Книга Мы — можем! - Евгений Александрович Морозов

бровями, имя которого носило спасательное судно.

Нет, ребята, не этот портрет должен висеть в кают-компании! Здесь перед нами пенсионер Владимир Михайлович Беклемишев последних лет. Он уже не командовал в то время судами и даже не служил в пароходстве. Изредка появлялся в службе безопасности мореплавания по каким-то делам. Именно там мне привелось однажды лицезреть его и даже пожать ему руку. Но есть портрет Беклемишева в расцвете капитанской жизни — великолепный портрет лихого моряка с орлиным взором и статью опытного Мастера.

Этот портрет мне подарил Леонид Николаевич Белов, которому посчастливилось работать с Беклемишевым. Этот портрет я прилагаю к моему повествованию. И, надеюсь, что именно этот портрет будет висеть в кают-компании нового спасателя, которому старый передаст со временем доблестное имя.

Род Беклемишевых служит России добрых пять веков.

Легендарной личностью был отец капитана — Михаил Николаевич — «русский капитан Немо». Один из создателей первой русской боевой подводной лодки и первый ее командир, а в дальнейшем непременный участник создания и становления отечественных подводных сил, соратник Ивана Григорьевича Бубнова. Он вышел в отставку в звании генерал-майора по адмиралтейству, но продолжал конструкторскую и преподавательскую деятельность. Кабы не октябрьский переворот, он сохранил бы широкую известность и  славу в истории русского флота. Но в советское время его сначала  использовали для воссоздания конструкторского бюро подводного плавания, а затем после неоднократных арестов он был уволен как «социально опасный сотрудник». Позже за то, что он имел неосторожность быть царским генерал-майором, его лишили и пенсии.

Ныне нашлись люди, которые из пыли и мусора коммунистического могильника отрыли и очистили имена славных сынов отечества — «белого генерала» Михаила Дмитриевича Скобелева, царских адмиралов Николая Оттовича Эссена и Эдуарда Николаевича Щенсновича, создателя русского парового флота, Северной верфи,  Обуховского завода и большого порта Санкт-Петербург Николая Ивановича Путилова, творца самых лучших самолетов и вертолетов своего времени Игоря Ивановича Сикорского и каперанга Алексея Михайловича Щастного, спасшего Балтийский флот от уничтожения.  Родина должна быть благодарна тем, кто восстанавливает справедливость в ее непростой истории.

Реквием Михаилу Николаевичу Беклемишеву опубликовал журнал «Вокруг света» в ноябре 1988 года. Автор — Николай Черкашин. Много страниц посвящено ему в захватывающей книжке Эрика Александровича Ковалева «Рыцари глубин».

Владимир Михайлович вырос достойным сыном своего отца и преданным сыном русского флота. Заключительный период жизни отца прошел у него на глазах. Он не ожидал найти справедливость в этом грешном мире, но служил Родине честно. Понятие о чести у тех людей было недоступно (для наших современников) высоким.

Могучая тяга к морю также получена им по наследству. С пятнадцати лет он начал заниматься парусным спортом и в мае 1928 года получил диплом яхтенного капитана малого плавания. Годом раньше Владимир Михайлович поступил в Ленинградский морской техникум. Зимой учился, в навигацию работал матросом: 1929 год — на рыболовецком траулере в Баренцевом море, 1930 год — матросом и штурманским учеником на судах Балтийского морского пароходства.

По окончанию техникума он был принят четвертым штурманом на суда этого же пароходства, и до выхода на пенсию служил в БМП. Капитаном стал в тридцать лет — это уже 1938 год. Пароход «Отто Шмидт». Такое не забывается.

 Потом были «Леваневский» и «Пионер».

 О «Пионере» следует  поговорить особо.

Именно за «пионерские» приключения с лихих девяностых и до сих пор либеральная пресса — от штатного русофоба А.Е. Тараса до почтенного историка эстонского флота Владимира Коппельманна — шельмует капитана Беклемишева.

 Наиболее подробно эта история изложена в статье «Металлист», «Пионер», «Ерш» — провокаторы, корабли и их капитаны (Печальные истории Балтийского моря)».

 Итак, время действия — сентябрь 1939 года. Место — Финский залив. Орфографию и пунктуацию подлинника сохраняю:

 «… Теперь читателю должно быть понятно, что мечтавший  детства о море… Владимир мог плавать, лишь выполняя (ради отца и своей семьи) требования советских спецслужб, что и делал с усердием.

… можно предположить, что описываемые события происходили так:

28 сентября 1939 года около 2-х часов ночи, когда теплоход вошел в Нарвский залив, его капитан, согласно полученного инструктажа (так в подлиннике), имитировал посадку «Пионера» на камни Вигрунд и дал заранее подготовленную радиограмму «об атаке судна неизвестной подводной лодкой»…

…Заранее ожидавший сигнала «SOS» мощный спасательный буксир «Сигнал» немедленно вышел к «Пионеру»…

…Якобы снятое с камней судно привели в Невскую губу. В 10:27  30.09.1939 «Сигнал» и «Пионер» стали на Восточном Кронштадтском рейде на якорь».

…Если бы т/х «Пионер» действительно поспешно выбросился на одну из каменных банок возле скалистого островка Вигрунд, он должен был получить повреждение хотя бы одного-двух листов обшивки подводной части корпуса. Имевшее от форпика до машинного отделения один большой трюм судно немедленно наполнилось бы водой и полузатонуло. Спасти его могли только хорошая погода, заведенный пластырь и откачка воды силами спасательного судна.

Поскольку ничего этого не произошло, то понятно, что теплоход не сидел на камнях, а стоял в районе выгрузки с гидрографических судов ацетиленовых баллонов (для светящего навигационного знака).  По прибытии к Кронштадту аварийное судно следовало:

— немедленно вводить в Лесную гавань, где Морской завод и большинство сухих доков (им. тов. Сургина, Памяти трех эсминцев, им. тов. Митрофанова, им. тов. Велищинского, он же линкоровский);

— по готовности одного из доков немедленно ставить в него аварийное судно для замены листов обшивки поврежденного корпуса.

Но вводить теплоход в док не потребовалось, следовательно, и на камнях он был лишь в «Сообщении ТАСС».

Это заключение, полученное, скорее всего, «методом дедукции», не так бесспорно, как может представиться невинному сухопутному читателю и даже деятелю культуры, имеющему отношение к мореплаванию.

Как специалист, посвятивший лучшую часть своей жизни морскому спасательному делу и принимавший участие в снятии с мелей аварийных