Книга «Отпуска нет на войне». Большая Игра «попаданца» - Сергей Бузинин

– Вставай, падаль, – Бёрнхем, взглянув на скорчившееся за валуном тело, жестко пнул так ни разу и не выстрелившего предводителя банды. – Я пока еще умею считать патроны, да и дырок в тебе не видно. Так что заканчивай притворяться. Пришло время умирать.

– Но вы ведь белый, цивилизованный человек! – Вилкат, поднявшись на ноги, при звуках речи Фрэнка вдруг рухнул на колени и сдавленно заскулил. – Мы можем договориться и решить все полюбовно! В конце концов, я заплачу! Все, что угодно, только не убивайте…

– Вот потому что я цивилизованный человек, я и не отдаю тебя хозяевам, – презрительно сплюнул Фрэнк, глядя на захлебывающегося слезами недруга. – Я тебя сам повешу.

Небрежно отпихнув Вилката в сторону, Бёрнхем, не оглядываясь, зашагал к женщине, торопливо успокаивавшей захлебывающуюся слезами девчонку.

За спиной раздался пронзительный вой не желающего умирать человека. Затем резкий щелчок плетью, обиженное ржание лошади – и вой, перейдя в визг, сменился предсмертным хрипом.

– Прошу прощения, мэм, – кинув два пальца к полям шляпы, козырнул Бёрнхем. – Наши кони устали и хотят пить. Да и люди, честно говоря, тоже. Вы не могли бы указать место, где мы сможем взять воды. Слово чести, напоив коней, мы уйдем.

– Вода там, – немного подумав, женщина ткнула пальцем в сторону конюшен. – Но если через час вы не уберетесь, то клянусь Спасителем, мы забудем про благодарность и будем стрелять.

Фрэнк, так и не рискнув встретиться взглядом с хозяйкой, устало побрел через двор, загребая пыль сапогами. Он успел пройти почти половину пути, когда за спиной сухо, словно взведенный перед выстрелом в спину курок, прозвучало одинокое:

– Спасибо.

Они управились меньше чем за час. И хотя имелись все основания считать, что и по истечении ультиматума вооруженный нейтралитет не перерастет в открытый конфликт, едва лишь лошади напились и чуть отдохнули, отряд покинул пределы фермы.

Хозяева, собирая оставшиеся после боя трофеи, проводами незваных гостей не удосужились, и за отъездом английских кавалеристов наблюдала только одна, как бы не семилетняя, девочка. Приметив похожее на фарфоровую куклу создание, молчаливо стоящее у ворот, Паркер порылся в бездонных карманах. Выудив полурастаявший шоколадный батончик, Рой с артистизмом изобразил на небритой физиономии неземное блаженство и, перегнувшись в седле, протянул лакомство малютке. И только дождавшись, когда юная прелестница, заглотив сразу половину, расплылась в счастливой улыбке, Рой молча улыбнулся в ответ и направил коня вслед за отрядом.

– И чего ты возле этой девчонки застрял? – угрюмо буркнул Майлз, когда Паркер подъехал поближе. – Ждал, когда тебе ее мамаша заряд дроби в спину вкатит? Помогли этим бурам и нехрен политесы разводить…

– Да какие там политесы, – улыбаясь своим мыслям, чуть смущенно пожал плечами Рой. – Это ж ребенок, а дитя́м даже на войне радость нужна. Точнее, на войне – особенно.

– Ты в Штатах своих детей отыщи и хотя бы хлебом их накорми, – сварливо проворчал Митчелл, пристально вглядываясь в улыбку, блуждающую по лицу друга. – А потом уж по Африкам всяким шоколадки раздаривай.

– Да нет у меня детей, – откинулся в седле Паркер. – Не до них как-то было. Хотя… Если Господь доведет живым из этой грязи выбраться, навещу-ка я Мэри-Сью да поспрошаю, чей это курносый сорванец у нее по двору бегает.

Митчелл окинул приятеля долгим взглядом и, отъехав чуть в сторону, замолчал. В тот вечер больше они к этой теме не возвращались. А потом стало некогда.

