Книга Золотой выстрел - Фридрих Незнанский

Тем не менее вопрос отпал сам, подлинный Светличный оказывался вне подозрений. Впрочем, даже если бы они и оставались – ну, к примеру, он сам продал свой паспорт Соболеву, – то отыскать подлинного Светличного было практически маловероятно. Поэтому поставили точку. Пока, до окончательного выяснения обстоятельств…

Дальнейшие события, продолжал свой рассказ Вячеслав Иванович, протекали следующим образом.

Майор, пока его везли на Петровку, тридцать восемь, успел сделать единственно правильные для себя выводы. Он просчитал все и решил сотрудничать со следствием. И после первого же обстоятельного допроса, для участия в котором подъехал сам Меркулов, задержанный признал свою вину. А что ему оставалось, если все улики налицо – и оружие, и валюта, помеченная к тому же специальным светящимся составом. Уголовное дело против майора Вооруженных сил Российской Федерации Герасименко Алексея Захаровича возбудила Главная военная прокуратура по статье 226 («хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств»). Были и отягчающие обстоятельства: во-первых, «группой лиц по предварительному сговору», во-вторых, «неоднократно» и, в-третьих, «с использованием своего служебного положения». Естественно, в такой ситуации разве на что и можно было рассчитывать – лишь на полное сотрудничество со следствием…

Повезло и Филе Агееву. Напрочь убитые открывшимися обстоятельствами, старики Страховы словно впали в прострацию. Так ошибиться в человеке! Дарья Матвеевна, можно сказать, заболела. Легла и глаза закрыла, чтоб мир этот подлый не видеть. Она ж ведь к Сереже-то всей душой, гостинцы от него принимала, а он самый натуральный кат, убийца…

Легкий характер Фили помог снизить накал отчаяния. А закончил он свой треп тем, что даже уговорил хозяина, Ивана Ивановича, подежурить вместе с собой, в очередь, по часику. Все равно ведь, жаловался старик, по ночам сон подолгу не идет. Вот Филя и предоставил ему возможность отличиться перед Родиной за свою оплошность невольную.

Старик бдил честно и разбудил Филю во втором часу ночи, прошептав, что слышал шаги возле сарая. Кто-то там вроде возится. Филя вмиг проснулся и тут же оказался на улице, слабо освещенной фонарем на столбе. А еще спустя мгновение он где перебежками, а где и по-пластунски переместился к густой тени сарая. Увидел качающуюся лестницу-стремянку. Она поднималась к крыше. Потом по ней медленно, прислушиваясь к уличным шумам, пополз силуэт человека. Зашуршало под самой крышей – это ночной пришелец нащупал и вытаскивал сверток из-под стрехи. Сымитировал «игрушку» Филя, обернул газетами и целлофаном изогнутый обломок водопроводной трубы.

Наконец человек пополз по лестнице вниз. Филя тоже внимательно прислушивался: один гость или у него где-то рядом прячется напарник. Но все вокруг было тихо. На всякий случай Филя дал гостю возможность дойти до самого забора, через который тот намеревался покинуть двор, и в последний момент, когда мужик собрался подтянуться на руках со свертком, устроенным за пазухой, напрочь вырубил его одним секущим ударом по шее. Ночной гость беззвучно, даже не икнув, завалился в траву.

И снова стал слушать Филя – нет ли напарника. Тишина. Вот тогда он спокойно уже взвалил довольно-таки увесистого малого на плечо и отнес в дом, на половину Сергея Светличного. Там он парня устроил в полусидячем положении у стены, связал по рукам и ногам, очистил карманы, чтобы знать, с кем имеет дело, и решил, что самое время и поговорить с… что там у него в ксиве написано? Игорь Сергеевич Рачонкин, семьдесят второго года рождения. Ишь ты, сопляк, а туда же!

Полведра воды на голову привели парня в чувство. Лампочка была неяркой, но Игорь щурился, будто от режущего глаза света. И на все вопросы отвечать отказался. А Филя и не считал себя мастером допроса. Он плюнул, покрепче затянул на Рачонкине веревки и спокойно отправился спать.

