Книга Реверс. Пограничье - Александр Громов

Тихо-тихо приближаются люди. Сергей не видит их, он занят, и глаза слезятся от дыма. Четверо лесных гостей одеты в черное, не хватает только закрытых лиц для сходства с ниндзя. У одного из них в руках охотничье ружье, у остальных – винтовки.

Они подходят совсем близко. Нарочитый кашель главаря выглядит просто издевательством. Просыпается Ева, оборачивается Сергей. Все ясно без слов: сопротивление бесполезно.

– Пограничники, – утвердительным тоном сообщает главарь. Голос строг, в нем нет издевки. Надо полагать, Старец казнит пограничников со всем уважением к их достоинству.

Ева энергично оспаривает выдвинутый главарем тезис. Они говорят слишком быстро, Сергей понимает со второго слова на третье, но смысл спора ясен. Главарь указывает рукой на торчащий из воды хвост самолета. Ева отвечает возмущенной тирадой.

Затем главарь приказывает пленникам встать и идти. Кто бы отказался от такого предложения?

– Куда? – только и спрашивает Сергей.

– На суд Старца. Пограничников он казнит. – Главарь жестом дает понять, что единственно достойным орудием казни пограничников, по мнению Старца, является кол.

– Мы не пограничники! – настаивает Сергей.

– Старец решит, кто вы такие, – следует ответ, и Сергею споро вяжут руки за спиной. Еве тоже.

Рыба остается в едком дыму потухающего костра. Завтра ее найдет какой-нибудь лесной зверь и ошалеет от радости.

Идти пришлось недолго: сделав крючок по лесу, вскоре вышли к реке ниже переката, где полчаса назад Сергей выловил рыбину. Здесь пленники были посажены в лодки. В другое время Сергей непременно удивился бы и начал острить: это были примитивные каноэ, обшитые корой, совсем как в индейских романах Фенимора Купера. И весла были канойные, выструганные из деревяшек, с перекладинами, как у заступов. Все-таки забавно, что в разных мирах человеческая мысль изобретает одни и те же штуки. То ли они самые оптимальные, то ли головы у людей устроены одинаково…

Лучше бы они были устроены так, чтобы изобрести непротекающую посудину! Сергей сидел в луже.

А река, как он решил, тоже была дурацкая. Несколько километров плыли по практически стоячей и, вероятно, глубокой воде, затем услыхали шум порога. По мнению Сергея, такой порог можно было пройти даже на пироге из коры, но черные «ниндзя» вытолкнули пленников на берег и – раз-два, взяли! – перетащили плавсредства ниже препятствия, попутно вылив из них воду. После чего добрый час «лопатили» по очередному сонному плесу.

Следующий порог был поспокойнее, его прошли на плаву. Каноэ, где неестественно прямо, как статуя, сидела Ева, удачно обогнуло все камни, а каноэ Сергея царапнуло бортом один да еще едва не опрокинулось, пропрыгав по валам лагом. Сидевший позади черный воин шумно перевел дух.

– Чайник, – сказал ему Сергей по-русски. – Воды не чувствуешь. Утопишь нас – Старец тебя самого на кол посадит.

Он был убежден, что на любом речном пороге дал бы этому ниндзя сто очков вперед, и даже понимал, в чем тут дело. Тогда, на Кольском, он – спасибо медведю – случайно прошел в Центрум и обратно, после чего на время приобрел необыкновенную способность к учебе. А чему учиться в водном походе, кроме как прохождению порогов? В конце похода его пересадили на место капитана и правильно сделали. Не подкачал.

Наверное, Сергей еще бы что-нибудь сказал, но тут же получил несильный, однако вполне чувствительный удар веслом плашмя по голове: заткнись, мол. «Ниндзя» наверняка не знал русского языка и ориентировался на интонацию. «Нигде не любят критику», – пробормотал, вздохнув, Сергей. Само собой, пробормотал тихонько, чтобы не огрести еще разок по кумполу.

Бежать, пока не поздно? Со связанными за спиной руками далеко не убежишь, да и Еву нельзя бросить. Придется, как видно, повидаться со Старцем, предстать, так сказать, пред ясны очи. Интересно, на кого он похож? Наверное, ему лет девяносто пять, если не сто десять, и у него Паркинсон, Альцгеймер и просто маразм. А также, само собой, астма, спондилез, ревматизм и геморрой. Такие ископаемые трилобиты обычно не страдают избытком доброты. А если ему не больше семидесяти, то он, наверное, похож на какого-нибудь генерала из банановой республики, распираемого чувством собственной значимости и жестокого вследствие скрытых комплексов. Он тут царек, а на такой должности недолго и подвинуться слегка умишком а-ля Ваня Грозный. Лучше уж Паркинсон…

А «ниндзя» все гребли. Безнаказанно кусалась мошкара. Сергей отплевывался и корчил гримасы, чем, кажется, только привлекал кровососов. Вскоре последовал еще один обнос препятствия и новый тихий плес. На мысу причалили.

Обоих пленников довольно грубо выдернули из пирог. Похлопав по прикладу винтовки, один из черных дал понять: не надо глупых шуток вроде попытки побега, будьте паиньками, не то мы тоже пошутим… Один пошел вперед, другой толкнул Сергея в спину: топай, мол. И топали по лесу добрый час, пока не оказались на старой вырубке. Среди обомшелых пней в окружении нескольких уцелевших сосен стоял приземистый бревенчатый дом, длинный, как амбар богатого хозяина, и с узкими окнами-бойницами. Скорее даже не дом, подумал Сергей, а этот… блокгауз. Можно держать оборону.

«Блокгауз» был окружен домишками поменьше, тоже бревенчатыми, проконопаченными мхом, шаткими хибарами, какими могут быть только временные жилища, и даже землянками. Вились дымки. Целый партизанский поселок. В одну из пустующих землянок и втолкнули пленников. Рук не развязали.

Некоторое время пленники молчали. Сергей сидел в неудобной позе, тупо уставившись в стену. Он не сразу заметил, как зарозовел и слабо засветился воздушный круг перед Евой – небольшой, около метра. А она, сказав «чш-ш», заставила Проход закрыться, улыбнулась и прошептала:

– А хорошо, что аномальная зона – осьминог. Мы между щупальцами. Это хорошо. Это – жизнь.

– Уйдем? – прошептал в ответ Сергей.

– Ага, и потом начинай все сначала? Уйдем только в самом крайнем случае. Попробуй-ка ты открыть Проход.

Сергей попробовал – тщетно.

– Что-то ты расхрабрился, бесстрашная твоя душа, – тихо сказала Ева. – Может, попробуешь испугаться?

– Напугают – испугаюсь, а так – извини… Не выходит. Ты-то долго сможешь терпеть?

– За час, пожалуй, ручаюсь.

– Хорошо, что у женщин не бывает простатита, – пробормотал Сергей.

– Что?

– Да так, ничего. Подождем. На Старца посмотрим. Если он любопытный, то долго нам здесь не сидеть. Вообще-то ты можешь попроситься до ветру, резерв у нас есть. Когда мне покажут кол, я точно испугаюсь. Представлю себя этаким леденцом на палочке – и готово.

– Будем надеяться. А пока есть время, подумай вот о чем: не кажется ли тебе, что наша операция развивается… как-то не так?

Сергей пошевелил связанными руками. Вот гады, связали на совесть.

– Вообще-то этого трудно не заметить…