Книга Ангел Паскуале. Страсти по да Винчи - Пол Дж. Макоули

8

Он проснулся оттого, что громоздкий засов двери отъехал назад. В высокое окно лился молочный свет зари, обволакивая Паскуале, словно одеялом, хотя и не давая тепла.

Юноша заморгал, отгоняя сон, когда дверь открылась и вошел стражник. Начищенная сталь доспехов сверкала в свете фонаря, который он принес с собой, отражая находящиеся в комнате предметы так четко, что гладко выбритое лицо стражника с квадратной челюстью (который был ненамного старше Паскуале) казалось парящим без опоры над каким-то безумным зеркалом, За спиной стражника стоял старик, которого Паскуале видел в длинной комнате. Это был Великий Механик.

Паскуале, как мог поспешно, поднялся на ноги. Ему показалось, что его позвоночник сделан из плохо отлитого металла, каждая мышца на спине болела. Великий Механик смотрел на него ласково, одной рукой поглаживая шелковистую белую бороду. Он носил очки с синими линзами, которые сидели у него на кончике носа, словно бабочка.

— Надо бы отвести его, — вымолвил он наконец, обращаясь вроде бы в пространство, и развернулся.

Стражник взял Паскуале за руку прямо над локтем, большой и указательный пальцы его стальной латной перчатки впились в мышцы жестоко и неумолимо, словно щипцы. Он наполовину повел, наполовину потащил за собой Паскуале по винтовой лестнице, через большой зал, где в разбитом витражном окне до сих пор висел змей — его разорванная ткань лениво покачивалась, — и через маленькую дверцу в круглую комнату, шумную от тиканья множества часов.

Часы всех видов висели на стенах: часы, идущие благодаря падающему песку; часы с водяным колесом, соединенным с регулятором хода; все типы механических часов, с циферблатами, блестящими золотом и серебром, вырезанными из дерева, даже из стекла, за которым горели свечи, просвечивая в дырочки, изображающие созвездия. Были часы, показывающие дни, и часы-календари, показывающие праздники святых, даже древняя астролябия с гирями и вращающимся барабаном, из которой в качестве регулятора хода капала ртуть. А в центре комнаты стояли огромные, в два человеческих роста, астрономические часы, их гиревой механизм виднелся в медной клетке с семигранным барабаном наверху. На каждой грани барабана было по круговой шкале, показывающей движение одного из семи небесных тел, Primum Mobile,[22]Луна и планеты, а под барабаном, внутри медной клетки, располагались круглые циферблаты, показывающие час дня, фиксированные и нефиксированные христианские праздники, и шкала с точками пересечения орбит. Этот прибор издавал громкий ровный стук, похожий на биение гигантского сердца, размеренный и торжественный на фоне быстрого тиканья мелких механизмов.

Великий Механик стоял в дальнем конце комнаты, глядя в окно, похожее на разрезанный пузырь или на линзу и поднимавшееся от пола до потолка. Стражник провел Паскуале через комнату и, когда тот попытался спросить, зачем его привели сюда, велел ему говорить только в том случае, если к нему обратятся.

— Но изобретение… — заикнулся было Паскуале.

Стражник, светловолосый человек с круглой, коротко остриженной головой, гладким юношеским лицом и пронзительным взглядом холодных голубых глаз, сказал спокойно:

— Мой хозяин немногословен, но каждое его слово тщательно взвешено. Тебе придется примириться с его привычками.

Паскуале заставили сесть за маленький столик перед линзой окна. Глядя на пробуждающийся внизу город, он ощутил головокружительное чувство, будто забрался в глаз гиганта. Он находился так высоко (Большая Башня была в четыре раза выше квадратной башни на площади Синьории), что полностью видел кольцо городских стен с обеих сторон реки. Он видел вытянувшиеся вдоль берегов мануфактуры и черные провалы в тех местах, где что-то сгорело, мосты над лентой реки и, прямо под ним, дворец правительства. Площадь Синьории, погруженная в тень, до сих пор была завалена обломками машин механиков. Гигантская статуя Давида с места Паскуале казалась камешком или пятнышком.

Великий Механик заметил в пространство:

— Стражник, разумеется, подчиняется Салаи и тотчас же отправится сообщить обо всем своему хозяину, где бы тот ни находился.

— И что вы только выдумываете, учитель! Разумеется, не отправлюсь, — возразил стражник и подмигнул Паскуале. — Учитель, разве вы не хотите разделить с юным героем завтрак?

— А у него есть время завтракать? Разве не пора вывести его отсюда?

— Это самое меньшее, чем мы можем отблагодарить его, — сказал стражник, снова подмигивая Паскуале. — Люди Салаи не станут заходить в комнату, пока не получат приказа. — Он потянул за красный шнурок, уходящий в отверстие в стене, вроде бы без видимого результата.

Великий Механик развернулся и отошел от окна, не взглянув на Паскуале, и принялся заводить механизм огромных астрономических часов с помощью фигурного ключа, длинного, как человеческая рука. При этом он действовал левой рукой.

Стражник заговорил тоном помощника режиссера, подсказывающего бестолковому актеру:

— Дело ведь касается модели устройства, которая пропала, разве не так?

— Я принес ее обратно, но Салаи отнял ее у меня, — сообщил Паскуале.

— Да, конечно, я сам видел. Разве мы не видели, учитель?

Великий Механик отложил ключ:

— Нечего передо мной заискивать, Якопо. Полагаю, я должен узнать, как модель оказалась в руках этого молодого человека.

— Расскажи, как это случилось, — обратился стражник к Паскуале.

Пока Великий Механик хлопотал над своими часами, заводя их одни за другими, Паскуале начал объяснять, что произошло и как к нему попало изобретение, рассказал об убийстве Романо, которое оказалось совсем не убийством, отравлении Рафаэля и похищении его тела, о похищении Никколо Макиавелли, союзничестве Салаи с савонаролистами и его двойной игре с Джустиниани.

— Я собирался принести вашу вещь прямо к вам, господин, — сказал Паскуале, — но мое везение не простиралось настолько далеко.

Стражник заметил:

— А смелая попытка, а?

Наступила тишина, Великий Механик закончил заводить часы. Наконец он произнес:

— Это не имеет значения. Нельзя подавить идею, как я уже давно обнаружил. Как только она выходит в мир, она обретает собственную жизнь, словно в греческой сказке о Пандоре. Часто бывает достаточно, чтобы кто-нибудь обладающий способностями знал о самой возможности; я однажды решил позабавиться и сказал своим ученикам, что сделал то-то и то-то тем-то и тем-то способом, и заставил их повторить мой опыт. Большинство сумели, и ни один способ не был похож на другой, но при этом оставалось, так сказать, фамильное сходство. Модель не имеет значения, важна стоящая за ней идея, вот что похищено.

— Ладно, нам не удалось сохранить в тайне камеру, но эта вещь гораздо опаснее, — произнес Якопо.

— Салаи убежден, что модель важна, господин, а это значит, он нашел для нее покупателя. Я уверен, он понесет ее венецианскому чернокнижнику Паоло Джустиниани, который продаст ее испанцам. А Испания использует ее против Флоренции. В первый раз мне удалось разрушить их план, хотя и совершенно случайно. В прошлый раз Салаи действовал обходными путями, но теперь он делает все открыто. Я попытаюсь остановить его, — горячо заявил Паскуале.