Книга История с привидениями - Питер Страуб

Ему нужно женское общество. Теперь, когда с Кристиной Берне все кончено, можно пригласить на ужин Анни, официантку Хэмфри, и пусть она говорит о книгах и картинах. Это поможет ему изгнать страхи прошедшего месяца. Можно пригласить и Энни, пускай обе говорят о картинах.

Потом он подумал, что можно на часок-другой увести у Рики Стеллу и просто наслаждаться созерцанием ее, сидящей рядом.

Очнувшись от своих мыслей, Льюис обнаружил, что зашел уже довольно далеко. Он был один в лабиринте освещенных солнцем деревьев и журчащей воды. Иллюзию необитаемости нарушала только виднеющаяся с дороги желтая цистерна. Он вздохнул и повернул обратно.

Он проголодался и был рад, что купил в Милберне бекон и яйца. Он намелет кофе, пожарит яичницу и тосты, а после завтрака позвонит девушкам и пригласит их на ужин. Стелла подождет.

На полпути домой он почуял запах еды. Он удивленно принюхался — без сомнения, пахло завтраком, тем самым, что он только что вообразил. Кофе, бекон, яйца. Ага. Кристина. Решила помириться. У нее ведь был ключ.

Скоро он вышел на опушку, и вкусный запах усилился. Он шел, думая о том, что он ей скажет и в каком настроении она его встретит… только потом он заметил, что у дома нет ее машины.

Он остановился и посмотрел на дом. Тот казался еще больше, чем обычно, деревья рядом с ним выглядели тонкими прутиками. Льюис смотрел на эту уменьшенную копию шотландского замка, внезапно похолодев.

Это был замок не спящей, а мертвой принцессы.

Запах еды стал одуряюще сильным. Льюис осторожно открыл дверь кухни и вошел.

На кухне было пусто, но там кто-то побывал. На столе стояли две тарелки — его лучший фарфор. Рядом свечи в серебряных подсвечниках, незажженные. На холодильнике — банка апельсинового сока. Чайник свистел на плите, и Льюис снял его.

Возле тостера лежали два ломтика хлеба.

— Кристина? — позвал он, еще надеясь, что она спряталась. Ответа не было.

Он повернулся назад к плите и понюхал воздух. Бекон и яичница. Но плита была холодной.

В столовой все осталось, как было; то же и в гостиной. Он поднял с ручки кресла книгу и с любопытством посмотрел на нее, хотя сам положил ее туда накануне.

— Кристина! Кто тут?

Вверху хлопнула дверь.

Льюис быстро подошел к лестнице.

— Кто там?

После бесконечно долгого мгновения он начал подниматься. Холл наверху, освещенный солнцем, был пуст. Справа располагалась его спальня, слева две запертые комнаты.

Дверь в спальню закрывалась именно с тем лязгающим звуком, который услыхал Льюис.

Льюис стоял возле двери, не в силах заставить себя войти. Он уже видел привычную обстановку спальни — ковер, его тапочки, пижаму, окно, в которое он смотрел утром. Остановило его то, что на кровати лежало тело его жены, покончившей с собой четырнадцать лет назад. Медленно, дюйм за дюймом, его рука тянулась к ручке. Наконец он нащупал ее и повернул. Потом закрыл глаза и шагнул за порог.

Сразу же ему в ноздри ударило неописуемое зловоние гниющей плоти.

«Входи, Льюис».

Весь дрожа, он открыл глаза. Никого. И никакого запаха, кроме тяжелого аромата увядших цветов. Он подошел к кровати и потрогал простыню. Она была теплой.

Через минуту он уже набирал номер.

— Отто, ты не боишься лесничих?

— Ах, Льюис, они бегут, когда меня видят. Но в такую погоду собак не выведешь. Если хочешь, приезжай на шнапс.

— Обязательно приеду. Спасибо.

Глава 2

Питер остался в классе, когда все остальные убежали на перемену. Он сидел и читал книгу. Тут к нему подошел Тони Дрекслер.

— Слышал что-нибудь про Джима Харди?

— Нет, — Питер опустил голову еще ниже.

— Я думаю, он давно уже в Гринич-Вилледж.

— Может быть.

— Сейчас история. Учил что-нибудь?

— Нет.

— Врешь ведь. Ну ладно, пока.

Оставшись один, Питер швырнул книгу в сумку, пошел в туалет и сидел там, пока не прозвонил звонок. Подождав еще немного, он осторожно пробрался в холл и вышел. Никто его не заметил.

Выйдя со школьного двора, Питер направился к Андерхилл-роуд, которая вела к дороге №17. Он обходил площадь и деловые улицы. Скоро он вышел из города и теперь шел, вернее, бежал по дороге среди голых полей.

На шоссе он остановился и начал голосовать.

Ему нужно было поговорить с Льюисом. О своей матери.

В глубине сознания он видел, как набрасывается на Льюиса, как разбивает кулаками его красивое лицо… Но одновременно ему представлялся Льюис улыбающийся и говорящий, что он приехал из Испании совсем не затем, чтобы заводить шашни с чьими-то матерями.

Если Льюис так скажет, он расскажет ему про Джима Харди.

Питер голосовал минут пятнадцать, пока перед ним не остановился синий автомобиль. Водитель, плотный мужчина средних лет в помятом сером костюме и туго затянутом зеленом галстуке, открыл дверцу. На заднем сиденье громоздились какие-то рекламные буклеты.

— Тебе куда, сынок?

— Недалеко, миль шесть или семь отсюда. Скажу, где это.

— Это против моих принципов, — сказал мужчина.

— Что?

— Против моих принципов. Опасно садиться в машину к незнакомым людям. Советую тебе запомнить это.

Питер громко рассмеялся.

Водитель остановился перед домом Льюиса и на прощанье не преминул дать Питеру еще один совет:

— Слушай, не садись ни к кому в машину. На дорогах полно всяких извращенцев, — он схватил Питера за руку. — Обещай мне не делать этого.

— Ладно, обещаю.

— Господь слышит тебя. Подожди минутку, — он обернулся, взял один из буклетов и протянул его Питеру. — Вот, возьми. Это поможет тебе. Это ответ на все.

— Ответ?

— Именно. И покажи друзьям.

Питер посмотрел на неряшливо отпечатанную брошюрку.

Она называлась «Сторожевая башня». Машина уехала, и Питер, сунув буклет в карман, пошел к дому.

У подъезда снег растаял, отражая солнце в десятках зеркальных луж. Он никогда не был здесь и удивился величине дома. Там можно блуждать неделю и не найти выхода. Представив, как обособленно и странно Льюис живет здесь, Питер усомнился в своих планах.

Войти в этот дом ему было не легче, чем в зловещий дом на Монтгомери-стрит. Он обошел дом сзади. Там он был приветливее: кирпичный дворик, деревянные сараи, деревья. Он заметил тропу, уходящую в виднеющийся вдали лес, и тут в его голове возник голос:

«Представь, что Льюис лежит в постели с твоей матерью, Питер».