Книга Мэгги нужно алиби - Кейси Майклз

И это хорошо, потому что Сен-Жюст скорее стал бы декламировать на углу «Быть или не быть», зарабатывая на пропитание, чем позволил себе выглядеть ослом, каким сейчас казался Нельсон Пинкер.

В конце концов Пинкер заметил его. Нахмурился, нажал кнопку на тренажере и сбавил скорость. Теперь он бежал трусцой, как мальчишка за обручем, а не так, словно за ним гнались адские псы.

— Добрый день, мистер Пинкер. Как поживаете?

— Что, черт подери, вы тут делаете? — спросил Нельсон и положил пальцы правой руки на левое запястье, чтобы посчитать пульс.

— Я наслаждаюсь своим отменным здоровьем, спасибо, что спросили, — ответил Сен-Жюст. Пинкер нажал другую кнопку, и тренажер заработал еще медленнее. Примерно так прогуливают лошадь, подумал Сен-Жюст, прежде чем отвести в конюшню. — Однако я провел беспокойную ночь, размышляя, как отыскать этого прохвоста, убийцу Толанда. Вы, несомненно, думали о том же?

— Едва ли. — Пинкер сошел с дорожки и выключил тренажер. Вытер лицо и волосы белоснежным полотенцем. Теперь он вонял, как скунс, и выглядел, как дикобраз. — Ваше вчерашнее собрание — просто идиотизм. Пусть расследование ведет полиция, Блейкли.

— Верно, — проговорил Сен-Жюст, обходя кругом один из механизмов. — А что это?

Линкер подошел, перекинул полотенце через поручни тренажера и забрался на него.

— Это степпер — шаговый тренажер. — Он установил режим тренировки и начал упражнения.

Сен-Жюст с любопытством наблюдал.

— И что он делает?

— Он… — Пинкер дважды быстро вздохнул. — Это имитация ходьбы. Например, по лестнице. Полезно для ног.

— Да, могу себе представить. Но разве в здании нет лестницы?

— Тренажер более точный. Можно измерить, сколько калорий я уже сжег, сколько жиров. Проследить, как работает сердце… Но зачем, черт возьми, вы явились?

— Не могу представить. — Сен-Жюст обошел стол и налил себе кофе. — Может показаться, что вы избегаете меня, словно прокаженного. Меня это несказанно огорчает. Сахара нет?

— Вот в том шкафчике, под кофеваркой, есть мед. — Пинкер снова посчитал пульс, потом взял маленькие черные гантели и начал поднимать их, вначале левой рукой, потом правой. — Сахар — белая смерть.

— О, так вы убьете себя безо всякого сахара. У вас изнуренный вид. Действительно ли стоит так потеть?

Пинкер согнул левую руку, напрягая бицепс.

— Еще бы.

Сен-Жюст приподнял бровь, оглядывая Пинкера. Волосатые мускулистые ноги. Сносная грудь и руки. Обаяния же в нем не больше, чем в дверной ручке.

— Можете считать, что я ошеломлен и потерял дар речи. А сейчас не прервете ли на время самоистязание? Я хочу поговорить об убийстве Кёрка Толанда.

— Вы так и не поняли? — Пинкер положил гантели и снова взялся за полотенце. — Я не хочу говорить с вами. Даже лучше так: я не обязан говорить с вами.

— Не желаете даже обсудить ваши проигрыши? Множество моих современников бежали на континент, спасаясь от долгов. Азартные игры — это проклятие. Или я неверно осведомлен?

Пинкер бросил на пол полотенце и пошел к столу.

— Я вызываю охрану. Не знаю, кто пропустил вас сюда, но знаю, кто вышвырнет вас отсюда к чертям.

Его рука легла на телефонную трубку, но Сен-Жюст придержал ее тростью.

— Не стоит этого делать, Пинкер, старина. О, дружище, не хмурьтесь. Я вам не нравлюсь, так ведь? Не понимаю почему, я ведь замечательный человек. Только задаю слишком много неудобных вопросов, правда? Вот как сейчас. Стыд и позор мне.

— Да что, черт подери, вам нужно от меня?

Сен-Жюст убрал трость под мышку.

— Кажется, я вразумительно и четко выразился. Я хочу, дорогой мой, чтобы вы рассказали мне, что у вас не было никакого повода убивать Кёрка Толанда.

Толанд сжал кулаки.

— Мне не нужна охрана. Я и сам, своими руками могу переломить вас пополам.

— Глупейшие мысли приходят людям в головы, — протянул Сен-Жюст, извлекая из трости шпагу, и улыбнулся Пинкеру. Тот смотрел на клинок широко раскрытыми глазами. — Я не расположен ломать вам кости, Пинкер, но с помощью вот этого, — он показал на клинок, — все можно сделать гораздо проще и цивилизованнее, вы не находите? Такой хороший день не хочется портить излишним драматизмом.

— Я не убивал его, — проговорил Пинкер, не отрывая взгляда от шпаги. Его тон потерял резкость. Острые предметы, приставленные к животу, подумал Сен-Жюст, обычно производят именно такой эффект. — Да, я играю. Берни уже всем рассказала. Да, я подделывал кое-что в бухгалтерских книгах, несколько раз брал кое-какие ссуды, но всегда возвращал. Что здесь такого?

— Только иногда? — Сен-Жюст с удовольствием, пожалуй, даже чрезмерным, поворошил клинком бумаги на столе Пинкера. — А сейчас? Говорите, все вернули? И те книги, кажется, вы их назвали бухгалтерскими, выдержат сейчас любую проверку?

— Я этого не говорил, нет. Там… там, наверное, остались какие-нибудь мелочи, но ничего такого, что нельзя исправить. — Пинкер направился к весам.

— Куда же вы, — Сен-Жюст поманил его обратно шпагой. — Как хозяин положения, я решил этим заняться. Эгоистично с моей стороны, но что поделать. Итак, насколько велики проблемы?

Сен-Жюст не расслышал, да, собственно, его и не интересовало, что пробурчал в ответ Пинкер. Этот человек растрачивал капитал своего хозяина, и сейчас хозяин мертв. Очень удобно.

— Но я же сказал вам, все поправимо, скорее всего, там только ошибки. Я сам за эти две недели проверю все бухгалтерские документы. Ничего… ничего существенного. Я знаю свою работу.

— Уверен, это достойно поощрения. Но… как вы их назвали? Ах да, ссуды. Они ведь явно превосходили несколько долларов. И каждый раз вы возвращали все до пенса? А мистер Толанд знал?

Линкер поежился, не отрывая взгляда от клинка.

— В общем нет. Но даже если он и знал, я все равно не стал бы убивать его. И он не захотел бы, чтобы все узнали о том, что его обманули. Кёрк был порядочным ослом и больше всего заботился о собственной репутации. Я бы уволился, взяв большие отступные, пообещал вылечиться от игорной зависимости, с рекомендациями Кёрка нашел бы другую работу. Никто не станет тратить время на должностные преступления, тем более что я все возвращал. Понятно же, черт возьми, что за это не убивают.

Тут Сен-Жюст растерялся. Он не понял некоторых тонкостей, но общую тональность уловил. Пинкер говорил правду. Он не знал, пронюхал Толанд о нечестности своего бухгалтера или нет, но даже если и так, Пинкер бы отнесся к этому спокойно.

Возможно, Пинкеру даже стало легче, когда он выговорился. Не так уж много надо, чтобы вызвать его на откровенность. Но в чем же состояли «проблемы», о которых он упомянул и которыми занимался последние нескольких недель?