Книга Свободный охотник - Виктор Степанычев

Гордеев выскочил из-за колонны, за которой укрывался, и ухватился за ручку двери. Она покачнулась, заскрипела, но не открылась. Похоже, взрывом перекосило коробку, и дверное полотно заклинило.

– Давай помогу, – сказала большая Маша и решительно отодвинула Стаса в сторону.

Отстегнув ремень автомата, она зацепила его за ручку и кивнула Гордееву.

– Хватайся. Дергаем на счет «три». Один, два, три!

Заскрипев металлом по металлу, дверь немного подалась, но не открылась.

– Еще раз, – скомандовала Маша. – Раз, два, три!

Последнее, что увидел Гордеев, сноп пламени, вырвавшийся из-за открывшейся двери. Станислав почувствовал, как неведомая сила отрывает его от пола, и он летит, летит… Потом Стаса окутала кромешная тьма.

Станислава и Машу спасло то, что они стояли не прямо перед дверью, а несколько сбоку, чтобы усилить тяговый момент.

Дверь не полностью, но прикрыла их от взрывной волны. А большая Маша еще и приняла на себя осколки кирпича и штукатурки, послужив Гордееву живым щитом. Так что, можно сказать, им повезло, оба остались живы. Стасу пофартило больше, он отделался легкой контузией. Маша же к контузии получила хороший довесок в виде синяков и ссадин на лице. От серьезных травм ее спас бронежилет.

А вот начальника учебного центра от большой Маши едва спас Станислав. Этот негодяй заминировал дверь подвала, о чем доложила выведенная наружу обслуга. Он прятался в подвале вместе с ними и не хотел выходить. Его вытащил в холл за шкирку минер.

Тучный мужчина с обвисшими щеками и огромными залысинами настороженно озирался по сторонам. Пока Гордеев и Маша приходили в себя, подоспевшие спецназовцы, уже прошерстившие первый этаж, проверили и отфильтровали наемных работников центра и усадили их на пол в углу холла. Оставшихся в живых боевиков стреножили и согнали в одну комнату с решетками на окнах.

Станислав доложил по связи Натали, что дом чист и находится в их руках. Она в ответ проинформировала, что сопротивление «гвардейцев» практически подавлено и идет окончательная зачистка территории поместья.

Разговор Гордеева с «мадам полковник» прервала громкая матерная тирада на родном русском. Нецензурная лексика закончилась стандартным бабьим причитанием со слезой:

– Как же я теперь Сережке на глаза покажусь? – а следом многообещающе грозно: – Где эта падла, которая дверь заминировала?! Сейчас я его…

Стас оглянулся и увидел, что большая Маша разглядывает себя в зеркальце. После картечного залпа обломков кирпича и штукатурки ее физиономия представляла собой, как сказал бы Эзоп, разрушенный Карфаген. Бессильно опустив руку с зеркальцем, Маша повернулась и быстро нашла то, что искала.

Начальник учебного центра «Синдиката» стоял у колонны под охраной спецназовца и продолжал озираться.

Взревев, Маша занесла карающую длань и шагнула к нему. Запыленное лицо в ссадинах и потеках крови, пылающее сквозь боевую раскраску багровым румянцем, смотрелось страшно и повергло начальника центра в шок. Он не понял, что говорила эта окровавленная дама, но намерения ее были понятны и без переводчика. Мужчина побледнел, задрожал, и колени его подогнулись.

Стоявший в трех шагах Станислав успел лишь крикнуть:

– Маша, не надо!

Этот человек нужен им был живым и здоровым. Только от него можно было получить серьезную информацию, которой вряд ли обладали рядовые боевики «Синдиката». Но большую Машу было уже не остановить. Французские спецназовцы не спешили вмешиваться, а, наоборот, с нескрываемым любопытством наблюдали за разбушевавшейся дамой. Станислав понял, что единственно верным выходом в сложившейся ситуации является самопожертвование. С криком «Маша, стой!» он рванулся и встал между женщиной и ее дрожащим обидчиком. Но рука рассвирепевшей Валькирии уже была вознесена. И опустилась она не на незадачливого шефа-минера, а на Гордеева. И он опять оторвался от пола и полетел, полетел… И вновь свет померк в его глазах.

