Книга Дама червей - Хизер Грэм

По спине снова пробежал тот самый знакомый холодок, после которого сгущается мгла, вырастает стена. Если он не шутит, то как ей вести себя? Она любит его, но эта любовь причиняет боль. Она все время боится потерять его. А ведь он к тому же наверняка захочет и детей…

— Я не шучу, Рина, — вновь послышался размеренный голос Кила, и, почувствовав прикосновение его пальцев к обнаженной спине, между бретельками купальника, Рина вздрогнула. — Как я уже и говорил, платить, сколько платит Доналд, я не могу, но, возможно, потерю в деньгах компенсирует образ жизни. В Вашингтоне есть чем заняться. Думаю, тебе понравится.

Рина вгляделась в его полузакрытые глаза. Ответом был лишь серебряный отблеск.

— Ясно. Хочешь заполучить хозяйку задешево и ради этого даже готов жениться?

Кил молча пожал плечами.

— Очень мило. Но повторяю свой вопрос: что я благодаря этому буду иметь?

— Дом и семью.

— Плевала я на то и на другое.

— Врешь.

Похоже, ей только показалось, что он лениво и безмятежно купается в солнечных лучах. Разлегся он действительно в непринужденной позе, но теперь она видела, как напряглись необыкновенно загорелые плечи, как покрылась бугорками стальных мышц спина. Он был похож на зверя, приготовившегося к прыжку.

— Я не…

— Врешь, врешь. И детей тебе хочется, и дом. Ты же рождена, чтобы быть женой и матерью. Просто трусишь.

— Пусть так, — огрызнулась Рина. — Считай меня трусихой, но имей в виду: детей у меня больше не будет. Никогда.

Кил так стремительно рванулся к ней, что, будь у нее хоть малейший шанс, она бы убежала. Не давая ей пошевелиться, он обхватил ее за талию и со стальным блеском в потемневших глазах грозно прошипел:

— Ах вот, значит, как? Странно, откуда такая уверенность, особенно после всех этих ночей, когда ты вроде не очень-то за собой следила. Разве что у кого-нибудь из наших гостей-эскулапов оказались с собой специальные медикаменты.

Рина почувствовала, что кровь так и отхлынула от лица. Она ведь действительно не предохранялась. Дура. Идиотка. Правда, у нее есть веские оправдания — чума, усталость, страх, потребность, чтобы кто-нибудь был рядом.

Да, оправдания хороши, но факт остается фактом. Вела она себя как страус, спрятавший голову в песок.

Рина закрыла глаза и попыталась взять себя в руки.

— Юмор ваш, конгрессмен, совершенно неуместен. Лично мне беспокоиться не о чем. Физиология есть физиология, а считать до десяти я умею.

— Как я погляжу, ты уверена в себе? — прищурился Кил.

— Разве я говорю непонятно?

— Ладно, давай рассуждать чисто гипотетически. Что, если… Если?

— Никаких если.

— Так не бывает.

— Знаешь что, иди-ка ты к черту. Я же сказала: детей у меня не будет.

— Что, аборт сделаешь?

Рина оторвала от него взгляд и посмотрела на море. Произнести «да» она не отважилась и просто кивнула. Неужели я обманываю себя, а заодно и его, подумала она? Или все так и будет? А может, я по-прежнему прячу голову в песок, уверяя себя, что все обойдется? Кажется, в счете она действительно не ошиблась.

Кил внезапно стиснул пальцами ее затылок и яростно прошептал прямо в ухо:

— Ну, если это мой ребенок, об аборте забудь.

От боли у Рины даже слезы на глазах выступили. Она попыталась высвободиться и хоть искоса посмотреть на него.

— Знаете что, конгрессмен, возвращайтесь-ка лучше в Вашингтон да загляните в законы… — начала она, но, почувствовав, что пальцы сжались еще сильнее, замолчала.

— Это, может быть, тот единственный случай, когда на законы мне наплевать, — воинственно заявил Кил.

— Ладно, отпусти меня. Разговор ведь чисто гипотетический. И вообще оставим эту тему.

— Не оставим, если…

Кил не договорил, так как именно в этот момент раздался еще один, явно обеспокоенный голос.

— Э-э… прошу меня извинить, конгрессмен. — Тони Винтон, судовой интендант, смущенно переминался с ноги на ногу. Бледность мгновенно сменилась у Рины пунцовой краской: она только сейчас сообразила, что этот малый уже не в первый раз пытается прервать их интересный разговор.

— В чем дело. Тони? — ровно спросил Кил, и только Рина могла бы уловить в его голосе сдержанное раздражение.

— Я нашел это у себя на столе, сэр. — Тони извлек из нагрудного кармана конверт и протянул его Килу. — Не знаю, кто его оставил, но тут ваше имя и пометка срочно. Мне страшно неловко беспокоить вас, но, учитывая все, что произошло…

— Все в порядке. Тони, спасибо.

Тони смущенно улыбнулся и поспешно удалился. Кил нахмурился, помедлил секунду и вскрыл конверт.

Увидев, что у него желваки выступили на скулах и губы сжались в тонкую линию, Рина обеспокоенно спросила;

— Что там? — И сразу же ощутила такой холод в спине, будто солнце погасло.

— Что? — Кил оторвал взгляд от письма и посмотрел на нее. Похоже, он даже забыл о ее присутствии.

— Что там? — настойчиво повторила Рина.

— Ничего. — Кил встал и сложил листок вчетверо. Рина вскочила вслед за ним и схватила его за руку.

— Кил…

— Оставь меня, ради Бога, в покое, — резко бросил он и, повернувшись, зашагал к капитанскому мостику.

Не находя себе места от тревоги, Рина устремилась за ним.

— Кил, ты куда? Ну скажи же, что случилось.

Он грубо стряхнул ее руку.

— Ничего не случилось. Иди загорай.

— Не хочу я загорать.

— В таком случае сыграй в карты. Или почитай. В общем, займись чем-нибудь, только не приставай.

— Но куда ты?

На сей раз он остановился и пристально, оценивающе и даже как-то безжалостно посмотрел на нее.

— Поищу себе на ужин партнершу поприятнее, — холодно объявил он.

Рина так и застыла на месте. Потрясенная, она даже не могла скрыть боли, которую он ей причинил, — затуманившиеся глаза выдали.

— Ну что, теперь позволишь мне уйти? — насмешливо спросил он, склоняясь перед ней в шутовском поклоне.

Не говоря более ни слова, Рина выпустила его локоть и, круто повернувшись, горделиво подняла голову и прошествовала по палубе назад, на нос. Только вот шла она, ничего перед собою не видя.

О Боже! Кила буквально мутило. Никогда ему не забыть, как Рина посмотрела на него. Но ведь он должен, просто обязан был хоть как-то от нее отделаться. Невидимый противник — а он-то еще надеялся и даже молился, чтобы тот существовал лишь в воображении — наконец ударил, и удар этот оказался тяжел. Куда более тяжел, чем представлялось Килу даже в самых страшных видениях.