Книга Красный кобальт. Как кровь Конго влияет на нашу жизнь - Siddharth Kara

как Каматанда, города , как Фунгуруме, или города, как Колвези, последствия перемещения из-за горных работ всегда были одинаковыми - усугубление бедности, увеличение трудностей и растущее отчаяние. Однако ничто из этого не помешало CDM быстро отгородить свою ценную концессию и организовать кустарное производство, на котором ежегодно добывается до 8 100 тонн кобальта. 7

Я прибыл к входу в концессию CDM в Касуло, где меня встретили солдаты Республиканской гвардии. Они ждали меня, поскольку я получил разрешение от губернатора Муйеджа на осмотр тщательно охраняемого объекта. Вход на шахту CDM имел такую же систему контроля, как и CHEMAF на шахте Мутоши. Она включала раздельные входы для мужчин и женщин и проверку охранниками идентификационных жетонов COMIKU, прежде чем разрешить вход. На входных воротах не было лаконичного заявления о миссии, как на воротах CHEMAF, но на них были изображены те же фигуры беременной женщины, детей и бутылки с алкоголем в красных кругах с перечеркнутыми линиями.

В отличие от большинства официальных горнодобывающих концессий, которые я посетил, в CDM не стали просить меня пройти тест на алкотестере. После тщательного досмотра моих вещей я прошел через ворота безопасности, и меня провели в главный офис CDM, расположенный сразу справа от входа, рядом с небольшой медицинской клиникой. В главном офисе находилось около пяти или шести менеджеров CDM, которые занимались повседневными операциями. Слева от главного входа было припарковано около дюжины таких же красных грузовиков, которые я видел в Мусомпо. Напротив грузовиков находились тринадцать складов, построенных под тремя ангароподобными сооружениями. На складах работали сотрудники МЧД. В ста с лишним метрах дальше вглубь участка находилась большая шахта под открытым небом.

Я занял место за столом для совещаний в офисе CDM. Директор объекта, господин Ли, сидел за соседним столом, курил сигарету и говорил в свой смартфон на мандаринском языке. Время от времени он поглядывал на меня, но в остальном игнорировал. Через несколько минут ко мне за столом переговоров присоединились высокопоставленные члены COMIKU. Несмотря на то что я получил разрешение на осмотр объекта, они хотели обсудить мои намерения. В районе царила напряженность, поскольку нескольким журналистам недавно удалось раскрыть некоторые реалии внутри Касуло. В ответ на это в начале 2018 года CDM построила бетонную стену вокруг всего района, а для предотвращения проникновения посторонних без разрешения была выставлена охрана. Я заверил сотрудников КОМИКУ, что в мои намерения не входило создавать проблемы. Как и команда COMIAKOL в CHEMAF, команда COMIKU предложила устную презентацию о шахте CDM. Вначале они рассказали о важности кооперативов кустарной добычи.

"Горнодобывающие кооперативы обеспечивают формальность и безопасность кустарной добычи", - пояснил один из лидеров COMIKU.

Мне рассказали, что КОМИКУ регистрирует всех рабочих, следит за ходом земляных работ, поддерживает безопасные условия труда и следит за тем, чтобы на стройке не было детей. В обмен на это COMIKU ежемесячно получала от CDM фиксированную плату за управление, а также небольшую долю от производства.

"Когда старатели копают сами, они слишком рискуют. Они также отправляют своих детей в шахты. Мы стараемся донести до семей, что дети должны ходить в школу", - говорит представитель COMIKU.

Я спросила, что происходит, если семья не может позволить себе платить за обучение.

"Школы не должны быть платными", - сказали мне, как будто это решит проблему.

Сотрудники COMIKU не обращали внимания на иностранцев, которые рассказывали "дикие истории" о вреде кустарной добычи, не зная местных условий. Они заверили меня, что на шахте соблюдаются международные стандарты в отношении опасных работ; однако они утверждали, что международное сообщество также должно понимать, что в Конго пятнадцатилетний подросток может считать себя взрослым мужчиной. Европейцы и американцы не в состоянии определить, что в Конго считается совершеннолетием. Мне сказали, что пятнадцатилетний подросток уже должен обеспечивать свою семью так же, как и взрослый человек.

Это было справедливое замечание. Нормы богатых стран не могут быть просто навязаны бедным. Что делает восемнадцать магическим числом для совершеннолетия? Сильный, вдумчивый пятнадцатилетний юноша в Конго, который хочет обеспечить свою семью, может быть таким же взрослым, как и восемнадцатилетний школьник на Западе. Проблема, однако, в том, что если где-то не провести черту, уязвимые дети неизменно будут эксплуатироваться, и невозможно рассматривать каждого подростка в бедных странах, чтобы определить, кто из них достаточно взрослый, чтобы принимать "взрослые" решения и выполнять "взрослую" работу. Тот факт, что семьи по всей ДРК стоят перед выбором: отдать ребенка в школу или заставить его работать, чтобы семья могла выжить, означает, что эти семьи были брошены конголезским государством так же, как они были брошены мировой экономикой.

После встречи с представителями КОМИКУ настало время экскурсии. Меня попросили не фотографировать и сказали, что меня будет сопровождать один из сотрудников КОМИКУ, Жан-Поль. Нам выдали оранжево-желтые жилеты, а также каски оливкового цвета. Во время нашей прогулки к карьеру Жан-Поль объяснил, что на участке зарегистрировано более четырнадцати тысяч старателей и что обычно в любой день на территории концессии работает десять тысяч человек. Старателей поощряли объединяться в группы, чтобы рыть туннели в главном карьере и вокруг него для сбора гетерогенита. Здесь я отметил первое отличие этого модельного участка от участка CHEMAF - МДМ разрешала рыть туннели.

Открытый карьер на модельной площадке CDM был примерно двести метров в диаметре и около тридцати метров в глубину. Грязь в карьере и вокруг него была насыщенного медного цвета, более глубокого оттенка, чем на других шахтах. В основании шахты находилось более 150 туннельных отверстий, расположенных линиями на расстоянии около трех метров друг от друга. На поверхности работало около сотни старателей. В туннелях под землей, должно быть, находилось в несколько раз больше людей. По всему карьеру были разбросаны кучи гетерогенита. В отличие от участка CHEMAF, никто из старателей, которых я видел на участке CDM, не носил униформу и не пользовался какими-либо средствами защиты. Во время посещения я не видел ни беременных женщин, ни бутылок с алкоголем.

Мы вошли в шахту и встретили группу землекопов, выходящих из туннеля. Двое мужчин стояли на деревянном настиле над туннелем и по очереди подтягивали людей веревкой. Из туннеля вышли девять человек, двум из них на вид не исполнилось и восемнадцати лет. Лидером группы был молодой человек по имени Фистон. Он был худым и мускулистым, одетым в коричневые шорты, пластиковые шлепанцы и оранжевую футболку. На правом бедре у него не хватало небольшого куска мышц. Фистон рассказал, каково это - работать на стройке МЧР: "Мы копали в Касуло, прежде чем зарегистрировались для работы здесь. Когда мы начали работать здесь, нам платили зарплату