Глава 16Операция не закончена

Стас сидел в кресле у открытой двери на веранду. К ней вплотную подступал ухоженный сад. Ветви яблонь свисали на перила, и до спелых красных яблок можно было дотянуться, не сходя с веранды. День был пасмурный, но теплый.

Уже четвертые сутки Станислав находился в этом райском местечке. На уютную виллу в окрестностях Дижона его доставили сразу после штурма «гвардейского» центра «Синдиката», располагавшегося в поместье под Монпелье. Как понял Гордеев, ее любезно предоставил в распоряжение генерала Веклемишева его французский коллега. Вряд ли это была служебная вилла, по крайней мере, вид она имела вполне жилой. Это же подтверждали и семейные фото, висевшие в зале над камином.

Здесь же, на втором этаже, жила и большая Маша. За случившееся во время штурма недоразумение, точнее – оплеуху, пославшую бывшего капитана в нокаут, она извинилась. Смущенно опустив глаза, женщина печально произнесла:

– Ты уж, Стас, прости меня. Попал, понимаешь, под горячую руку. И сам тоже виноват. Нечего было строить из себя Александра Матросова, на амбразуру кидаться…

На том инцидент был исчерпан. Правда, двойная контузия – от подрыва двери и извержения вулкана Машиного гнева, давала о себе знать периодическими головными болями.

Если Маша просто отдыхала и приводила себя в порядок после трудной работы, то Станиславу было не до отдыха. Даже дня ему не дали расслабиться.

Они прибыли на виллу ночью, а уже ранним утром, дав Гордееву наскоро хлебнуть кофе, Натали усадила его за компьютер. И ее, и генерала Веклемишева очень интересовало то сборище в Альпах, которое Стас прикрывал вместе с Форманом и Горацио. Он опознал из пятерки пожилых мужчин, посетивших тогда альпийскую деревню, живого «покойника» бригадного генерала Косту Цесарича, и это очень заинтересовало Вадима Александровича и его помощницу. Станислав видел лица еще двоих пожилых мужчин, а двух гостей наблюдал лишь со спины.

Утверждать, что именно эти люди руководят «Синдикатом», было преждевременно. Необходимы неопровержимые доказательства, чтобы данная версия обрела форму утверждения. Пусть Цесарич в свое время являлся непосредственным командиром Горана-Славича. Но это не значит, что они и сейчас находятся в прежней ипостаси, в связке «начальник – подчиненный». Цесарич мог ничего и не знать о «Синдикате», а лишь поддерживать со Славичем дружеский, а вовсе не деловой контакт. И та акция в Альпах не что иное, как оплаченный заказ, и не более того.

В общем, на первые сутки Гордееву была поставлена задача составить фоторобот тех двоих немолодых мужчин, чьи лица он наблюдал со склона горы. Работа была не из легких, если не сказать – неподъемная, и в указанное время Стас с ней не справился. В компьютере имелась программа составления фотороботов, но она скорее мешала, чем помогала. Каков овал лица, конфигурация носа или бровей у человека, которого Станислав наблюдал в оптический прицел в течение нескольких секунд? Он не художник, не физиономист, и память у него не фотографическая. Поэтому, отставив в сторону ноутбук, Гордеев подолгу сидел с закрытыми глазами и вытаскивал из подкорки крупинки воспоминаний. Потом Стас открывал очи, набрасывал карандашом на листе бумаги портрет человека и тут же рвал его, потому что с оригиналом тот не имел никакого сходства. К тому же рука не была набита рисовать, и то, что сознание выдавало, никак не ложилось на бумагу.