Утром же, по его звонку, прибыла команда «Глории», чтобы завершить операцию в Кратове.

Старики уже отошли от стресса, помогло и ночное происшествие, поэтому простились тепло. Не забыли поблагодарить и за наколотые дрова.

Сыщики уезжали спокойные, почему-то уверенные, что Соболев сюда больше не вернется. Да и не было здесь у него ничего такого, что было бы жаль оставить. Самый тщательный обыск так ничего и не дал. Хозяева больше не обижались, понимая, какой опасности нечаянно подвергали себя…

– Хотите знать, кто этот Рачонкин? – задорно спросил Грязнов. – Отвечаю. Подручный нашего киллера. Во время допроса ему подробно объяснили ситуацию, предъявили материалы следствия, после чего он назвал некоего менеджера Акимова, через которого, как через АТС, осуществляются у них практически все контакты. Иными словами, господа благодарные слушатели, – продолжал с некоторым пафосом Вячеслав Иванович, чувствуя, что уж его-то информация дала сто очков всей остальной, – если все идет по плану, то в настоящий момент очень может быть так, что наши коллеги в Москве уже колют основное звено в длинной цепи преступлений. Прошу оценить!

– Нет слов, чтобы выразить… – Турецкий поднялся, держа рюмку в вытянутой руке. – Друг мой Вячеслав, как обычно говорит другой наш друг – Костя, если, как ты сказал, так пойдет и дальше, то я просто уверен: через день-другой мы покинем наших гостеприимных хозяев, оставив о себе самые лучшие впечатления и воспоминания. А еще я хочу сказать со всей ответственностью…

Но его торжественную речь оборвали позывные мобильника.

– Черт возьми, – сказал Турецкий и достал трубку из кармана пиджака, висящего на спинке стула. – Слушаю.

– Добрый вечер, Александр Борисович, – услышал он чуть вкрадчивый голос Латникова. – Не разбудил? Не спите?

– Как можно, Валентин Евгеньевич! – Он назвал собеседника, чтобы друзья, сидящие за столом, поняли, чей звонок. – Да и время, в сущности, еще детское.

– Ну и прекрасно, раз вы так считаете. Просьба к вам. Я понимаю, денек выдался нелегкий, но тем не менее не смогли б вы подъехать ко мне сюда?

– Сюда – это, простите, куда?

– В резиденцию. На Каменный.

– А где это – Каменный? – Турецкий пробежал глазами по лицам друзей.

Маркашин стал что-то объяснять жестами, не издавая при этом ни звука. Этакая смешная пантомима.

– Да пусть этот вопрос вас не мучает, я сейчас пришлю машину, и вас привезут. А после увезут обратно. Ну раз не возражаете, жду. – И короткие гудки.

– Вот стервец! – с чувством сказал Турецкий. – И двух слов сказать не дал. Значит, так. Я еду, ничего не поделаешь. Но самое неприятное, что он знает, куда прислать машину. Повсюду глаза! А вы пока не расходитесь, ладно? Я узнаю, чего ему надо, а потом, когда вернусь, обсудим. Давайте, мужики, разливаем, а то там наверняка уже не тяпнуть… Ну, за Вячеслава! – Александр Борисович выпил, поставил рюмку на стол и ухмыльнулся: – А вечеринка-то удалась! Кто возразит?…

Глава 15. ДУШЕВНЫЕ БЕСЕДЫ

Турецкий был приятно удивлен, обнаружив практически в центре шумного, четырехмиллионного города поистине райский уголок, куда, казалось, даже и не долетал шум с городских улиц. Газоны, низкие фонари, стриженый кустарник, много стекла и никакого бетона. Затянутый вьющимися растениями особняк словно сошел со страниц альбома об архитектуре и парковой культуре прошлых веков. Он и рассчитан был на то, чтобы создать соответствующее настроение у самых высоких гостей города – от английской королевы до… видимо, Латникова?