Книга Афганский шторм - Николай Иванов

– Я слышал, что он уже прикрывается нами. – Брежнев повернулся к Суслову, а тот утвердительно кивнул.

– Да, это так, Леонид Ильич, – согласился Громыко. – Все промахи и неудачи Амин практически списывает на нас: мол, так нам посоветовала Москва. Но, к сожалению, для этого мы давали и поводы. Наши партийные и другие советники присутствуют практически на каждом заседании Политбюро, Ревсовета, Совета обороны Афганистана. И когда принимаются непопулярные или неприемлемые для партийной этики решения, Амин обязательно подчеркивает, что у них на заседании присутствуют советские товарищи. Об этом же пишется и в газетах.

– Так запретите советникам протирать штаны в кабинетах, – потребовал Брежнев.

– Посол Табеев уже наводит в этом вопросе порядок, – поспешил прояснить Громыко. – Однако Амин в интервью, беседах не устает повторять, что их дело – совершить революцию – сделано, теперь дело Советского Союза – помочь одержать окончательную победу. Что СССР несет равную долю ответственности за события в стране.

– Хитер, ничего не скажешь. – Брежнев задумчиво повертел в пальцах карандаш, которым он делал пометки на лежащем перед ним листочке. Все обратили на него взоры, но Генеральный секретарь больше ничего не сказал, и присутствовавшие посмотрели друг на друга: кто продолжит?

– Если говорить дальше об Афганистане и нашей государственной безопасности, то мы берем здесь во внимание и вопрос создания «новой Великой Османской империи».

– Да-да, ты обещал поподробнее рассказать об этом, – оживился Брежнев.

– Движение за создание «новой Великой Османской империи» началось года два назад в Анкаре. Оно подразумевает собой создание нового фашиствующего блока, в который помимо Турции, Ирана, Афганистана входили бы и наши среднеазиатские и закавказские республики, а это где-то 70 миллионов человек. Задачи – провозглашение тюркоязычных народов и ислама главенствующими в мире, а отсюда – фактический увод наших южных республик из состава СССР, разжигание межнациональной розни. Многое в этой организации стало понятным, когда отыскался организатор этой кампании – некто Пол Хенци, по нашим данным, – резидент ЦРУ в Анкаре. Значит, это не детские шалости, а долговременная и хорошо спланированная операция по дестабилизации обстановки в этом регионе и фактически на территории СССР. Если революция в Афганистане будет побеждена, мы получим, и очень скоро, мусульманскую проблему.

– Ты не веришь в наши среднеазиатские и закавказские республики? – удивился Брежнев.

– Я знаю, что такое Восток, религия и национализм, – осторожно возразил Андропов и тут же, правда, поспешил замять свой выпад. – Сразу, конечно, это ничего не даст, но потом, со временем…

– Что еще? – понял его Брежнев.

– Еще? Еще органы госбезопасности волнует проблема наркотиков. По границе Пакистана, Афганистана и Ирана, – Андропов оглянулся на карту, вгляделся в нее, словно проверяя названия государств, – по их границе проходит так называемый «золотой пояс» – основное место добычи наркотиков. Они уже хлынули в Афганистан, отмечены первые случаи переправки его и на территорию среднеазиатских республик.

– Здесь можно добавить, – вклинился Устинов, – что каналы, которые действуют для переправки наркотиков в Афганистан, стали использоваться душманами и для переправки оружия. Американцы об этом прекрасно осведомлены и тем не менее, несмотря на призывы бороться с наркомафией, здесь молчат и всячески поддерживают такой способ переправки оружия. Можно сказать, что мы видим слияние наркобизнеса и контрреволюции. Нас это вроде бы не касается, – поспешил добавить министр обороны, – но среди воинствующих мусульман все чаще и чаще раздается призыв перенести священную войну за святое дело ислама на территорию Советского Союза.

– Вы думаете, наши границы недостаточно надежно защищены? – поднял брови Брежнев.

Пограничные войска относились к ведению КГБ. Устинов посмотрел на Андропова, но тот не отреагировал на вопрос Генерального секретаря. Значит, Брежнев имел в виду более широкое понятие. И Устинов продолжил:

– Сама граница, конечно, защищена, но присутствующие знают, что у нас на юге отсутствует система противовоздушной обороны. Если Афганистан уйдет на Запад и американцы, как говорится, не дай Бог, поставят там свои «Першинги», у них под прицелом будет не только наша европейская часть, но еще и весь юг. Какие условия они будут диктовать нам после этого, можно только предположить.

– И еще Байконур… – подсказал Андропов, и Устинов тут же подхватил, показывая, что его ведомство и КГБ работают в тесном контакте:

– Да, под контролем и прицелом окажется и Байконур. По некоторым, пока, правда, разрозненным фактам, но тем не менее выстраивается версия, что Соединенные Штаты намерены свои военные программы полностью перенацелить на космос. Видимо, военный космос заставит нас повернуться лицом к еще одной проблеме – противостоянию в этой области. И изначально отставать, отставать, как говорится, на старте, чувствовать себя под колпаком – это, конечно, не выход. Один Северный 33 космодром нас здесь не спасет.

– Какие у нас здесь проблемы?

– Нужны будут деньги, Леонид Ильич.

– Сколько можно? Космос для нас становится бездонной бочкой.

– Леонид Ильич, космос – это в первую очередь даже не оружие, а новые технологии, специалисты высочайшего класса…

– Ты еще уговаривать меня будешь. – Брежнев непроизвольно скосил глаза на пиджак, где первой среди всех звезд Героя висела как раз Звезда за космос.

Устинов несколько смутился:

– Нет-нет, это я просто к слову. Просто начальник космических войск на-днях сказал, что если мы не поднимем хотя бы вдвое ассигнования на его хозяйство, то лет через пять отстанем от американцев настолько, что перестанем понимать, что там у них летает, – Дмитрий Федорович посмотрел вверх, – а главное – как летает.

– Ладно, это отдельный разговор. Что еще? – устало спросил Брежнев. До сегодняшнего заседания Афганистан, конечно, представлял определенную заботу, но сейчас, когда проблемы, связанные с ним, выстраивались в один ряд, связывались воедино, становилось не очень уютно. – У вас еще что-то есть? – переспросил Леонид Ильич министра обороны.

– Есть, Леонид Ильич. Данные о том, что некоторые страны того региона обратили внимание на урановую руду в Афганистане, подтверждаются. При определенном раскладе сил и Пакистан, и Ирак, и Израиль, и даже Иран способны будут в кратчайший срок с помощью афганских месторождений, если их не взять под жесткий контроль, создать свое ядерное оружие. Выкладки по каждой стране и каждому типу оружия, перспективам их развития имеются. – Устинов приподнял свою рабочую папку. – Но реальность такова, что все эти страны уже сейчас являются околоядерными государствами. С одной стороны, им выгодно быть именно в таком качестве, так как в этом случае они не попадают под всякие договоры, международный контроль, но с другой – не будем забывать тезис тех же пакистанцев, которые согласились есть траву, но только чтобы у них было свое ядерное оружие…