Книга Тайна совещательной комнаты - Леонид Никитинский

Наконец сиреневый джип Ри остановился у ворот в очередном внушительном, но невыразительном заборе, она вышла и нажала кнопку переговорного устройства:

— Встречай гостей, Сашок!

Все стали выгружаться и разминать ноги; присяжные с интересом и опаской поглядывали на высокие крыши, диковинные антенны и забранные решетками окна за заборами и соснами. Вскоре хозяин вышел открывать калитку с лицом, выражавшим скорее досаду, чем гостеприимство, и первым, кого он увидел своим кривым глазом, не считая его собственной жены, был Океанолог.

— Ба! — закричал Сашок, и его лицо сразу повеселело, — Слава, это вы?

— Да… — сказал Океанолог, силясь припомнить, где он видел хозяина дома.

— Ну проходите, проходите! Походите все. — Он фамильярно взял Океанолога под руку и уже увлекал его к беседке, возле которой стоял мангал, — Маша, это же наш инструктор по яхтам! Что же ты мне не сказала? Ах да…

— Вспомнил! — сказал Океанолог и улыбнулся, но не своей обычной открытой улыбкой, а скорее просто вежливой. — Родос, а какой же это был год?..

— Позапрошлый! — напомнил Сашок, — Весной. Я тогда без жены ездил на встречу по бизнесу, поэтому она вас и не узнала, а мне и в голову не могло прийти, что это вы. С чего этого вы подались в присяжные? Регата же, наверное?

— Ну, регата, — неопределенно отозвался Драгунский. — Я их много видел, регат…

— Ну ясно, — уважительно сказал Сашок. — Ничего, что вы меня не сразу узнали, я на вас не в обиде. Я же только один из ваших учеников, да и то случайный, а у вас их, наверное, вон сколько, целый флот, да?

— Пожалуй, — опять неохотно согласился Океанолог. — Многих я учил парусам.

Зябликов с удивлением прислушивался к их разговору. Рыбкин что-то объяснял Алле в устройстве мангала. Шахматист пялился по сторонам, наверное, считая, сколько это все может стоить. Роза уже деловито обходила дом, разглядывая стеклопакеты: сам-то дом, видимо, был ей не в диковинку. Петрищев с испугом косился на пивные бутылки, выстроившиеся на столе возле мангала.

— Открыть? — спросил хозяин сочувственно, перехватив этот взгляд.

— Н-нет, — выдавил Петрищев, — Я лучше водички…

— Нравится вам дом? — осведомилась хозяйка, разливая в стаканы пиво, которое уже открывал подскочивший садовник, успевший разжечь огонь под углями, а домработница несла из дома шампуры с заранее нанизанным на них шашлыком.

— Восхитительно! — подыграла Актриса, — Прямо как в Уэльсе.

За высоким забором, было слышно, кричали чужие дети и звонко стукал мяч.

— Хорошо, — согласилась Алла, — Только вот эта краска на карнизе… — Она стала искать подходящее слово, но ничего, кроме «аляповата», не нашла и решила все-таки промолчать из деликатности.

— Хотите посмотреть внутри? — не умея спрятать на лице выражения школьницы, хвастающей папиной генеральской шинелью, спросила Ри.

— Я не пойду, а то у меня нервная болезнь случится, — сказала Хинди.

— Не с-стоит, — сказал слесарь шестого разряда, — На улице т-тепло.

И все как будто молча согласились с ним. Анна Петровна потянула Ри в сторону и, видимо боясь, что потом про нее все забудут, сказала:

— Это ж сколько твой дом стоит, Марина? А мне три тысячи долларов надо в клинику за три недели, я звонила, узнавала уже.

К ним прилетел шмель и стал жужжать, как будто нюхая то одну, то другую.

— Ну не могу же я вам их прямо сейчас вынуть, — отмахнулась Ри не то от приемщицы, не то от шмеля, но сразу поправилась, потому что никого из них не хотела обидеть: — Соберем, Анна Петровна. Но не сегодня и не в один день. Если бы у меня свои были, я бы сразу дала, но это же все на муже…

Анна Петровна сразу отошла, села на край скамейки и, в общем, больше уже и не принимала участия в общем веселье. Она достала из хозяйственной сумки свои клубки и спицы и принялась вязать; теперь она вязала уже полотнище рукава — тоже синее с зеленым, и шмель почему-то сразу улетел.

— Ну; братва, — радушно сказал Сашок, — вы тут ешьте, пейте, гуляйте, а я, блин, не могу сегодня с вами. Мне брюхо надо поберечь, у меня деловой обед.

Он попрощался за руку с Океанологом и ушел в дом переодеваться.

— Шашлык через пять минут будет готов, — с таджикским акцентом оповестил садовник хозяйку, но в неожиданно наступившей тишине, нарушаемой только стуком мяча на соседнем участке, его услышали все.

— Ну, — скомандовал Старшина, — тогда давайте нальем кому что.

Они с Океанологом решили пить водку, молча протянул свой стакан за водкой и Слесарь. Актриса попросила себе сухого белого вина, а Хинди она посоветовала попробовать что-то такое особенное красное, и такого же себе сразу потребовала «Гурченко». Медведь, отводя глаза, пил минералку вместе с Журналистом и Розой, Рыбкин с сожалением рассматривал этикетки дорогих коньяков, но, не забывая о том, что ему тоже надо садиться за руль, плеснул себе, прикинув время, только на донышко текилы, которую он раньше никогда не пробовал.

— Ну, давайте за вас, Елена Викторовна! — сказал Старшина, поднимая рюмку в сторону Актрисы, — Вы были замечательным бойцом нашего маленького отряда, успехов вам и на вашем кинематографическом поприще.

— Да что же, — сказала она, вопреки обыкновению, совсем не театрально. — Я всего только честная актриса. Правда, всем нам большую часть жизни приходится быть всего только актерами, и не всегда удается быть честными при этом.

— Как это? — не поняла Хинди.

Теперь вместо шмеля между ними почему-то летали две желтые бабочки.

— Ну, — сказала Актриса, — ведь каждый из нас все время играет какую-то роль, а чаще даже несколько. Мы все сейчас играем роли присяжных, а вы, Игорь Петрович, еще и роль Старшины, но одновременно у нас и другие роли. Жены, друга, любовницы, ветерана из Чечни, ну, я не знаю… — Хинди заметила, как бабочка села на веточку петрушки. — И каждую из этих ролей надо бы нам отыграть честно, вот в чем штука, но при этом надо бы еще остаться честным с собой и не забыть, кто ты, в чем твоя-то суть, твоя собственная. Это трудно. Ну, выпьем за всех нас!

Все загомонили, полезли к Актрисе чокаться и выпили, а бабочки улетели, и Хинди почему-то это расстроило.

— Вообще, я себя чувствую, как дезертир, — сказала Актриса, опустив бокал.

— Нет, ну почему вы дезертир? — Старшина и согласился, и не согласился, думая о том, что она до этого сказала про честность. — Просто командование посчитало целесообразным перевести вас на другой фронт, будем так считать.

— А командование — это кто? — задумчиво спросила Актриса.

Все замолчали, задумавшись, а может быть, просто ожидая, когда подействуют спиртные напитки, кто их пил, и только садовник с домработницей возились, выкладывая готовый шашлык на тарелки с зеленью. Бабочки, заметила Тома, опять кружились рядом, теперь их было три, но Кузя не смотрел в ее сторону, и шашлык бабочек тоже интересовал меньше всего.