Глава десятая

16 марта 1900 года. Окрестности Претории. Шахта Кэмпбелл

До шахты Кэмпбелл отряд добрался еще до заката. В багровых отблесках уходящего светила бурый вельд отливал кроваво-красным, а высокие пирамиды караульных вышек принимали самые причудливые очертания и казались башнями волшебного замка. Вот только стальное рыльце пулемета, внимательно ощупывающее с высоты вышки окружающее пространство, было насквозь реальным и вызывало нешуточные опасения.

– Добрались, хефе капитан, – нарочито равнодушно зевнул Алмейда. – Вот она, ваша шахта. Мне б теперь, как уговаривались, остатнюю сумму получить. А то авансец я уже того… потратил.

– Как до своих доберемся – получишь, – напряженно вглядываясь в надвигающуюся темноту, недовольно буркнул Бёрнхем. – Если начальство расщедрится, то еще и премию за Вилката. Только ты пока не о прибыли мечтай, а разъясни, где здесь и что. Только про такие сюрпризы, как этот пулемет, не умалчивай.

– Вон в тех сараях, что прям за оградой стоят, рабочие инструмент держат, – без дальнейших споров начал рассказ проводник. – Во-о-он там – бараки, где шахтеры ночуют, а прям за ними вход в шахту. Вон те домики, что черепицей крыты, там господин управляющий живет да инженера всякие, ну и жены-мамки их, соответственно. Те длинные кирпичики – это конюшни, а во-о-он те хибары для охраны, значит, приспособлены. А на эту железку, – португалец презрительно сплюнул в сторону пулеметной вышки, – вы, хефе капитан, внимания не обращайте. Счас солнце зайдет, и тот часовой все равно, что слепой станет.

Прерывая неторопливую речь Жуан Паулу, за оградой что-то оглушительно рыкнуло, затем чихнуло, зашлось в надсадном механическом кашле, и пять прожекторов, загоревшись один за другим, озарили прилегающую к шахте равнину ровным желтым светом.

– А вот этой дряни тут отродясь не водилось, – растерянно крутя головой по сторонам, удрученно промямлил проводник. – Вот вам крест святой, хефе капитан, не было такого!

– Вот как сердцем чуял, пригодится мне моя игрушка, – тяжело вздохнув, Паркер отцепил от седла длинный, плотный на вид сверток и повернулся к Майлзу. – А ты говоришь, детские игрушки, детские игрушки! Вот че б мы сейчас делали, ежли б я эту игруху с собой не таскал?

* * *

Ближе к земле вялый ветерок лениво гонял душную хмарь, а здесь, на вышке, в десяти футах от земли становилось уже довольно зябко. Часовой сдавленно чертыхнулся и, отставив оттянувшую руки винтовку, прикурил длинную самокрутку. Табак, он, конечно, не добрый ром, но все ж иллюзию сугрева дает. Хотя бы на время. Охранник, некстати вспомнив, как Ван Коуф ворчал по поводу курения на посту, вновь чертыхнулся и, стараясь докурить прежде, чем явится старый ворчун, затянулся. Огонек самокрутки, расцветая наподобие диковинного цветка, ярко пыхнул во тьме. А буквально через мгновение короткий стальной болт вошел в грудь незадачливому часовому ровно на две ладони ниже.

Охранник с соседней вышки, заинтересовавшись, куда вдруг запропал его товарищ, попытался развернуть прожектор в сторону пулеметной башни, но не успел. За те недолгие мгновенья, пока прожектор освещал не только пространство вокруг, но и его самого, бесшумная смерть трехгранным жалом пришпилила любопытного стража к башенной опоре.

Стоило двум центральным прожекторам замереть в одной точке, как через неосвещенное пространство к воротам метнулись бесшумные тени. Перемахнув ограду, невидимки растворились во мраке двора, и через некоторое время еще один прожектор остановил свой бег. Потом еще один. А после того как замер последний, пятый фонарь, ворота, скрипя уключинами, словно недовольный старик ревматичными суставами, отворились.