Книга Знак неравенства - Наталия Терентьева

Через пару минут вернулась Жанна, таща нечто, завернутое в бумагу, по форме напоминающее узкую дверь от шкафа. Она поставила это на пол и сняла плотную обертку.

— Ой… — Оксана ахнула, увидев подарок.

Эмиль покачал головой, болтая лед в низком стакане с виски.

— С размахом…

Денис тоже на секунду взглянул и снова отвернулся.

— Это мы, что ли? — улыбнулась Оксана.

На великолепно выполненной стеле, имитирующей египетскую резьбу по камню, покрытой яркими красками и позолотой, были изображены Денис и Оксана в виде египетских богов: Оксана сидит, Денис стоит рядом. Стела была выше человеческого роста.

— Жанка, ну, ты придумала… — Оксана расцеловала подругу.

— Нравится? Заказала у одной тетки, известной скульпторши. Та все кочевряжилась — не делаю такого, глупости какие… А мне ее посоветовали, сказали — у нее вкус отличный… Мне нравится. Смешно, правда?

Денис тоже подошел к стеле:

— Обхохочешься. Тетку как зовут? Не Кира?

— Нет, Рената… А что? — Жанна с Оксаной переглянулись.

Эмиль, разглядывая подарок, недоуменно пожал плечами:

— Только почему все наоборот? Оксана сидит, а Денис…

— Это чтоб ты спросил! — засмеялась Жанна.

— А где Маргоша? — вдруг спросил Денис.

— У Марины, у соседки. Лёлик увел ее, ты же так себя… — начала объяснять Оксана.

— Да нет! Здесь почему Маргоши нет? На полотне эпическом?

— Пр-р-р-р… — Жанна фыркнула по-лошадиному и посмотрела на Оксану, разводя руками.

— Древние египтяне… гм… не изображали детей, кажется… — ответила за подругу Оксана. — Давай мы это поставим у камина. Краска не потечет, как ты считаешь, Деня? А потом вделаем в стенку вот здесь. — Она показала рукой на центр комнаты.

— Можно еще потолок нашими мордами расписать. В стиле венецианских фресок. Очень стильно будет… Слушай, а это фараоны или жрецы?

Жанна довольно ухмыльнулась:

— Бери выше!

— Боги, что ли? — Денис посмотрел на жену. — Слушай, а это мысль. Египетским мы еще не молились.

Оксана засмеялась, прикрывая ему ладонью рот:

— Не богохульствуй!.. Ты уж и так сегодня наговорил… — Она крепко обняла мужа. — Возьми меня на ручки…

— И меня!.. — Довольная Жанна откинулась на диване, снова спихнув ноги Эмиля на пол.

Глава 16

Денис долго лежал у себя в спальне, не раздеваясь, заложив руки за голову. Он то открывал глаза, то снова закрывал их, безуспешно стараясь поймать ускользающий сон. Поспал днем, теперь вот никак… Зайти к Оксане он не решился, — ну куда, столько выпить и что-то пробовать, затевать… Только опозоришься… Он услышал тихий стук в стену. Денис тяжело вздохнул, с трудом поднялся с постели и пошел к жене. Он заглянул в чуть приоткрытую дверь ее комнаты. Оксана надела короткую желтую маечку на бретельках, с черными блестящими оборками и высокие, до талии, черные кружевные трусы-стринги. Она стояла перед ним босиком, маленькая, трогательная, и в черных кружевах выглядела очень беспомощно.

Денис дурашливо помахал рукой, стараясь преодолеть внезапно возникшее чувство жалости, которое никак ему сейчас не поможет:

— Физкультпривет!

— Деня!.. — укоризненно посмотрела на него Оксана.

— Понял, мигом исправлюсь. Слушай, я все хотел спросить, — он слегка дотронулся до жесткого кружева белья, — а какой смысл в таких трусах? Не греют, трут небось… — Заметив жалкий взгляд Оксаны, он осекся. — Да, но зато… м-м-м… элегантно… Гм… пойду-ка я душ приму. Тебе идет с хвостиком, кстати…

Оксана улыбнулась и машинально поправила высокий маленький хвост, в который собрала волосы. Ее рука задержалась на гранатовом колье в белом золоте, тускло поблескивавшем на бледной рыхловатой шее.

— Спасибо. Очень красиво, спасибо.

Денис кивнул:

— Носите, не забывайте меня… приходите порыдать в случае чего…

Оксана смотрела вслед мужу, как он аккуратно прикрыл ее дверь, не уверенная, зайдет ли он к ней после душа.

Денис чувствовал себя ужасно. Лишь бы Оксанка ничего не поняла — про эту самую жалость в первую очередь… Он залез на табурет в ванной. Где-то здесь должен быть тот журнал, он его в прошлый раз засунул за шкаф, кажется…

…Ведь она его на самом деле любит. Всю долгую и не очень веселую совместную жизнь. Вот такого, как он есть. И не бросает. Значит, все прощает. Борется за него, как может. И ради него старается. Ведь давно могла бы прогнать его, если бы не любила. Заменить мальчиком с тугими мышцами и животным желанием каждый день иметь женщину.

Да где же он, этот чертов журнал… неужели домработница нашла и переложила… А еще хуже — Оксанка, стыда не оберешься… Черный табурет с лакированными ножками пошатнулся, и Денис чуть не упал, стараясь подальше залезть рукой за подсвеченный шкафчик. Вот он, застрял в выемке.

Денис с облегчением слез с табурета, пнул его подальше от себя — почему-то его раздражал черный с золотом декор большой ванной комнаты, казался ему стилем похоронного бюро. Ампир не ампир… Какая разница, как назвать, если тошно становится…

Он сел на пол. В руках Денис держал вожделенный журнал: на каждой глянцевой страничке — по сладкой девочке, а то и по две, снятые хорошо, в мельчайших подробностях. Сейчас он откроет и увидит каждый волосок, каждую складочку… Девочки бесстыжие, гладенькие, сильно и красиво накрашенные, то в обнимку друг с другом, то в самых откровенных, отчаянных позах… Но перед глазами все стояла Оксана с хвостиком, с надеждой глядящая ему в глаза. Стояла и мешала ему. Потому что некстати думать сейчас, что во всем виноват только он, что все ее завихрения появились, потому что некуда больше спрятаться от одиночества, в котором виноват только он…

Денис бросил журнал на пол, достал из шкафа две баночки, досадливо вздохнул, прочитав названия, и взял трубку внутреннего телефона.

— Оксан, не спишь? Молодец… Вот тут пилюли… читаю: с сушеными семенниками козла… Это для меня? Ага, понял. А если три? Ну, ясно… — Денис заставил себя засмеяться. — А вот еще одна — с ядом… сейчас… шафрановой кобры! Это для тебя? Понял, не дурак. По две? Ладно. Ну, ты не спи…

Повесив трубку на стену, он насыпал себе в руку пилюли, с сомнением проглотил их, запив водой из-под крана, уселся поудобнее на полу и снова взял журнал.

— Да-а… Крейзи энд секси… Вот кто из нас, интересно, крейзи, а кто секси… — Он стал листать журнал. — Секси… секси… Это точно не я… Так, где тут у нас такая плохая черненькая девочка со сладкими, упругими ножками?

Вот она, эта девчонка с маленькой, круглой, неразвитой грудью… Безобразная картинка… Он еще не стал ее подробно рассматривать, оставил как раз для такого случая. Но почему-то сегодня вид натруженных, дряблых половых губ этой вроде совсем юной метиски, ее вывороченный влажный рот вызвали у него лишь отвращение.