Книга Эпоха Мары - Ал Коруд

небольшую группу жандармов в полном «фарше».

— Мы же их не сдержим, если что.

— А это и не наша задача. Ты смотри! — прапорщик отошел и что-то закричал в рацию. В посольства полетели тухлые фрукты и яйца. Бедолаги европейцы уже были готовы к подобному и закрыли фасад фанерой. Но вслед внезапно полетел горящий флайер. «Следящие» быстро вычислили хулигана и сейчас вытаскивали его из толпы. За своего попытались было заступиться студенты, но их быстро успокоили телескопическими дубинками.

— У этих не забалуешь, — поежился молодой постовой и внезапно заметил боковым зрением какое-то движение в переулке. — Прапорщик, глянь! У этих гадов зажигалки!

— Провокаторы. И почему на мою смену? За мной! Оружие на изготовку!

Старший наряд уже громко свистел в свисток и вскоре выпалил в воздух из табельного. При военном положении у полиции стало больше прав и возможностей.

— Стоять! Стоять, я сказал!

Молодой полицейский оказался парнем резвым. Он метнулся вперед и ловким движением уронил одного из провокаторов на булыжную мостовую. Тот заорал от боли, так как ударился о камень локтем. Защелкнув наручники, полицейский тут же помчался за вторым нарушителем. Тот оказался постарше и бегал не так быстро. По пути он выкинул сумку и поспешил к стоявшей за углом машине. Но не успел. Одним прыжком молодой напарник снес провокатора и прижал к земле. Из машины раздалось два выстрела, но неизвестные стрелки промазали. Прапорщик уже спешил на помощь и начал палить издалека. Темный автомобиль мигнул фарами и скрылся в подворотне. На подмогу примчались «камуфляжные»

— Ты как, братишка?

— Суки, новую шапку испортили! — молодой полицейский поднялся с мостовой и отряхивался.

— Нашел, о чем думать, — засмеялся усатый боец из «Братства». — Главное — голова цела! Но ловко ты их.

Прапорщик кинул под ноги взятого первым задержанного и поднимал с булыжника второго:

— Ба! Какие люди. Гражданин Кисслинг, вы давно в террористы переквалифицировались?

— Сатрапы! Вы давите свободную мысль. Я требую меня отпустить! Это провокация!

— Ну да, — прапорщик натянул перчатки и осторожно открыл сумку. — А это у вас откуда? Кого вы жечь собрались, Кисслинг?

Лицо не сходившего с экранов еще несколько лет назад политикана побледнело.

— Это провокация! Мне подбросили!

Усатый усмехнулся:

— Не прокатит. Мы всю обстановку летаками снимаем. Так что попали вы, господин хороший, по самые гланды.

— Вызываю опергруппу, — заявил прапорщик и взялся за рацию. — Первый, это пятый. У нас задержание с огоньком. Да, провокация. Предотвратил. Хорошо. — Затем старший патруля повернулся к задержанным. — Финита ля комедия, господа. Судить вас будут по законам военного времени. А это… от десяти до пожизненного. Или штрафбат по желанию. Не хотите за Родину кровь пролить, уважаемые?

Бойцы Братства заржали. Казалось, что из Кисслинга выпустили весь воздух. Так он сильно обмяк.

Молодой постовой мрачно глянул на знакомую физиономию столичного политика, затем повернулся ко второму задержанному. Хлипкому типу в очках.

— А что они хотели?

— Кинули бы горючую смесь в посольства, а то и в наших. Потом свалили бы на нас, — ответил полицейскому молодой парень со шрамом на щеке. — Только они такие бестолочи, что даже такого простейшего задания выполнить не могут.

— Задания?

— Ну не сами же они на это пошли. От безысходности. Платить ведь им оттуда перестали.

Молодой патрульный озадаченно размышлял. Как у них тут в Петербурге все непросто. Может, ну его на фиг?

— Вот гады!

— А ты ловко его, и сразу под дых, чтобы не рыпался. Бокс?

— Рукопашка. Первая егерская.

— Братишка! — парень протянул руку. — Первая гвардейская.

— Рад знакомству.

Внезапно полицейский из далекой Чухломы осознал, что он вовсе не одинок и здесь, пожалуй, стоит зацепиться. Везде есть Свои люди, а не только напыщенные интеллектуалы.

Сенатская площадь

Перед парламентом Росской Конфедерации всегда скопление людей. Жандармы лишь следили, чтобы не скапливались толпы и не заходили за ворота. Автомобили сенаторов и депутатов проезжали по специальному коридору, грамотно огороженному бетонными вазонами. Петроградцы, люди культурные и цветы старались никогда не мять. Любого случайно затесавшегося туда хулигана тут бы же одернули. В сером городе на Нево всегда не хватало ярких красок. Потому каждое деревце или клумба были под защитой всех горожан.

И горе тому застройщику, что не думая, начнет ломать зеленые насаждения. Один из первых громких конфликтов с мигрантами как раз случился по этой причине. В районе Шуйского дворца было намечено строительство элитного жилья. Подрядчик прибыл из провинции, рабочие с Хивы. Поэтому в ход сразу пошли бульдозеры. Коренные жители не хило так поели ухи, увидав, как сносят все зеленые насаждения, и выкатились на улицу. Народ там жил простой, работяги с близлежащих заводов. Бульдозер в итоге оказался сожжен, а мигрантам и прорабу набили морду. Прибывшая жандармерия еле-еле смогла арестовать всех зачинщиков и увезти в участок. Но туда тут же прибыли руководители оборонных предприятий и, размахивая регалиями, освободили всех рабочих.

Оборонный заказ — дело святое. И погоны с большими звездами не помогут. Ибо их работа на контроле у Самого!

Поэтому жандармы никак не ожидали с той стороны подлянки. Толпа восторженно приветствовала кортеж Сотоцкого. Лидер национал-патриотов ехал в открытом лимузине стоя. Он махал и кричал своим сторонникам, вызывая бурю эмоций. Экзальтированные дамы, «пикейные жилеты», политически активная молодежь. Типичная публика для этих мест. Но опытный взгляд заметил бы в толчее постоянно нарастающий приток молодых крепких людей. И кто-то из спецов уже зашевелился, спешно вызывая резервы. Сегодня в Госсовете проходили важные голосования. Не хватало только скандала.

Но они опоздали. Кортеж «Конфедератов» лишь повернул к дворцу, как внутри толпы зашевелились. К огромному удивлению наблюдателей вдоль цветочных вазонов встала линия раскладных стремянок. Появились плакаты «Досрочные перевыборы!», «Предателей к ответу!», «Конфдераты — изменники!». Как обычно, приятного проезда к месту триумфа в этот раз не получилось. Глава самой крупной фракции Госсовета, ставленник олигархов Мирон Колобродин растерянно спросил:

— Что происходит? Кто разрешил?

Колобродин все еще жил довоенными временами и даже на публике косячил напропалую. Политика вещь жестокая. Если ты не отвечаешь моменту, то уходишь в историю.

— Закрывайте окна!

Но возглас помощника опоздал. В машину брызнули потоки вонючей жидкости. И пахла она вовсе не фиалками. Лобовое стекло покрылось коричневыми кляксами. Большего унижения не могло быть придумано. Главу фракции открыто макнули в дерьмо.