Книга Фабрика гроз - Эльвира Барякина

Кристина помолчала. Все это как-то не укладывалось у нее в голове.

— Петр Аркадьевич, а у Наташи есть хоть какие-то шансы?

— Мы, конечно, постараемся сделать все, что в наших силах, — медленно проговорил зав отделением. — Но органические соединения свинца — это не шутка. Они очень плохо выводятся из организма. При затяжном хроническом отравлении психотическое состояние может длиться шесть-десять месяцев, а иногда даже доходит до двух лет. Да и потом у человека вроде бы начинается улучшение, а затем — бах! — и все сначала.

* * *

Через полчаса взволнованные и потрясенные Кристина с Софронычем вновь сидели в машине.

— Бомба, а не материальчик! — проговорил оператор, пряча кассету с записью в сумку.

— Я тебе говорила, что здесь что-то нечисто! — сыпала словами Кристина. — Клава упомянула, что Елена Хоботова сама разбодяживала топливо… Как думаешь, могла она откуда-то брать этиловую жидкость, добавлять ее в 76-й бензин и продавать его как 95-й?

Оператор почесал в затылке.

— Ну-у, вполне вероятно…

— А если это так, то ее работники запросто могли отравиться! Они крали у нее по капле и наверняка не соблюдали технику безопасности!

— С ума сойти, люди травятся, и никто даже не пикнет!

— Ты же слышал, что сказал Петр Аркадьевич: они не знали, что травятся! — жестко усмехнулась Кристина. — Если этиловая жидкость попадет тебе на кожу, ты ничего не почувствуешь. В худшем случае она будет чуть-чуть шелушиться.

Софроныч кивнул взлохмаченной головой.

— А представляешь, чем мы дышим?! Ведь все эта дрянь с автомобильными выхлопам выходит в воздух… Черт! Мне послышалось, или доктор вправду говорил об импотенции?

— Ничего тебе не послышалось! — воскликнула Кристина. — Да импотенция — это еще полбеды. У нас у всех с мозгами могут быть проблемы — вот что страшно!

Они замолчали, пытаясь осознать услышанное.

— Интересно, а Елена понимает, что она стала убийцей своих сотрудников? — наконец произнес Софроныч. — Ведь умерло три человека, один сошел с ума…

— Наверняка она все прекрасно понимает! — сказала Кристина, вставляя ключ в зажигание. — Когда стольниковские люди намекнули ей об этом деле, она до смерти перепугалась, что ее привлекут к уголовной ответственности. Поэтому она и согласилась дать прессуху против своего мужа. А при мне стала изображать из себя безмозглую курицу… Кстати, вот что: мне надо подумать, к кому из чиновников мы можем обратиться по поводу этой проблемы. Ведь власти должны как-то реагировать на нее!

— А они наверняка реагируют, — скривился Софроныч. — Ты же сама говорила, что по официальной версии не произошло ничего такого: двое придурков подрались, один помер от эпилепсии, а одна просто чокнулась. Ну с кем не бывает?

— И потом следователь отказался со мной разговаривать… — добавила Кристина. — Ох, нечисто дело, нечисто!

Тут к такси, стоявшему рядом с ее машиной, подошел какой-то маленький розовощекий тип с сотовым телефоном. Он был страшно возбужден, размахивал руками и матерился.

— Гляди-ка, Вайпенгольд! — удивилась Кристин. — Это главный позитивщик у Стольникова!

Софроныч с интересом выглянул в окно.

— Интересно, что он тут делает? Пришел навестить больную бабушку?

В это время Вайпенгольд набрал какой-то номер и принялся ожесточенно кричать в трубку:

— Привет! Это я. Ты знаешь, откуда я звоню? Из дурдома! Это все Алтаев устроил! Я ему этого так не прощу!

Вайпенгольд долго рассказывал своему собеседнику страшную историю о том, как подлый негодяй Алтаев и вся его шайка вызвали ему неотложку.

— Что ты ржешь?! — в негодовании бушевал он. — Он же совершенно обнаглел! С этим надо что-то делать!

Видимо собеседник сообщил Вайпенгольду что-то такое, отчего тот сразу успокоился и даже повеселел.

— То есть ты хочешь сказать, что он так и так вляпается по самые уши? — возрадовался он. — Ха, здóрово придумано! Ну да, конечно, я тебе как докладывал обо всем, так и буду докладывать…

При этих словах, у Кристины перехватило сердце. Вайпенгольд кому-то доносил на Ивара, и этот «кто-то» обещал сделать с Иваром нечто ужасное. Но кто мог быть в этом заинтересован? Ответ находился сам собой: Синий. Значит, информатором в штабе Стольникова был никто иной, как Вайпенгольд!

Кристина проследила взглядом, как он сел в такси и умчался.

— Эй, ты чего? — тронул ее за локоть Софроныч.

Она вздрогнула, будто очнувшись.

— Нет, ничего, все в порядке… Я сейчас, подожди минуточку!

Ничего не объяснив, она вылетела из машины и, забежав за угол, тут же набрала Ивара.

Пусть она предает Синего, пусть он никогда не простит ее, но Кристина так не могла: она должна была предупредить Ивара.

Алтаев был в офисе. Путаясь в словах, Кристина пересказала ему все, что видела и слышала от Вайпенгольда.

— Ив, надо что-то предпринять! Он что-то затеял против тебя!

— Значит, это наш Мальчик-с-пальчик за нами шпионит… — помолчав, сказал Ивар. — Ладно, ни о чем не беспокойся, все будет нормально.

Но Кристина все равно переживала.

— Ты уверен? Ведь Синий действительно может сделать что-нибудь…

— Кто предупрежден, тот вооружен. Не волнуйся.

Вернувшись к машине, Кристина села за руль. В ее мыслях царил полный разброд. Проблемы тетраэтилсвинца тут же отошли на второй план. В голове носились коротенькие мысли: «Ну вот, ты все-таки заложила Синего!»

Резко вдарив по газам, она стронулась с места.

Ей нужно было поговорить с ним во что бы то ни стало. Кристина еще не знала, что именно она хочет сказать ему, но ясно было одно: она должна сделать все, чтобы его угрозы в отношении Ивара не были воплощены в реальность.

«Может, признаться Синему во всем?» — думала Кристина. Но это наоборот могло только усугубить ситуацию. Синий считал Кристину своей собственностью и тайно ревновал ее даже к бывшему мужу. А уж про Ивара и говорить было нечего.

* * *

Подкинув Софроныча до телестанции, Кристина направилась к Синему. Ее всю трясло. Ей казалось, что она нашла выход из сложившейся ситуации: она больше не работает на выборах, стало быть, конфликта «Ивар — Синий» можно просто избежать. Но на самом деле все обернулось по-другому.

— Привет! У меня к тебе срочное дело! — воскликнула она, врываясь к Синему в кабинет.

Тот оторвался от бумаг. Лицо его было бледно и несчастно.

— Мы в полном пролете, — горестно сообщил он. — Твои материалы о Караваеве так и не вышли: кто-то обокрал типографию, и теперь нам негде печататься.