Книга Размах крыльев ангела - Лидия Ульянова

Оно и понятно, ангел, он охранять должен, а Марию больше не нужно было охранять. На всех ангелов-то не напасешься. Ангелы, они, видать, как доктора в больнице – каждый сразу нескольких больных ведет. Или как инспектора в пенсионном фонде – один инспектор на несколько фирм и предпринимателей. Видно, кому-то все это время ангел был нужней, чем ей, Маше, она не в обиде, она справится.

На плечо словно бы мягко что-то опустилось – непокорные волосы ветром забросило на шею.

– Девушки дорогие, вы не могли бы меня сфотографировать?

Мужчина навис над подругами, настойчиво протягивая фотоаппарат.

Среднего роста, плотный, темноволосый, с коричневым загаром и словно дубленой кожей на лице. Одет в джинсы и рубашку в клеточку, совершенно обыкновенный. Самый-самый обыкновенный молодой мужчина лет тридцати с хвостиком. И фотоаппарат у него самый простой, даже не цифровой.

Мужчина широко улыбнулся:

– Я сейчас вот так сюда присяду, а вы меня щелкните, чтобы на заднем плане вон тот дом было видно, с колоннами, хорошо?

Не переставая улыбаться, он вложил Маше в руки свою «мыльницу». Мария встала, подождала, пока он пристроится в кресле, поймала в объектив и мужчину, и «дом с колоннами», нажала на кнопку.

– Давайте я еще раз сфотографирую, в другом ракурсе, – предложила она, мужчина Маше понравился, он очень напоминал ей Мишу. Только у Мишки стрижка всегда волосок к волоску, а у этого обыкновенная, волосы дыбом, у Мишки золоченые очки, а у этого просто мелкие морщинки вокруг глаз, у Мишки рубашки из Европы, а у этого с рынка. И руки: у Михал Юрича руки красиво вылепленные, с тонкими пальцами и гладкими ногтями – он на работе ничего тяжелее мобильного в руках не держал, а у хозяина фотоаппарата рабочие мужские руки с трещинами на пальцах и намертво въевшейся в них чернотой. Маша успела разглядеть, когда он фотоаппарат протягивал. Но улыбка зато замечательная, легкая и открытая, озаряющая лицо, в одно мгновение превращающая его из обыкновенного в совершенно особенного.

Маша тоскливо представила, как Александра сейчас потащит ее вниз, в салон, и там в очередной раз начнет вправлять мозги, рассуждая о том, что «приезжие нам не нужны». А кто из питерцев в одиночку станет кататься на речном трамвайчике и фотографироваться на фоне достопримечательностей? Да к тому же называть домом с колоннами Шереметевский дворец.

Но Александра вдруг проявила несказанную милость.

– А хотите мы вместе с вами сфотографируемся?

– Ох, очень хочу, девчонки! Всячески! – обрадовался мужчина и снова заулыбался. Он улыбнулся, и Маша поняла, что и Саша купилась на его улыбку, такую улыбку невозможно оставить незамеченной. – Буду всем показывать, какие в Питере красивые девушки живут.

– А жена по голове не настучит за красивых девушек? – полюбопытствовала Саша, поплотнее придвигаясь, засовывая руку ему под локоть.

Маша снова щелкнула кнопкой фотоаппарата.

– Нет, не настучит. В прошлом осталась жена, я теперь абсолютно неженатый и всячески свободный. Как кот, который гуляет сам по себе.

– А имя есть у котика? – не унималась Саша.

– Ох, девчонки, простите, я сразу должен был представиться. Меня зовут Вадим.

– Я Александра, а это Маша.

– Машенька, а можно я с вами тоже сфотографируюсь?

Они еще поснимались на фоне памятников, в основном Маша снимала Вадима. Отчего-то ей очень приятно было разглядывать его в видоискателе.

– Ну до чего красиво, до чего же красиво у нас! Чистая Венеция! – с чувством воскликнул Вадим.

По каналу взад и вперед сновали катера и теплоходики, образовывая поминутно заторы, вспенивая позади себя остро пахнущую водорослями воду. Почти с каждой посудины неслась громкая музыка, чем меньше лодчонка, тем музыка громче, – отчего-то одна попса, – она перемешивалась с мелодиями многочисленных плавучих кафешек, болтавшихся на воде на приткнувшихся к причалам понтонах. Солнце слепило глаза, отражаясь от воды бесконечными серебристыми бликами. Яркие, разноцветные толпы народа украшали собой набережные. Да, красота!

– А вы, Вадим, наш, местный? – обрадовалась Маша.

– Да, теперь местный, – чуть задумавшись, уверенно ответил тот. – А если совсем точно, то стану местным уже совсем скоро. Я, девчонки, здесь теперь служить буду.

– А где вы работаете? – хором воскликнули подружки.

– Я, девушки, военный. Я не работаю, я служу. Всячески, – строго поправил Вадим.

– А где служите? – снова хором.

И здесь Вадим сник, улыбка ушла с лица, тяжело вздохнул.

– Я, девушки, понимаете, в таком месте служу… В общем, когда я женщинам говорю, то они большей частью пугаются. Ладно, что уж там… я во внутренних войсках служу, в системе исполнения наказаний.

Александра выпучила глаза и громко фыркнула. Понятно, в Лошках многие прямо или косвенно прошли через эту систему – кто изнутри повидал, а кто снаружи, через окно передач, – любить ее представителей у лошковцев было не принято, отзывались о них большей частью нелицеприятно.

– Вот видите, вы, девушки, даже не знаете, что это такое.

Маша решила срочно сгладить ситуацию. Что же поделаешь, если у человека работа такая, что же, его на позорном столбе за это повесить?

– Мы знаем, Вадим, знаем, – поспешила успокоить она. – И не боимся.

– Тогда разрешите представиться, майор внутренней службы Кузнецов Вадим Сергеевич.

Тут Александра фыркнула еще раз, громче:

– Пф! Так вы, получается, полный тезка моего мужа, он тоже Вадим Кузнецов. А я Александра Кузнецова.

– Вот это да! Вот какое совпадение, это, девушки, судьба. Это надо отметить. Смотрите, мы к берегу причаливаем, давайте в ресторан пойдем, посидим. Выпьем за такое знакомство.

Маша снова подумала, что Сашка сейчас даст новому знакомому от ворот поворот, но та легко согласилась выпить за знакомство.

Они зашли в первое же попавшееся кафе, устроились за единственным свободным столиком в углу.

Вадим рассказывал о себе:

– Меня, девчонки, в Питер переводят, в Управление. Буду я теперь в кабинете сидеть и бумажки писать. А так-то я в колонии работал, заместителем начальника по оперативной работе и безопасности. Есть, девчонки, такое место на карте… Да что я вру, нет такого места на картах, только на самых подробных есть. В сибирской тайге, как в песне: только самолетом можно долететь. Талое называется. А от Талого еще сорок километров, вот где я последнее время дни коротал…

– Талое? – недоверчиво воскликнула Маша, а Александра в очередной раз только неприлично зафырчала, словно больная лошадь. – Талое? Так от нас, из Норкина, автобус рейсовый до Талого ходил, четыре часа – и в Талом…

– Нет, такого не может быть! – обрадовался Вадим, как радуются обычно, повстречав на чужбине нежданно-негаданно земляков. – Девчонки, да таких совпадений не бывает! Это вы меня обманываете. Правда, что ли, из Норкина сами?