Книга Ловцы звёзд - Глен Кук

– Черт побери, зачем?

– Не знаю, Мойше. Больше они ничего не сказали.

– В этом же нет смысла!

– Я думал, ты солдат, – сказал Ганс. – Думал, ты привык выполнять приказы, не пытаясь понять.

– Я хотя бы знал, что человек, отдавший приказ, знает его смысл…

Ганс улыбнулся.

Человек, отдавший приказ, знал его смысл. Он еле слышал голос Клары:

– Давайте начинать. Мы уже выбились из графика.

Значит, здесь тоже есть бэкхартизм. А у него самого вид прирожденной пешки.

Как ни пытался он, но никак не мог понять, какой толк сейнерам его обучать на телетеха. Разве что он когда-нибудь вернется.

– Готовься, Мойше. То же упражнение, что в Первый день. На этот раз все должно быть спокойно. Мы не будем принимать энергию. Просто выходи и плавай. Постарайся открыться рыбам и почувствовать.

Ганс насадил шлем на голову бен-Раби. Теплый и ласковый, донесся голос Клары:

– Помни, Мойше: один щелчок правой для полной сенсорной депривации. Второй щелчок – контакт. Левый выключатель вверх – возврат. Будешь готов – нажимай.

Сам не зная почему, он толкнул правый переключатель.

Его окружил комфорт полной сенсорной депривации, подобный материнскому чреву. Мойше отдался на его волю, уходя от боли и тягот реальности. Несколько раз он повторил какую-то мантру, пытаясь погрузить сознание в такую же нирвану, в которой было тело.

Это было славно. Здесь человек может отбросить щит, ослабить бдительность по отношению к миру. Здесь ничто его не тронет…

Не правда. Его спинной мозг, древний мозг, который миллиард лет назад выполз из моря на сушу Старой Земли, не мог вытерпеть полного отсутствия сигналов. У него началась клаустрофобия.

– Слишком долго держишь ПСД, Мойше, – за тысячу километров от него сказал голос Клары. – Это не очень хорошо для сознания.

Он снова нажал на выключатель.

Вокруг него образовалось причудливо искаженное и раскрашенное пространство.

Он падал на молочно-белый шрам, оставленный каким-то жестоким богом на лице тьмы. Логика говорила ему, что это – Галактика, и выглядит она одновременно и резкой, и расплывчатой, поскольку его мозг пытается перевести нечто, видимое в гипере, в привычные образы.

Что же он на самом деле видел? Тахионное рассеяние? Бешеный танец глюонов, скрепляющих материю? Наиболее плотен этот шрам был возле галактического ядра, которое в нормальном пространстве было скрыто пылевыми облаками.

Мимо мелькнули длинные розовые полосы, как огонь рубиновых лазеров, сходящиеся к центру галактики. Барраж золотых трасс проскользнул вдоль внутреннего края розовых кругов. Акулы и звездные рыбы, скользящие вместе с траулерным флотом?

Он расширял зону своего внимания, пока не обнаружил несколько огней святого Эльма яйцеобразной формы с кометными хвостами – это были траулеры, перешедшие в гипер. Как он ни искал, но не видел даже следа Звездного Рубежа. Цитадель осталась позади. Ставка сейнеров не сыграла, эпизод был окончен. Флот Пейна летел к Верфям…

– Привет, человек-друг Мойше!

Бен-Раби с наплывом восторга узнал Головастика. Чувство было такое, будто он наконец-то дома, наконец-то там, где его место.

– Ты вернулся, человек-друг Мойше.

– Да. Я не думал, что так выйдет. Ты уцелел в битве, и я рад.

Ментальные пальцы звездной рыбы пробежали по его разуму, принося успокоение. Он не сопротивлялся. И с ощущением смеха пришли слова.

– Я тоже, человек-друг Мойше. Ты пришел учиться быть связующим?

– Да, наверное.

– Хорошо. Я учу. Я, звездная рыба Головастик, лучший учитель. Ты будешь лучшим связующим всех времен. Покажем Старейшинам. Мы начинаем. Ты изучаешь окружающую вселенную, пытаешься видеть и говоришь мне, что видишь.

Мойше так и сделал.

– Нет, не так. Видь все сразу. Забудь о глазах. Совсем забудь чувства плоти, дай вселенной всосаться в тебя, будь с ней одно. Забудь себя. Забудь все. Просто будь как центр Вселенной.

Это был первый урок, который надо было усвоить, и самый трудный из начальных уроков телетеха. Он доблестно пытался час за часом, но это было как заставить себя заснуть. Чем больше усилий, тем дальше от цели.

Издали его позвал голос:

– Мойше? Мойше! Пора выходить из контакта!

Он не хотел выходить. Быть снаружи, быть свободным – это оправдывало все, что он перенес. У Звездного Рубежа смерть стояла у него за плечом. Здесь, где не было угрозы, он был ближе к небесам, чем мог себе в жизни представить. Это был почти религиозный опыт, как первый выход в скафандре из корабля или первый оргазм.

Он заставил себя дать левой руке команду подняться.

Тут же впилась в сознание вся боль реальности, и он понял тех людей, что искали ложной нирваны, которую дают наркотики и религия.

Пока с его головы снимали шлем, что-то укололо его в руку.

– На всякий случай, – сказала Клара. – У тебя не должно быть сильной контактной реакции, но наверняка никогда знать нельзя.

Телесные муки отступили. Приступ мигрени умер, не родившись.

– Это вещь, – сказал он. – Я не хотел возвращаться.

– Значит, у тебя есть настоящая контактерская жилка, – сказал ему Ганс. – Они никогда не хотят выходить и никогда не хотят возвращаться.

– Поешь как следует и отоспись, – велела Клара. – Контакт отнимает у тебя больше, чем ты думаешь.

Он провел еще три продленных сеанса с Головастиком, и они стали друзьями – насколько это возможно у существ с таким различным опытом.

Пятый учебный выход вывел его на контакт с созданием, которое называло себя Судья Старейшин. Он был полностью и подлинно чуждым. Он вошел в разум бен-Раби холодно, как змея, копая, исследуя, пока Мойше не ощутил себя блохой под микроскопом. Он не пытался обучать, не разговаривал, не скрывал своей цели – изучить, годится ли бен-Раби для контакта со звездными рыбами. На этот раз он был рад разорвать контакт, невзирая на боль реального мира.

Еще два раза он входил в контакт со Старейшинами, и каждый из них был так же бесстрастен и холоден, как Судья. Наверное, этих бесстрастных созданий имел в виду Чижевский, когда писал «Древнего Бога». Разум этих существ был именно таким, каким бен-Раби представлял себе Бога.

Были еще два прекрасных, радостных, веселых дня с Головастиком, который был назначен его «постоянным» контактом. Непочтительный Головастик делал очень рискованные замечания насчет Старейшин, с которыми контактировал Мойше. Бен-Раби в ответ попытался обучить звездную рыбу понятию юмора.

А потом все кончилось. Конец мечте.

– До свидания, человек-друг Мойше, – сказал Головастик, погружая разум бен-Раби в печаль. – Я буду часто думать о тебе, более странном, чем любой человек-друг.