Книга Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах

Она прижала к груди ладонь – тонкую, изящную кисть, – и грудь вздымалась и опускалась в учащенном дыхании, она была волнующей формы, сквозь блузку проступали соски. Она была явно напугана.

Она издала восклицание по-немецки – наверное, от испуга, потом взяла себя в руки и ответила по-английски:

– Я проведу научное исследование, то есть, я буду писать для исторических научных журналов, может, даже книгу. И еще статью для немецкого иллюстрированного журнала. Рада с вами познакомиться, мистер Фонтанелли. Но впредь я бы хотела, чтобы вы все-таки стучались перед тем как войти.

Почему эта женщина так его взволновала?

– Статью? Что за статью?

– Об историческом фоне возникновения вашего состояния, – ответила она с холодной определенностью. – Кроме тех дурацких сведений о процентах и процентах на проценты, СМИ не привели ни одного достоверного факта.

– Я не думаю, что это будет уместно.

– Почему? У вас есть что скрывать?

Джон почувствовал импульс ярости и с трудом подавил его. Он повернулся к патрону, который, казалось, не очень был удивлен его внезапным появлением:

– Почему вы ничего мне не сказали?

Кристофоро Вакки удивленно поднял брови:

– О, рано или поздно я бы, разумеется, представил вас друг другу. Синьора Фален, это Джон Фонтанелли, наследник, о котором говорится в завещании, и мой племянник Эдуардо. Джон, позвольте вам представить мисс Урсулу Фален, студентку исторического факультета из Германии и по совместительству журналистку.

Джон кивнул так коротко, как мог.

– Вы находите уместным разрешить доступ к этим документам журналистке?

– Да, – сказал патрон. – Я нахожу это уместным.

– Разве для этого не требовалось моего согласия?

– Я сожалею, Джон, нет. Архив – это наша собственность, собственность семьи Вакки. И ее заслуга. И совершенно естественно, что мы приложим усилия для признания этой заслуги.

* * *

Какой надутый индюк. Урсула Фален оглядела Фонтанелли с головы до ног. Совершенно явно он был о себе лучшего мнения. Ну еще бы, ведь он избранный, инструмент в руке Божией, считай, мессия. Довольно загорелый, стройный, почти худой и одет настолько же хорошо, насколько и дорого. Но лицо – дюжинное. Никто бы на улице даже внимания на него не обратил – без всего этого антуража. Эротика, которую он излучает, скорее всего эротика денег.

В дверном проеме стоял триллион долларов. Полная бессмыслица. На примере этой истории лишний раз видно, на какие достижения способны люди, подвигнутые видением, пророчеством, непременной верой – и насколько жалкими могут быть пророчества, даже если они возникли из Богом посланного сна.

Но старый адвокат, казалось, был на ее стороне. И принадлежность документов была однозначно ясной. Она не отступится от всего этого, тем более из-за плохого настроения выскочки с дурными манерами. Такое попадает в руки только раз в жизни. Она выросла в реально существующем социализме ГДР, будучи внучкой известного нациста, что отлучало ее от общественной жизни, от членства в союзе «Свободная немецкая молодежь», равно как и от учебы в университете. Но потом государство, не подпускавшее ее к изучению истории, рухнуло, и она смогла, пусть и с опозданием, заняться тем, что ей нравилось. Нет, она никому не даст себя запугать.

* * *

В четверг на следующей неделе в Германии вышел «Штерн» со статьей Урсулы Фален, и тираж журнала стал вторым по величине за всю историю его существования. На следующий день статья была перепечатана практически во всех значительных газетах по всему миру, и еще спустя месяцы на счет Урсулы Фален продолжали поступать отчисления за использование ее авторских прав в такой непривычной валюте, как таиландские баты или вьетнамские донги, и из таких экзотических стран, как Науру или Буркина-Фасо. Один только сделанный ею снимок завещания принес ей столько денег, что она смогла выплатить ссуду, взятую на учебу.

* * *

Ночь была темнее, чем обычно. Ни звезд, ни луны, и шум волн походил на хриплое дыхание смертельно раненного великана.

– Вам пора действовать, – сказал низкий голос из телефонной трубки. – Больше вы не можете ждать и надеяться, что Божье вдохновение укажет вам дорогу.

Джон смотрел на зачитанную и затрепанную Corriere della Sera, перепечатавшую статью из «Штерн», в которой превозносились заслуги Вакки в сохранении и приумножении состояния. Он, наследник, выставлялся там как недалекий, невежественный бездельник, не имеющий цели и не заслуживающий усилий, потраченных на него целыми поколениями интеллигентных, верных Вакки.

– Вам нужна помощь, – настаивал на своем незнакомец. – И никто, кроме меня, вам ее не окажет, поверьте мне. Пора уже нам встретиться.

– Ну, хорошо, – сказал Джон. – Ваша взяла. Скажите, где и как.

– Прилетайте в Лондон. Только без шумихи, пожалуйста. Обыкновенным линейным рейсом. Вы один.

Джон издал звук – полувздох, полусмех.

– Один? Как вы себе это представляете? Я вас не знаю. Вы можете оказаться и маньяком-убийцей, и опытным похитителем.

– Ваши охранники, разумеется, могут вас сопровождать. Я только хочу сказать, что в Лондоне я не покажусь вам на глаза, если при вас будет кто-нибудь из Вакки или если пресса что-нибудь пронюхает.

– Договорились, – сказал Джон. Разумно ли это было с его стороны? Это станет ясно только потом. Но чем уж он рискует? Полет на самолете, потерянный день. Пока он не знает, как действовать дальше, любой день так и так потерян.

– Хорошо. Возьмите чем записать, я вам скажу номера рейсов, одним из которых вы должны прилететь.

На следующее утро Джон и Марко вместе полетели из Флоренции в Рим, а оттуда в Лондон.

18

Когда они с Марко вышли в лондонском аэропорту Хитроу, Джон заметил, что нервничает. Он снял маскировочные очки с простыми стеклами, которые Марко выдал ему из своего арсенала, и сунул их в нагрудный карман. Пока они скользили по бесчисленным движущимся дорожкам, он высматривал в толпе лица, выискивающие кого-то среди прибывших, но это был аэропорт, и тут все встречающие кого-то выискивали.

Мужчина, оказавшийся прямо перед ним, протянул ему руку и голосом, который Джон тотчас узнал, произнес:

– Мистер Фонтанелли? – Он был на полголовы выше Джона, навскидку лет пятидесяти, с густыми темными волосами и выправкой боксера. – Меня зовут Маккейн. Малькольм Маккейн.

Они пожали друг другу руки, и Джон представил ему Марко.

– Мой телохранитель, Марко Бенетти.

Маккейн был слегка удивлен, услышав фамилию телохранителя, но пожал руку и ему.

– Идемте, моя машина здесь. Поговорим по дороге в мой офис.