать, — сказал Андрей, и протянул охраннику штуку.

Тот вскинул брови.

— Трое? — спросил.

— Как видишь, — сказал Иван. — Илья Муромец, Алеша Попович и Добрыня Серпухович.

— Маловато, — охранник, посмотрел на купюру. — Серпухович пусть выйдет.

— Папаша, — укоризненно сказал Андрей. — За ценой не постоим. Но за халтуру — вычтем.

— У нас плата вперед.

— А у нас назад, — наступал Севка.

Охранник надулся и сипло задышал. Лицо его сделалось брезгливым и недовольным — как будто с детства не переносил дерзостей.

За стеной грянул оркестр.

— Спокойно, папаша. Спокойно, — увещевал охранника Андрей. — Лучше музыку послушай.

Охранник метнулся было к двери, но Севка его отсек, а Иван защелкнул дверь на задвижку.

— Не волнуй публику, дядя, — пригрозил Иван.

— Что-о-о? — скривился охранник.

— Папаша, — тронул Севка его за плечо. — Смотри не ошибись.

— Шпана, — зарычал охранник. — Да я вас… как клопов…

Иван перехватил его руку, вывернул и взял на болевой.

— А-а-а, — захрипел охранник и грузно повалился между кресел.

Посетители повскакали с мест и сбились к стеночке, в угол.

Севка затолкал туда же насмерть перепуганного официанта.

— Тихо, господа хорошие, тихо, — сказал Андрей. — Мы буквально на одну минутку. У нас тут легкий междусобойчик.

Севка прихватил официанта за утыканный хотенчиками длинный нос.

— Давай, малолетка, к доске. Отвечай. Пахан у вас — кто? Бармен? Ну? Что молчишь? А то кол поставлю и родителям сообщу.

— Оставь его! — крикнул Иван, прижимая охранника к полу.

— Не затягивай сеанс, — грозил Севка официанту. — Знаешь — выкладывай. А то мозги вышибу!

Лампочка над дверью горела не угасая.

Андрей прихватил охранника за шкирку, выволок его на середину комнаты и прислонил к креслу сбоку.

— Ну что, Дармоед Дармоедович? Поговорим по душам?

Коряво раскинув ноги, охранник сидел на полу, поглаживая рукой ушибленное плечо. Глаза его косили от испуга, в них таилось желание отомстить.

Андрей поддернул ему подбородок.

— Здорово. Ты бык, а я корова. Надо бы оформить тебе инвалидность. И пахану вашему заодно. Чтоб знал, кому врать. От вранья люди дохнут.

— Кто божился, что он в Ригу уехал? — спросил Иван.

Андрей присел перед охранником на корточки.

— Слушай, мужик. Я — коротко. У тебя три дороги. Налево пойдешь — статья, органы, суд. Направо — койка с капельницей, уколы. Прямо — дрожь и маленькие неудобства. Ну — выбрал?… Ты нам пошепчешь, где твой дружок, и — пока. Как в море корабли. Мы вас не видели, вы с нами незнакомы… Ну? Что задумался?

— Соглашайся, дурачок, — посоветовал Севка.

Охранник хмуро посмотрел на Андрея.

— Какой… друг?

— Мамонов фамилия. Один известный тебе нехороший человек.

— Тьфу, — выругался охранник. — Я-то думал.

И поманил к себе официанта.

Севка разрешил тому подойти.

Послушный мальчик картинно распахнул блокнот и выщелкнул ручку. Охранник размашисто, крупными буквами написал адрес.

— Телефончик не забудь. И простой, и мобильный.

— Мобильный не знаю. Там дача.

— Код есть?

— Нет. Обыкновенный замок, — охранник повел плечом и скривился от боли. — Сразу кости ломать. Проще нельзя?

— Пахана благодари, — выкрикнул Севка. — Он у вас рогом козел, а родом осел.

— Пусть теперь он тебе бюллетень выписывает, — добавил Андрей. — Будь добр, старый шакал, верни награбленное народу.

Охранник не глядя отдал мятую купюру.

Андрей еще раз, чтобы запомнить, прочел бумажку с адресом и спрятал в карман.

— Господа, — обратился он к посетителям. — Веселитесь. Отдыхайте. Извините за беспокойство. Мы заложников не расстреливаем.

— Гуляй, рванина, от рубля и выше, — спел Иван.

Севка растопырил пальцы и пугнул официанта:

— Правильно, дядя?

— Общий привет! — на прощанье помахал Андрей посетителям.

Иван выщелкнул задвижку и распахнул дверь.

Бармена за стойкой не было.

8

— С детства не люблю стадо, — рассуждал Изместьев. — Ходить в толпе. Когда выстраивают в колонны — не люблю… Нынешняя вертикаль власти, по сути дела, тот же старый советский комплекс. Признак некомпетентности. Если угодно, импотенции. Как раньше, в недавнем прошлом… Население делили на зэков и вохру, сейчас его делят на пастухов и стадо… Вы заметили, с какой охотой, как бодренько побежала интеллигенцию в партию власти?… А почему? Да потому что удобнее и выгоднее быть пастухами, чем теми, кого безбожно доят или стригут… Большинство населения, к сожалению, этого не понимает. Терпит, жмется, чего-то ждет. Чего — непонятно… Как ценителю поэзии напомню вам, Виктор Петрович, известный стишок. «Шагают бараны в ряд, бьют барабаны. Шкуры для них дают сами бараны».